Уолтер Уильямс - Джонни Бродвей Страница 7

Пу И к тому времени успел уже дважды побывать императором, первый раз как марионетка бывшей императрицы Сиао-тинь, а затем, в течение пары недель, как марионетка генерала по имени Чань Сюн. Хотя у него не было места в китайском правительстве, Пу И до сих пор отсиживался в своем пекинском дворце, сохранив все регалии и привилегии, а также неплохую субсидию, и тот факт, что его эмиссар играл в карты с субъектом уровня Ямаш'ты, позволил мне предположить, что хотя генерал By и вышиб прояпонское правительство из Пекина, Пу И потихоньку мостил дорожку к своей третьей марионеточной карьере, на этот раз с Японией в качестве спонсора.

Впрочем, все это очень мало заботило меня, разве что позволяло предвидеть несколько грязноватых событий, которым суждено было произойти в ближайшее время на китайской политической арене. Мы играли по двадцать мексиканских долларов за очко, причем ставка постепенно возросла до пятидесяти по мере того, как дело шло к ночи. Я проиграл около восьмисот симолеонов, к отчаянию моего партнера Фуджимото и к видимому удовольствию его преемника Суня, который, будучи имперским чиновником, ставил не больше своих собственных денег, чем я.

Моим следующим партнером стал Ямаш'та, и я велел себе не расслабляться. Если кто-то и был способен меня разоблачить, так это он. Поэтому я побеспокоился о том, чтобы пролить еще немного коньяка на манишку, и пьяным голосом предложил повысить ставки. Мои оппоненты с готовностью согласились, но Ямаш'та лишь прищурил глаза, заказал еще холодного чая и погладил свои тонкие усики. Я был уверен, что он прикидывает, сумеет ли его механически расчетливая игра противостоять безалаберности партнера. Очевидно, он склонился к утвердительному ответу, поскольку кивнул и потянулся за колодой.

Его расчет был основан на деньгах. Хотя наши оппоненты выиграли первую игру, мы превзошли их по онёрам. Вторую игру каким-то чудом выиграли мы. Зато третья игра пошли целиком в нашу пользу, закончившись малым шлемом без козырей, и пока я разыгрывал болвана и брызгал коньяк на лацканы, Ямаш'та продолжал крушить наших противников, забирая пятьдесят очков по онёрам в малом шлеме и девяносто очков за четыре козырных онёра, в то время как у меня был пятый, а затем еще пятьдесят очков за удвоение контракта.

После этого Ямаш'та извинился перед противниками за такой разгром, сказал, что это чистое везение, и мы набили карманы мексиканскими долларами под завязку.

— Сегодня удача была на нашей стороне! — сказал я, закуривая сигару.

— Я рад, что ваш первый приезд в Циньдао осенен такой улыбкой фортуны, — сказал Ямаш'та. — Может быть, вы не откажетесь составить нам компанию и завтра вечером? Вы играете в американский покер? Мы собираемся каждую среду по вечерам.

— Разве? — брякнул старый генерал Фуджимото.

— Ну, разумеется, — сказал Ямаш'та. — Каждую среду.

— О! — воскликнул генерал, заражаясь желанием поскорее обобрать гостя. — Прошу прощения! Ведь сегодня вторник? Я ошибся!

Я понял, почему они хотят переключиться на покер. Покер, видите ли, даст им возможность играть против меня всем вместе, и если я буду вести себя столь же беспечно, то хотя бы кому-нибудь из них привалит небольшая удача, например, в виде одной-двух текстильных фабрик в Гонконге.

— Покер, да? — переспросил я. — Я в него играл, но вам придется освежить мою память относительно правил. Стрит бьет масть или наоборот?

После этой моей реплики все присутствующие, кажется, были готовы стать моими друзьями на всю оставшуюся жизнь.

Генерал Фуджимото довез меня до отеля и пообещал заехать завтра вечером, не позже девяти. Весь следующий день я провалялся, читая мистический роман — «Фортуна Регги», насколько припоминаю, — и между делом прогулялся до железнодорожных пакгаузов, чтобы отдать некоторые распоряжения личного характера. Затем я облачился в вечерний костюм, почистил цилиндр и стал дожидаться генерала.

Прибыв в японский офицерский клуб, я обнаружил, что к моим вчерашним партнерам присоединились два новых. Один из них, как я сразу догадался, был бессмертным — человек мощного сложения с глазами навыкате; его волосы блестели от бриллиантина, а одет он был в простую военную гимнастерку без знаков различия. Я позволил себе быстро ощупать его глазами, затем повернулся к другому офицеру, который был при полном параде, эполеты и все прочее, и напоминал швейцара мистера Астора, а на деле оказался полковником Аракаки, командиром 142-го батальоном военной полиции. Аракаки повернулся к бессмертному и представил его.

