Галина Черная - Джинния Страница 7

— Извините, а вы случайно не хотите со мной познакомиться? — спросила я, осторожно наступая молодому человеку на ногу, как мне однажды посоветовал один мой друг, уверяя, что это лучший способ познакомиться.

— Не-э-эт, — жеманно откликнулся он, обернулся и влип. — Откуда вы, чудесное создание? Я вас здесь никогда раньше не видел...

— Хи-хи... неудивительно, у вас тут свой междусобойчик, мне просто случайно повезло попасть.

— А уж мне-то как повезло-о, — пропел он, делая стойку охотничьей собаки. Никогда еще на меня не смотрел такими глазами такой красивый парень. Я почувствовала себя на седьмом небе!

— Прелестница, как я счастлив, что вы сегодня пришли сюда, ведь мы могли никогда не встретиться, потому что я отсюда практически не выхожу, премилое местечко! Столько мальчиков... А как вам здесь нравится?

— Угу, по уши...

— Ой, что же это я даже не представился, — засуетился парниша, — Игнат. Прошу любить и жаловать! Ну-у, можно не жаловать, только любите... А ваше, ваше нежное имя?!

— Аглая.

— Та самая, из стихов Пушкина? Агла-ая?! Какая прелесть, нет, вы слышали-и... Садитесь, милая, ну садитесь же!

— Э-э, куда? — резонно вопросила я, на диванчике с трудом умещались двое — мой новый избранник и его старый «бойфренд». — Вы позволите?

— Не позволю! — капризно откликнулся дружок, в его голосе явно слышалась ревность. — Тут даже для нас двоих очень мало места. И вообще... Игнат, я тебя не понимаю, ты пьян?! Скажи, скажи, пьян, да?!

Упс, мы и забыли, что находимся здесь не одни. Смазливое лицо моего будущего мужа досадливо сморщилось. Окинув презрительным взглядом своего бывшего друга, он деликатно взял меня под локоток и увел на другой конец барной стойки. Друг поехал по дивану, изображая обморок...

Никогда я еще не была так счастлива! Мой суженый, с высунутым языком и влюбленными глазами, его бывший парень в состоянии тихой истерики, напряженно-звенящая тишина «голубого» бара, отвисшие челюсти с накрашенными губками завсегдатаев... Какой кайф! Это надо было видеть, истинные женщины меня поймут!

Но, увы, триумф длился недолго... едва мы присели, взявшись за руки, а Игнат, не оборачиваясь, попросил бармена принести для меня «Оргазмо», как к нам толпой бросился весь контингент заведения. Видимо, у моего жениха здесь имелись давние поклонники. Причем рассерженные до крайности...

— Убирайся из нашего клуба, мы здесь всяких там... не принимаем! — фальцетом выкрикнул один, окидывая меня брезгливым взглядом.

Другие поддержали в том же тоне:

— Здесь приличное место, а у нее духи с сиреневым ароматом, фи!

— Она не умеет себя вести, никакой тонкости в обращении, пришла и надавила!

— Кто вообще сюда пропустил женщину?! Охранник, заставьте ее немедленно уйти!

И, не дожидаясь появления последнего, которого, кажется, в зоне слышимости и в помине не было, они с яростью набросились... Я уже думала — на меня, автоматически зажмурила и выставила руки, готовая к обороне лица и волос в лучших традициях женских драк на дискотеке... но, открыв один глаз, увидела, что жертвой стал Игнат. Они кинулись его обнимать и целовать и гладить по голове, уговаривать, о чем-то шептали на ушко... И самое главное — ему это нравилось!

Короче, вступиться за нового любимого я не успела, слишком быстро он переметнулся обратно:

— Да отстаньте вы, отпустите меня, противные... а впрочем, мм... да-а... Аглая, крошка, подождите меня, я скоро... или не очень... или не ждите...

Мне оставалось только плюнуть и развести руками. Вот он вам, перевоспитанный гей! Вот они, неодолимые джинньи чары! Не посмотрит ни на одного мужчину, навек мой, воспылает пламенной любовью...

С бурей в душе я принялась искать в толпе свою самонадеянную подругу, которая тут же выскочила из-за чьей-то спины. Она тоже не могла отвести ошарашенного взгляда от этого множественного любовного союза.

— Ай, прости, о горько опытная! Ты была права, это другая природа...

Два облома в один день. Как понимаете, домой я вернулась усталая как ездовая собака и в наихудшем расположении духа. А по возвращении пришлось еще объясняться с бабушкой! Обещания перенести «в то же самое время» джинния не выполнила, потому что не вспомнила нужного заклинания, видите ли, ей давно не приходилось его применять... Взамен она со смиренным видом и поклонами выслушала от «уважаемой Марты Ивановны» самые витиеватые морские ругательства на тему нашего загула... Явно восточное почтительное отношение к старшим...

Когда я переодевалась ко сну, Акиса заметила крестик на моей груди.

