Кейт Лаумер - Политика Страница 7

Ретиф прочистил горло.

— Рад, что вы не отступились от своего решения, капитан. Даже отсталая планета, вроде Гроака, может поубивать массу народу, ежели взбесится.

— Не знал я другого, — продолжал капитан. — Того, что мы на нестабильной орбите. На этом витке мы весьма сильно углубимся в атмосферу и через шестьдесят дней вернемся к планете навсегда. Полагаю, на этот раз гроаки будут готовы к встрече с нами.

— Не удивительно, что они держались так стойко. Им почти удалось отмазаться.

— А теперь вы здесь, — констатировал капитан. — Девять лет, а про нас не забыли. Я всегда верил, что мы можем рассчитывать на…

— Теперь с этим все кончено, капитан. Вот это и есть самое главное.

— Домой… После девяти лет…

— Мне хотелось бы взглянуть на упомянутые вами пленки, — попросил Ретиф. — Те, где засняты базы на спутнике.

Капитан с энтузиазмом выполнил его просьбу, и уже через минуту Ретиф следил за развертывающейся панорамой, являющей мертвую поверхность крошечной луны, — такой, какой ее увидел «Великолепный» девятью годами ранее. Ряд за рядом одинаковые корпуса отбрасывали длинные тени, выдержанные в резких черно-белых тонах, на выщербленную металлическую поверхность спутника.

— Они подготовили тот еще сюрприз. Должно быть, ваш визит нагнал на них страху, — заметил Ретиф.

— Теперь они совершенно должны быть готовы к запуску! Все-таки девять лет…

— Задержите этот кадр, — внезапно попросил Ретиф. — Что это за рваная черная линия там, на равнине?

— По-моему, это трещина. Кристаллическая структура, знаете ли.

— У меня появилось нечто, могущее стать идеей, — сказал Ретиф. — Прошлой ночью я ознакомился с кое-какими секретными досье в МИДе. В их числе встретился и доклад о ходе накопления запасов расщепляющихся материалов. Тогда мне это показалось маловразумительным. Теперь картина ясна. Где северный конец этой расселины?

— Вот тут… в верхней части кадра.

— Если я сильно не ошибаюсь, там у них основной склад атомных бомб. Гроаки любят упрятывать все под землю. Интересно, что сделает с ними прямое попадание пятидесятимегатонной ракеты?

— Если там у них ядерный арсенал, — сказал капитан, — то мне бы очень хотелось провести такой эксперимент.

— Вы сможете туда попасть ракетой?

— У меня на борту пятьдесят ракет. И если даже я буду выпускать их просто по очереди, то они должны перегрузить защиту. Да, я смогу это сделать.

— Расстояние не слишком велико?

— Это были самые современные модели экстра-класса, — зло улыбнулся капитан. — С видеонаведением. Мы можем зарулить их в бар и припарковать на табурет у стойки.

— А что вы скажете, если мы попробуем это сделать прямо сейчас?

— Я давно хотел обрести определенную мишень, — ответил капитан.

Полчаса спустя Ретиф усадил Шлуха на сиденье перед экраном.

— Вот это вот расширяющееся облачко пыли было когда-то спутником Гроака, — заботливо уведомил он его. — Похоже, с ним что-то случилось.

Шеф Внутренней Безопасности изумленно уставился на изображение.

— Очень жаль, — посочувствовал Ретиф. — Но, впрочем, он же не представлял собой ничего ценного, не правда ли, Шлух?

Шлух, выпучив все пять глаз, пробормотал что-то невразумительное.

— Всего лишь голый кусок железа, Шлух, как меня заверили в МИДе, когда я запросил сведения.

— Я желал бы, чтобы вы, Ретиф, держали своего пленника подальше от меня, — сказал капитан. — У меня просто руки чешутся взять его за глотку.

— Ну что вы, Шлух искренне хочет помочь, капитан. Он был плохим парнем, но у меня такое ощущение, что теперь он раскаялся и хотел бы сотрудничать с нами, особенно принимая во внимание грядущее прибытие земного крейсера и облако пыли вон там, — показал Ретиф.

— На что это вы намекаете?

— Капитан, вам осталось полетать еще с недельку, связаться с крейсером, когда тот прибудет, попросить его взять вас на буксир, и вашим бедам — конец. Когда в определенных кругах прокрутят ваши пленки, сюда заявятся Силы Мира и низведут Гроак до субтехнического культурного уровня, установив систему контроля, чтобы надежно гарантировать отсутствие у Гроака каких-либо новых экспансионистских замыслов, хотя теперь, с исчезновением сподручного железного рудника в небе, он вряд ли может сильно напакостить кому бы то ни было.

