Сергей Платов - Зимнее обострение Страница 7

— Скажи, Илюха, вот кто ты есть?

— Старший богатырь, — небрежно пожал плечами выходец из далекого будущего.

— А чего? — не унимался князь.

— Твоей дружины… — иногда Илюха мог себе позволить говорить с князем если не на равных, то, по крайней мере, без излишнего расшаркивания.

— А какой дружины?

— Слышь, отец родной, давай сразу к теме. Что случилось-то?

— Нет, ты ответь! — уперся Берендей.

— Ну «Дружины специального назначения», — со вздохом выдал Илюха, понимая, что сразу перейти к главному на этот раз не удастся.

— Вот! — обрадовался князь. — Именно, специального! А раз так, то приступай к своим непосредственным обязанностям. Для вас имеется самое что ни на есть специальное задание, и будьте любезны выполнить его в кратчайший срок.

Еще в солнцевской группировке, в те далекие времена, на Родине Илюхе поручались самые сложные и ответственные стрелки и разборки. Да и при нынешнем статусе его послужной список выглядел более чем солидно. Так что сложных заданий он не боялся.

— Дык, не вопрос… — начал было богатырь.

Но тут же влез Изя с принципиальным замечанием:

— А к вопросу финансирования наших действий можно будет перейти чуть попозже.

Черт справедливо рассуждал, что любой труд должен быть оплачен, а уж его в особенности.

— Да, конечно, — отмахнулся Берендей. — В общем, хватит разговоров, приступайте к делу.

Сказал как отрезал — вот что значит настоящий правитель! Оставалась только одна загогулинка, и без ее разрешения приступить к делу не представлялось возможным. Именно поэтому все присутствующие уставились на князя в ожидании продолжения.

— Чего встали-то? Выполняйте!

— Вы ничего не забыли? — осторожно попыталась направить разговор в нужном направлении Соловейка.

— Нет, — засопел Берендей и, разобиженный, уселся на трон. Вид у него был как у ребенка, которому недогадливые родители вместо щенка подарили на именины печатный пряник. Сердобольная супруга тут же принялась его успокаивать, осуждающе поглядывая на дружинников. Те, в свою очередь, в полной растерянности переминались с ноги на ногу, не зная, что предпринять дальше. Это было просто невероятно, но князь, славившийся своим решительным и даже вспыльчивым нравом, на этот раз вел себя совершенно неправдоподобно. Он явно был чем-то взбешен, расстроен и что-то еще… У Солнцевского даже мелькнула мысль, что Берендей немного смущен, но она показалась богатырю настолько нелепой, что тут же была с позором изгнана из головы.

Вообще-то из подобного состояния мог вывести алкоголь, однако этот самый простой и надежный рецепт на этот раз оказался бесполезным. Вон Агриппина тоже смекнула, что супругу просто необходимо пропустить глоток-другой, а все без толку. Хотя, может, если действовать не так прямолинейно…

И тут Илюха радостно хлопнул себя по лбу. Ничего, толк будет, просто подход нужно знать! Старший богатырь встал по стойке смирно, щелкнул каблуками и голосом бравого вояки обратился к князю:

— Поставленная задача совершенно ясна, вверенное мне подразделение приступает к ее усиленной и вдумчивой разработке прямо сейчас!

— Но… — начал было Изя, однако тут же замолк, натолкнувшись взглядом на выражение лица коллеги.

— Разрешите выполнять?! — продолжал гнуть свое Илюха.

— Выполняйте, — скромно согласился Берендей.

Солнцевский сделал было вид, что готов покинуть помещение, но как бы нехотя решил вернуться, и опять обратился к своему непосредственному руководству:

— Вашество, а вы не будете возражать, ежели мы за успех грядущей операции буквально по глоточку?

— Так сказать, за содружество войск, командования и генерального штаба, — понес совершенную околесицу бывший браток и, не дожидаясь ответа, выразительно кивнул Изе.

Черт, мигом смекнув, куда клонит друг, тут же развил бурную деятельность. В результате неизвестно откуда на столе появились плошка с солеными груздями, квашеная капуста, бочковые огурцы, сало и каравай хлеба. Вообще в деле организации застолья Изе просто не было равных. Не давая никому вмешаться в милые сердцу приготовления и совершенно не обращая внимания на вопиющее нарушение этикета и субординации, черт с любовью откупорил штоф и торопливо наполнил стройный ряд кубков. Себе с Илюхой плеснул побольше, Севастьяну поменьше, а Любаве совсем капельку.

