Михаэль Пайнкофер - Клятва орков Страница 7

И это спасло ему жизнь…

Перевалило далеко за полночь, костер почти догорел, смолкло негромкое ворчание файхок'хай. Слышен был только далекий вой варгов и жуткие крики других созданий ночи, а также громкий храп Раммара.

В остальном было тихо, и именно эта тишина и пробудила естественную подозрительность Бальбока.

Худощавый орк не шевелился, глаз не открывал, зато уши навострил. Файхок'хай действительно не издавали ни звука. Куда, во имя внутренностей Торги, все они вдруг подевались?

Бальбок не отваживался открыть глаза, но прислушался изо всех сил, а затем среагировал!

Внезапно он перекатился на бок — и вовремя! Хотя за время прошедших лун рефлексы его слегка заржавели, они все еще были на месте и все еще достаточно быстры для того, чтобы спасти орку жизнь.

Там, где он только что лежал, внезапно в мягком грунте оказался сапарак. То было боевое копье файхока, а сам исполинский воин стоял прямо рядом с ложем Бальбока. Нападающий тут же вырвал сапарак из земли и ударил снова.

Бальбок откатился в другую сторону, и копье снова прошло на волосок от него.

— Раммар! — закричал Бальбок изо всех сил, но единственным ответом, который он получил, был громкий храп; опьяненный большим количеством кровавого пива, толстенький орк продолжал спать. Только то обстоятельство, что он слегка пошевелился во сне, уберегло его от смерти: прямо рядом с предводителем еще один сапарак пронзил мех варга, на котором жирный орк устроил свою тушу.

— Шнорш! — вырвалось у Бальбока, и, снова перекатившись, тощий ухватился за древко секиры, которая лежала рядом с его ложем, и вонзил лезвие глубоко в нижнюю часть живота файхока, покушавшегося на его жизнь.

— Проклятье, Раммар! — кричал Бальбок, в то время как убийца с тяжелым стоном оседал на колени, а его внутренности сыпались из распоротого живота. — Да проснись же наконец, брат!

— Хм?.. — коротконогий орк пробормотал что-то во сне, но не открыл глаза, а причавкнул и продолжил храпеть.

С проклятием Бальбок схватил недопитую кружку кровавого пива и, недолго думая, швырнул ее в огонь. Тлеющие угли вспыхнули от жгучего пойла, и бушующее пламя взвилось ввысь, на мгновение осветив весь лагерь и вырывая орков-воинов из спасительной темноты.

Один стоял рядом с храпящим Раммаром, подняв сапарак, и, очевидно, намеревался снова нанести удар, чтобы положить конец жизни главаря. Остальные файхок'хай замерли на краю лагеря, сжимая в руках оружие и даже не думая о том, чтобы помешать вероломному убийце совершить свое подлое деяние.

Раздумывал Бальбок недолго; он вскочил на ноги, взмахнул секирой и, хотя бесформенное оружие не было создано для броска, швырнул его изо всех сил. Его целью был подлый негодяй, собиравшийся отнять у Раммара жизнь — файхок, восставший против своих предводителей.

Кара Бальбока постигла предателя мгновенно. Острое лезвие тяжелого оружия пробило файхоку шлем, кость черепа, и почти располовинило голову орка. Файхок выпустил из лапищ сапарак и рухнул на землю, словно поваленное дерево.

Бальбок бросился к нему, чтобы вернуть секиру. Но прежде чем он успел добраться до оружия, дорогу ему преградил следующий файхок — рослый парень, на котором был пластинчатый доспех и лицо которого было покрыто множеством шрамов (и которого Бальбок всегда считал одним из самых верных лейб-гвардейцев). Он напал на Бальбока, сжимая в руках сапарак.

Тощему в последний миг удалось увернуться от смертоносного удара.

— Раммар! — в очередной раз пролаял Бальбок.

Наконец брат пошевелился — и это было хорошо, ибо на толстого предводителя намеревались напасть четверо файхок'хай с мечами наголо.

Отчаяние придало Бальбоку мужество. Когда сверкающий сапарак противника понесся на него, он только сделал вид, что хочет увернуться. Файхок в последний миг изменил направление удара, и Бальбок ухватился за древко чуть ниже оснащенного крючьями острия.

Чувствуя внезапный прилив сил, тощий вырвал оружие из лап ошарашенного противника; прежде чем предатель понял, что произошло, Бальбок повернул копье и изо всех сил вонзил острие в грудь файхока.