— Эй, меня что, освободила христианка?!

— Ну да, меня крестили в младенчестве. — Увидев ее круглые глаза, я попыталась смягчить, вероятно, травмирующий ее факт моей биографии. — А что не так?

— Все не так! Джинния, принявшая ислам, не обязана служить какой-то... В общем, думаю, что я свободна от обязательств по отношению к тебе, о хитрейшая из желающих замуж! Но мне нужно удостовериться. Через десять минут я вернусь и, надеюсь, сразу освобожу тебя от моего присутствия.

С этими словами она исчезла, оставив меня в глубокой депрессии. То есть раз я христианка, значит, мне фигу, а не жениха, да?! Может, переметнуться в ислам по-быстрому, тогда джинния не отвертится, а потом как-нибудь назад...

Строя коварные планы типа «замуж по-любому! », я и не заметила, как прилегла и начала похрапывать. И кажется, даже видела какой-то сон, когда меня бесцеремонно растрясли за плечи:

— Ай, везучая, приятная для тебя весть, она усладит твои уши и поспособствует приятным сновидениям! Я уточнила наверху: слово джиннов нерушимо, даже если оно дано христианке! Ты ведь из людей Писания.

— Из кого-кого?!

— Ну, из христиан и иудеев, по Корану их можно уважать.

— Глубокое спасибо, могла бы и утром объявить, а-аух-ау-у-хр-р...

— Самовлюбленная соня, — резюмировала джинния, подтыкая мне одеяло... это было последнее, что и почувствовала, засыпая.

Глава седьмая,

МСТИТЕЛЬНАЯ

С утра бабушка вела себя мирно. Завтрак уже стоял на столе, чашка кофе сейчас будет в самый раз, только умоюсь. Моей волшебной подруги дома не было, я собиралась спросить, куда она делась, но тут Акиса сама объявилась. Оказывается, она всего лишь выносила мусор. Ее бодрый голос раздался из прихожей:

— Марта Ивановна, я встретила внизу твоего многоуважаемого соседа. Он был совсем пьяный и чем-то очень недоволен. Прошу тебя, раскрой мне значение слов, с которыми сей благородный муж ко мне обратился...

И она без запинки процитировала коронные фразы из лексикона дяди Леши, местного алкаша и дебошира. Не знаю, кто как, а я покраснела...

— Э-э, это всего лишь значит, что ты очень нехорошая женщина, — невозмутимо ответила бабуля, выпуская колечко дыма.

Джинния обомлела, взвилась и выскочила за дверь. Бабушка даже бровью не повела, ее волновало другое.

— Знаешь, когда я попросила ее вынести мусор, она сказала: «Слушаю и повинуюсь!» Из Казахстана, говоришь, девочка? Хм-хм, надо же до чего там Назарбаевы народ довели.

— Правда-правда, и из самого дальнего поселка, — внаглую соврала я, хватаясь за бутерброды.

После завтрака бабушка отправила нас с джиннией на рынок, расположенный в двух кварталах от дома, вручив длиннющий список всего, что она любит поесть. В ответ на мой вопрос о судьбе несчастного дяди Леши джинния только улыбнулась уголком губ, и взгляд у нее при этом был коварно-торжествующий. Каюсь, что больше я не вспоминала о нем, в тот день столько всего произошло, и лишь на следующие сутки соседи поведали кошмарную историю.

Оказалось, бедолага полдня провисел, подвешенный за шкирку на крюк стрелы подъемного крана. Он кричал, сначала очень громко, а потом все тише, пока совсем не охрип, так что даже пролетающие мимо вороны не смогли бы ничего разобрать, и шепотом требовал немедленно позвать прораба или хотя бы министра Шойгу. Но Шойгу где-то на Коморских островах ревизировал группу МЧС, спасавшую местных жителей от укусов сезонно распоясавшихся щетинистых ежей тенреки. А прораб и сам нашелся ближе к обеду. Потом долго искали крановщика и наконец совместными усилиями сняли оголодавшего и полуобезумевшего дядю Лешу. Про нашу «квартирантку» он никому и слова не сказал, а пил с тех пор только лекарства, по старой привычке предпочитая те, что на спирту. В общем, все списали на безвинный полтергейст...

На рынке была обычная воскресная толчея. В нашем многонациональном, хотя местами пока еще и патриархальном городке первую половину воскресного дня люди гораздо чаще проводят на базаре, чем в церкви.

— Дэвушки, ай, красывые, куда идете? — традиционно пристал высокий кавказец в кепке и грязном фартуке. — Пастой, падажди, виноград бэри, айва бэри, мимо не хады. Тэлефон дашь, э? Как тэбэ зовут, пэрсик?

— Тебе не выговорить, — отозвалась я. Ответ не из самых удачных, но у меня правило никогда не повторяться, а придумывать в сотый раз что-то новое очень сложно. Хоть бы вопрос менялся, а так...