— Совершенно верно, но…

— С другой стороны, вот решение, которое я мог бы назвать дипломатическим подходом.

После подробного разъяснения Ретифа капитан с сомнением посмотрел на него.

— Я-то готов, — согласился он. — А вот как насчет вашего парня?

Ретиф повернулся к Шлуху. Гроак содрогнулся, втянув стебельки глаз.

— Я это сделаю, — слабо произнес он.

— Отлично! Капитан, если вы распорядитесь доставить передатчик с челнока, то я позвоню еще одному приятелю, по имени Фит, из МИДа, — он повернулся к Шлуху. — И когда я свяжусь с ним, Шлух, вы сделаете все точно так, как я вам сказал, — или в столице Гроака будут диктовать свою волю земные Миротворцы.

— Если говорить совершенно откровенно, Ретиф, — заявил советник Никчемни, — я совершенно сбит с толку. У меня создалось впечатление, что господин Фит из Министерства Иностранных Дел почти болезненно горячо расточал вам похвалы. Он, кажется, так и горит желанием оказать вам хоть какую-нибудь любезность. В свете обнаруженных мной определенных свидетельств крайне непротокольного поведения с вашей стороны, это довольно трудно понять.

— Мы с Фитом многое пережили вместе. Теперь мы хорошо понимаем друг друга.

— У вас нет совершенно никаких причин для самодовольства, Ретиф, — строго указал Никчемни. — Фройляйн Мойл вполне оправданно доложила о вашем поведении. Конечно, знай она, что вы помогали господину Фиту в его чудесной работе, то, я в этом не сомневаюсь, несколько изменила бы свой доклад. Вам следовало бы ей довериться.

— Фит хотел сохранить все в тайне — на случай, если дело не выгорит. Вы же знаете, как это бывает.

— Конечно. И как только фройляйн Мойл оправится от нервного потрясения, ее будет ждать неплохое повышение. Девушка более чем заслуживает его за многолетнюю непоколебимую приверженность политике Корпуса.

— Непоколебимую, — повторил Ретиф. — С этим я, воистину, готов согласиться.

— Еще бы вам не согласиться, Ретиф. Вы ведь не проявили себя должным образом в этом задании. Я организую ваш перевод; вы вызвали отчуждение у слишком многих местных жителей.

— Но, как вы только что сказали, Фит высоко отзывается обо мне…

— Верно. Но я говорю о культурной интеллигенции. Данные фройляйн Мойл неопровержимо показывают, что вы намеренно оскорбили множество влиятельных групп, бойкотируя…

— У меня нет слуха, — признался Ретиф. — Для меня гроак, дующий в носовую свистульку, остается всего лишь гроаком, дующим в носовую свистульку.

— Надо приноравливаться к местным эстетическим ценностям. Научитесь принимать партнеров такими, какие они есть на самом деле. Из некоторых ваших замечаний, процитированных фройляйн Мойл в докладе, определенно явствует, что вы совершенно не уважали гроаков. Но как же вы ошиблись! Все это время они беспрестанно трудились для спасения тех храбрых ребят, оказавшихся в смертельной ловушке на борту потерявшего управление космического Летучего Голландца. Они продолжали упорствовать даже тогда, когда мы сами забросили поиски и отступились. А когда они открыли сей кошмарный факт — что вывело его из строя столкновение с их же спутником, то сделали этот величественный жест, беспрецедентный по своей щедрости. По сто тысяч кредитов золотом каждому члену экипажа — в знак горячего гроакского сочувствия. Так что ваша ошибка совершенно непростительна!

— Щедрый жест, — пробормотал Ретиф.

— Надеюсь, Ретиф, это происшествие послужит вам хорошим уроком. Все-таки, ценя полезную роль, сыгранную вами в даче господину Фиту советов по процедурной части для помощи в поисках, на этот раз я воздержусь от рекомендации понизить вас в должности. Мы закроем глаза на это дело и сохраним вам безупречную репутацию. Но в будущем я буду внимательно следить за вами.

— Нельзя завоевать сердца всех, — философски изрек Ретиф.

— Вам лучше упаковать свои вещи, вы отправитесь с нами завтра утром, — Никчемни собрал бумаги в ровную стопку. — Сожалею, что факты не дают мне возможности представить о вас более лестный доклад. Мне хотелось бы рекомендовать вам повышение, наряду с фройляйн Мойл.

— Ничего, — утешился Ретиф. — У меня есть мои воспоминания.