— Это капитан Кобаяси из моего батальона, — коротко сообщил он.

— Честь имею, — сказал я и поклонился. Я не был склонен думать, чтобы в 142-м батальоне было два бессмертных, поэтому почти не сомневался в том, что фамилия Кобаяси была псевдонимом Теруо Минамото, бессмертного, выигравшего амулет у Хан Шана. Что ж, подумал я, скоро мы это проверим.

— Заказать коньяк? — предложил улыбающийся генерал Фуджимото. Я улыбнулся ему в ответ.

— Только если пообещаете не давать мне пить слишком много, — сказал я. — Сегодня утром у меня так болела голова.

Я не боялся, что меня одурачат и обыграют — амулет позаботится о том, чтобы этого не случилось, — меня больше беспокоило то, что могло произойти после игры. Я хотел сохранить ясную голову, чтобы обеспечить путь к отступлению.

Итак, я потягивал коньяк и играл в покер примерно с час, делая большие ставки. Вначале я часто выигрывал просто потому, что мой безалаберный блеф пугал более аккуратных игроков, и они выходили из игры, но когда они ловились на мою удочку, я начинал сильно проигрывать.

Я заметил одну важную вещь. Все японцы были чрезвычайно почтительны с капитаном Кобаяси, даже те, кто Превосходил его по званию. Выигрывая, они извинялись перед ним, склоняли голову, когда он обращался к ним, наперебой предлагали огня, когда он закуривал. Простой капитан навряд ли привлек бы подобное внимание. Таким образом я убедился не только в том, что Кобаяси был ками, но и в том, что остальные знали об этом.

После нескольких сдач я заметил, что выпученные глаза Кобаяси заблестели. Каждый раз при раздаче карт его губы начинала кривить нервная усмешка. Он беспрерывно курил, прикуривая одну сигарету от другой. Речь свелась к односложным междометиям, и за очередной картой он тянулся с таким видом, словно она была предметом его тайных вожделений.

Да, он был игроком, одним из тех бессмертных, которые не могут устоять против власти азартных игр. Возможно, задачей Ямаш'ты и Фуджимото было обеспечивать его простодушными и неопытными партнерами, прежде чем он ввяжется в серьезную игру и начнет проигрывать японские императорские регалии. После часа игры я понял, что Кобаяси не способен замечать что-либо, кроме карт, и решил прибегнуть к помощи магии.

Проиграв триста долларов на одной карте, я извинился и, покачиваясь, направился в уборную, где вынул из портсигара амулет Пиня, лизнул его и приклеил к левому запястью, прямо над точкой пульса, в надежде, что так он сработает быстрее. С минуту я подождал, чтобы посмотреть, что изменилось в окружающем мире, но не заметил никакой разницы. Я даже посмотрел в зеркало, проверяя, не заострились ли у меня уши и не начали ли глаза светиться внутренним светом, но ничего такого не произошло, и я спрятал амулет обратно в портсигар и вернулся к играющим.

При первой же сдаче ко мне пришла масть, и я понял, что амулет Пиня не был подделкой.

Я ни на йоту не изменил стиля игры и продолжал делать большие ставки. Я прикидывался более пьяным, чем был на самом деле, с благодарностью вспоминая курс обучения, который прошел в шанхайской Золотой Национальной Оперной Компании, где меня не только лупили и морили голодом, но еще вбили в голову так называемые Семь Повадок Пьяницы. Карты мне шли феноменальные — стриты, большие собаки и тигры, подбор мастей и четырех одинаковых карт следовали один за другим. При том Кобаяси постоянно приходили почти такие же хорошие карты, как мне; он ставил против меня больше остальных и проигрывал большие суммы. Генерал Фуджимото, изумленный его плохим джоссом, сослался на безденежье и вышел из игры с извиняющимся поклоном в сторону ками, однако остальные остались и продолжили игру. Ямаш'та затих, переводя глаза с меня на Кобаяси и провожая каждую карту с таким видом, словно пытался что-то сообразить.

— Большой тигр, — сказал Кобаяси и положил на стол свои карты — король, валет, десятка, девятка, восьмерка.

— Как интересно! — сказал я. — У меня тоже большой тигр! — И я с пьяным смехом положил на стол короля, даму, валета, девятку и восьмерку.

Кобаяси откинулся в кресле и холодно смотрел, как я подгребаю к себе деньги. Ямаш'та хмурился, словно соображая, как мне удалось это сделать, но я-то знал, что не мог подтасовать карты, потому что он сам их сдавал.