Александр Домовец - Московская дева Страница 7

– Игрушка, значит, – сказала девушка. У неё было звучное грудное контральто, не имевшее ничего общего с обычным голосом Изольды. – Сейчас посмотрим, что за игрушка…

Для нечистого преображение противницы стало неприятным сюрпризом. Он сделал шаг назад, споткнулся о безжизненное тело Автандила и чуть не грохнулся навзничь. Вымещая злобу, рыцарь пнул тело, и чучело возмущённо замычало.

– Ты полегче там! – громко озвучил я требование онемевшего Автандила. – Не твоё – и не трогай!

Не обращая внимания, нечистый переводил взгляд со шпаги Изольды на свой меч. Сравнение было не в пользу начальницы. Её клинок против рыцарского оружия смотрелся, как тросточка против бейсбольной биты. Успокоившись, рыцарь злобно хохотнул и сделал конкретное предложение:

– Так что ж, начнём?

– Начнём, пожалуй! – спокойно сказала девушка.

И процесс пошёл…

Боже мой! Всего в нескольких десятках метров от нас шла обычная повседневная жизнь. Сияло солнце, зеленела листва, серебрились лужи в глубоких дорожных выбоинах. В эту минуту простые перепетуевцы, ничего не подозревая, трудились на фабрике корсетных изделий, делали покупки в «Перепетуевском шопинге», воспитывали детей. Непростые перепетуевцы, опять же ничего не подозревая, руководили, или ехали в иномарках, или сидели за ресторанными столиками.

А в злачном заведении бизнесмена Опохмелидзе, между тем, разворачивалось очередное сражение добра и зла. Не сказать, что Армагеддон, однако тоже не сахар…

Такие мысли беспорядочно скакали у меня в голове, пока я со страхом следил за ходом поединка.

Посмотреть со стороны, так шансов у Изольды почти что не было. Котёнок против гориллы – иначе не скажешь. А мы, её верные помощники, напрочь лишены возможности помочь, подставить плечо, наконец, дать подножку врагу… Горькое чувство! Оставалось поддерживать начальницу голосом (это я), невнятным мычанием (Саша и Ванька), клацаньем зубов (чучело).

Впрочем, как только первый испуг за начальницу схлынул, стало казаться, что всё не так просто, и успех нечистого не очевиден.

Во-первых, выяснилось, что Изольда прекрасно фехтует. Очевидно, давнишнее общении с поручиком Ржевским не прошло бесследно. Первейший на всю армию был рубака, отмеченный самим Кутузовым, и даму сердца, кавалерист-девицу Малюткину много чему научил. И не только в постели.

Во-вторых, Изольда гораздо проворнее чёрного рыцаря. Она легко уклонялась от смертоносного меча, и на каждый выпад успевала ответить двумя.

И, наконец, сама шпага демонстрировала какие-то непонятные свойства. По логике, тонкий клинок должен просто-напросто сломаться от столкновения с тяжёлым рыцарским мечом. Или, как минимум, отлетать, как пушинка. Однако Изольда непринуждённо парировала удары нечистого, словно тот сражался простым прутиком.

Итак, противники ожесточённо обменивались выпадами. Со свистом рассекали воздух клинки, звенела сталь, сдавленно матерился лукавый. Что касается московской девы, то она дралась молча. В правой руке шпага, в левой крестик и – презрительная улыбка на дивных устах, судя по всему, чрезвычайно бесившая противника.

Постепенно рыцарь начал теснить Изольду. Отступая, она упёрлась… скажем так, спиной… в массивный карточный стол. Я в ужасе закрыл глаза. И вовремя! Потому что московская дева, которой некуда было отступать, высоко подняла руку с крестиком, и её платье вдруг засияло с утроенной силой.

Ослеплённый рыцарь невольно сделал шаг назад.

– Опустите мне веки! – прохрипел он, тяжело дыша. – Невозможно работать!

И сотворил подлость.

Повинуясь жесту нечистого, карточный стол неожиданно присел на дубовых ножках и ударил бортиком начальницу под коленки, да ещё поддел вверх. Не успев опомниться, Изольда упала спиной на зелёное сукно. Над ней мигом навис чёрный рыцарь с поднятым мечом.

– Финита!. – гаркнул он и рубанул со всего размаха.

Вопли чучела, Саши, Ваньки и мой слились в один протяжный стон. Изольда!.

К счастью, стонали мы напрасно. Непостижимым образом начальница успела откатиться в сторону, и меч рыцаря всего лишь разрубил предательский стол. С укоризненным треском тот развалился пополам. А Изольда, не выпустившая шпагу из рук, вскочила на ноги и в стремительном выпаде пронзила чёрного рыцаря насквозь.

(Я уже упоминал непонятные свойства клинка. Вот и теперь он пробил доспехи с лёгкостью необыкновенной, словно спица проткнула кусок масла. Умели делать в старые времена. Хотя, скорее всего, хитрость тут не только в мастерстве оружейника…)

Рыцарь пошатнулся и выронил меч. Развивая успех, Изольда вырвала шпагу из ослабевшего тела и одним ударом обрубила рога на шлеме. Шлем свалился, обнажив черноволосую голову с небольшими рожками (естественными) и уродливое бородатое лицо, искривлённое недоумением.