В следующий миг Бальбок оказался рядом с братом, ухватился за древко своей секиры, все еще торчавшей из черепа поверженного лейб-гвардейца, и с чавкающим звуком освободил лезвие в тот самый миг, когда четверо файхок'хай собирались напасть на Раммара.

— Назад, вы, умбал'хай! — крикнул Бальбок так громко, что голос у него сорвался, и его секира описала огромную дугу.

Рука одного из предателей отделилась от тела и полетела в сторону, все еще сжимая рукоять меча, острие которого было направлено в горло Раммару. Таращась на окровавленный обрубок, злодей жутко взвыл (что наконец-то полностью пробудило ото сна Раммара), прежде чем Бальбок заставил урода умолкнуть мощным ударом своего оружия.

— Клянусь внутренностями Торги! — прорычал Раммар, поднимаясь на ноги. — Никакого от вас покоя, вы, жалкие…

Орк умолк, и его глаза полезли из орбит, когда он увидел перед собой воина-орка, который собирался вонзить клинок ему в брюхо. До брюха клинок не добрался лишь благодаря тому, что голова нападающего внезапно обрела самостоятельность и улетела прочь. Обезглавленное тело грохнулось растерянному Раммару прямо на руки. Коротконогий не сумел удержать равновесие и опрокинулся на спину. С трудом удалось предводителю освободиться от трупа. И то, что предстало перед его заплывшими жиром глазками, наполнило душу орка в равных пропорциях удивлением и яростью: вокруг бушующего костра бушевали орки, сражаясь друг с другом.

Точнее сказать, это Бальбок раздавал смертоносные удары и уколы троим файхок'хай!

— Что ты делаешь, жалкий умбал? — набросился на брата Раммар. — Ты что, перепил кровавого пива? Эти файхок'хай наши!

— Ах вот как, — крикнул Бальбок, уходя от яростной атаки одного из орков-воинов. — А почему же тогда они пытаются нас убить?

Раммар не нашелся, что ответить. К нему обернулись двое нападающих с обнаженными мечами в руках. Когда свет костра упал на их лица, Раммар узнал обоих.

— Писок! Друса! Где вы были, жалкие личинки? — заорал он на обоих орков-воинов. — Немедленно идите сюда и помогите нам! Ваши предводители в опасности!

— Еще бы ты был не в опасности, мешок с жиром! — ответил ему Писок. — Конечно же, мы поможем тебе — спрыгнуть в темную яму Курула!

Тут оба файхок'хай разразились ядовитым смехом, и Раммар понял, что на этот раз совершенно напрасно обозвал брата умбалом. Их лейб-гвардейцы действительно повернулись против них и попытались их убить.

— К-как так? — озадаченно переспросил Раммар. — Ч-что мы вам сделали? Разве мы были плохими предводителями?

— Дело совсем не в этом, — ответил Друса. — Просто есть кое-кто, кто платит нам лучше, чем вы.

— И кто же этот кое-кто? — поинтересовался Раммар. — Курса, что ли? Я знаю, он давно уже на трон метит и…

Писок и Друса только рассмеялись в ответ.

— Я заплачу в два раза больше! — дрожащим голосом заверил их Раммар. — В три раза, если это нужно!

Оба орка снова дико заржали и перешли в атаку!

— Труркор'хай! — возмутился Раммар. — Чертовы предатели…

Он хотел было увернуться, но споткнулся об труп файхока, которому Бальбок проломил череп секирой.

И это спасло толстяку жизнь!

Когда Раммар упал и приземлился на свой зад, ему удалось уйти от ударов мечей атакующих. В следующий миг горе-предводитель схватил сапарак мертвого файхока, торчавший из земли, и ему показалось, будто он схватил свое собственное прошлое: воспоминания о множестве пережитых приключений и опасностей моментально вернулись, вселяя в него уверенность… И Раммар с силой нанес удар копьем.

Хвастливый Писок получил сапараком прямо в открытую пасть. Раммар всадил оружие с такой силой, что острие копья пробило кости черепа, и Писок рухнул на колени, захлебываясь кровью и мозгом, а затем опрокинулся на бок.

Увидев это, приятель Писока Друса громко заорал и обрушился на Раммара, сжимая в руках меч. Тем временем жирный орк поднялся, бросился вперед всей массой своего тела, опрокидывая файхока-предателя, заставляя потерять равновесие — и Друса попятился прямо в подогретое кровавым пивом бушующее пламя!

Тряпки, которые орк носил под доспехом в качестве одежды, моментально вспыхнули, поскольку были пропитаны кровавым пивом. Превратившись в живой факел, продажный воин с криком унесся прочь.