— Но это как-то… — попытался возразить воевода, когда ему в руки всучили заряженную посуду.

Изя при этом настолько красноречиво ему подмигнул, что спорить воеводе сразу расхотелось. В конце концов, все, даже самые нелепые на первый взгляд, действия этой странной компании неизменно приводили к замечательным результатам. Может, и на этот раз пронесет…

Короткие приготовления быстро подошли к своему логичному концу. Первым слово взял Илюха. Он торжественно повернулся к оторопевшей парочке подле трона, откашлялся и заговорил:

— Предлагаю выпить за верховного главнокомандующего, за направляющую и карающую руку, за нашего Берендея, — ура!

Тоскующий за закрытыми перед его носом дверями Микишка был очень удивлен, когда до его слуха донеслось троекратное молодецкое ура. Он предпринял очередную отчаянную попытку прорваться на таинственное совещание, но стража была начеку и в очередной раз спустила его с лестницы.

Расчет Солнцевского был совершенно бесхитростным и базировался на простых мужских слабостях. Ни один нормальный мужчина (ежели ему, конечно, позволяет здоровье) не сможет спокойно смотреть на то, как весело и непринужденно поглощаются в его присутствии спиртные напитки. А раз не сможет, то непременно захочет присоединиться к этому увлекательному процессу. Берендей был, несомненно, нормальным, и его глаза тут же загорелись характерным огнем.

— За успешное завершение нашего задания! — подхватил эстафету Изя.

Через четверть часа князь был готов. «Готов» не в смысле пьян, а готов к нормальному разговору. Это и не мудрено, если учесть, какие могучие дозы ему наливал заботливый черт. Захмелевший Берендей вернул опустевший кубок на стол и наконец-то перешел к тому, ради чего, собственно, и приглашал к себе спецдружинников.

— Вы меня хорошо знаете, — издалека начал князь, собравшись с духом. — Я, конечно, не святой, со всеми вытекающими отсюда последствиями…

Все присутствующие дружно закивали в знак согласия, а Соловейка даже попыталась убрать со стола изрядно опустевший штоф.

— Да я не об этом! — осадил бывшую разбойницу Берендей. — На этот раз я имел в виду другую свою слабость.

Илюха аж присвистнул от такой откровенности. Конечно, трепетное отношение верховного киевского правителя к противоположному полу уже давно ни для кого не было секретом, но такое открытое признание в присутствии законной супруги было, по меньшей мере, неразумным. Рука у княжны тяжела, а нрав суров. Но на этот раз Агриппина на удивление совершенно спокойно отнеслась к словам мужа и даже трогательно положила голову ему на плечо.

— Ох и намучилась со мной Грунечка за это время, — продолжал свои откровения князь, — однако хотите верьте, хотите нет, но любил все это время я только ее.

— Гуляли налево, а любили жену? — не удержалась и вставила шпильку Соловейка.

— А к нам, князьям, с простой меркой подходить нельзя, — тут же надулся Берендей. — Мы натуры творческие, увлекающиеся. К тому же рабочий день у нас ненормированный, забот государственных ворох… Вороги да супостаты так, бывало, утомят своими кознями, что мне просто необходима некоторая моральная разгрузка.

— За моральную разгрузку сейчас схлопочешь, — спокойно предупредила Агриппина, не поднимая головы с плеча мужа.

— Прости, увлекся, — тут же спохватился князь, — но это в общем-то не так и важно. А важно вот что: не так чтобы очень давно я, скажем так, провинился… мы, конечно, поссорились, потом, конечно, помирились… а вот в результате этого бурного примирения я…

— Мы… — поправила его супруга.

— Мы, — охотно согласился Берендей, — мы беременны…

На этом ораторский запал князя сошел на нет, и ему срочно потребовалось восстановить растраченные силы, а для этого как нельзя лучше подходил Изин первач. На этот раз пил Берендей в одиночестве. Всем присутствующим (кроме совершенно невозмутимой Агриппины) требовалось некоторое время, чтобы осознать услышанное. Для этого вполне хватило секунды три, далее последовал бурный поток восторженных эмоций и поздравлений.

Бедный Микишка даже застонал от бессилия, услышав отголоски общего ликования, доносившиеся из-за закрытых дверей.

— Так чего же вы скрывали-то? — выразила общий вопрос раскрасневшаяся Соловейка.

— Во-первых, неудобно как-то, на старости лет… У нас уже внучка растет, а мы вдруг молодость вспомнили, — пожал плечами Берендей и покрылся легким румянцем. — А во-вторых, по политическим соображениям…