– Больно… – пожаловался нечистый, прижимая одну руку к животу, а другой хватаясь за голову.

И звонко рухнул на линолеум.

Изольда мгновенно приставила шпагу к горлу и положила на грудь крестик.

– Теперь не вырвешься, – сказала она ровным голосом, словно и не было бешеной схватки. – Допрыгался, Мефистофель! Последнее желание будет, нет?

– Ага, щас! – огрызнулся нечистый, мутно глядя на московскую деву. – А то ты не знаешь, что я бессмертный…

– Знаю, – спокойно согласилась Малюткина. – Убить я тебя не могу. А вот помучить очень даже… Рога поотшибаю, к примеру. Или голову отсеку. Или позвоню в церковь, и через десять минут отец Михаил примчится со святой водой… Тебе что больше нравится? И на женскую жалость не рассчитывай. Я с тобой ещё за семнадцатый год не рассчиталась! Да что я – Россия…

Судя по ожесточённому выражению лица, Изольда вовсе не шутила. Рыцарь задёргался под шпагой.

– Ну, ладно, ну, чего там… – слабо произнёс он. – Твоя взяла. Проси, чего хочешь, и закончим. Мне ещё, между прочим, лечиться надо. Ведь всё нутро продырявила. – Он скосил глаза на прижатый к горлу клинок и с отвращением добавил: – Вот тебе и игрушка! Штучки, понимаешь, покойного Скурата, папашки твоего… Ну, проси!

Изольда усмехнулась:

– Что с тебя взять? Разве обещание, что больше в наши края никогда не сунешься… Да ведь соврёшь наверняка?

– Это уж как водится, – подтвердил нечистый. – Служба такая. А пообещать могу, отчего же не пообещать…

– Не надо, – сухо сказала Изольда. – Ты вот что: верни-ка Автандила в законное тело. И ребят моих освободи.

– Можно, – буркнул рыцарь.

Отняв руки от живота и головы, он быстро замахал ими в воздухе и скороговоркой забубнил какое-то заклинание. Как я ни прислушивался (интересно же!), разобрать удалось лишь несколько слов – главным образом, непечатных… Простые, вроде бы, слова, но как подействовали!

Чучело крокодила вздрогнуло, вздохнуло и обвисло. Зато лысое тело в сером костюме подало признаки жизни – открыло глаза и попыталось подняться с пола.

– Изольда! – рыдающим голосом произнёс Автандил. – Спасительница моя!.

А больше ничего не произнёс, потому что осёкся под суровым взглядом Малюткиной.

Верёвки, опутавшие Сашу Кириллова и Ваньку, исчезли. Скотч со ртов они содрали сами – синхронными жестами. А я почувствовал, что невидимая стена, отделявшая меня от начальницы, исчезла. И кинулся к Изольде. Было ощущение, что она еле стоит на ногах.

– Ну, что, довольна теперь? – нетерпеливо простонал лукавый. – А то смотри, сейчас кровью тут всё залью, из последних сил сдерживаюсь…

– Ладно, исчезай, – разрешила Изольда, брезгливо морща носик. – Хотя, постой… Скажи-ка: ты как вообще додумался заявиться сюда в малиновом пиджаке? С какого перепуга?

Рыцарь, не поднимаясь, развёл руками и при этом лязгнул доспехами.

– Ну, как… Жарится у меня там, в хозяйстве, один такой… новый русский… Вроде бы специалист по игорному бизнесу – пристрелили-то аккурат за карточным столом… Вот он мне и сказал, что в казино без малинового пиджака нынче являться западло. Я ему ещё за подсказку режим ослабил…

Осмелевший Автандил хохотнул:

– Этот новый русский к тебе, небось, ещё в девяностые попал? – небрежно поинтересовался он.

– С девяносто пятого парится…

– Ну так передай, что он от жизни отстал. Сейчас дресс-код поменялся, – с этими словами Автандил показал на свой помятый, но по-прежнему чертовски элегантный костюм: пиджак с двумя шлицами и узкими лацканами, брюки с манжетами.

– Передам, – пообещал нечистый. – Я ему так передам…

Изольда махнула рукой:

– Лети отсюда, – жёстко сказала она, убирая шпагу от горла и снимая крестик с чёрной железной груди. – И чтобы в ближайшие сто лет я тебя не видела!

Рыцарь кое-как поднялся с пола.

– Ты их сначала проживи! – угрожающе каркнул он.

Изольда молча выставила перед собой крестик и двинулась на лукавого. Тот попятился. Окинув нас всех ненавидящим взглядом, он выкрикнул: «Айл би бэк!», после чего исчез в лучших театральных традициях – в дыму и пламени. В воздухе повис злой возглас: «А вот если б тогда шаровую метнул!.»