Новая Жизнь 4 (СИ) - Хонихоев Виталий Страница 7

— Тпру! То есть стой! — говорю я: — погоди-ка…

— Что это еще за «тпру?» — упирает руки в бока бурундучок, голова маскота едва не вываливается из-под мышки, но она подхватывает ее: — я, что, лошадь по твоему?!

— Извини, не знаю, как к бурундукам обращаться — пожимаю плечами я: — вот и …

— Это не бурундук! — девушка указывает на свой костюм: — это — капибара! И ее зовут Момо-чан! Момо-чан — интеллигентный зверек, который обожает дружить! И если бы ты почитал брошюру, которую я с такой любовью писала, то не называл бы меня бурундуком! Бурундук — это крыса, между прочим!

— Эээ… но капибара тоже вроде как грызун?

— Капибара — это смешной поросенок. Значит — свинка — твердо заявляет девушка в костюме Момо-чан: — все, пошли дальше.

— А что это за бред с благословлением Даром Любви?

— Вот только не надо! — вскидывается Капибара Момо: — мы между прочим всем коллективом на тебя скинулись! По пять тысяч иен! Благословление Дара оплачено! Для каждой из коллектива! Чтобы замуж выйти и в личной жизни… ну секс то есть. Вот каждую и благословишь. Отдельно. Все, пришли — она открывает дверь и подталкивает меня в спину. Я делаю шаг вперед и оглядываюсь. Остро чувствую себя актером советского цирка, который приехал в сельский клуб на гастроли. Помещение очень похоже на актовый зал, в нем сидят работники производства. Нет, погодите… точно. Здесь нет мужчин. Ни одного. Прикидываю примерную площадь зала и у меня получается что-то около двух сотен девушек и женщин, которые смотрят на меня. Внимательно так смотрят. Я сглатываю комок в горле и подхожу к микрофону, установленному в центре сцены. Черт, да что они под «благословлением Дара Любви» имеют в виду? Надеюсь не секс, потому что я тут сотрусь… нет, в принципе можно попробовать, вон в первых рядах вполне себе ничего девушки сидят, одна аж четыре пуговицы на блузке расстегнула, да и сама Капибара Момо тоже вполне симпатичная, но … это выше пределов любой мужской силы! Мне срочно нужна помощь батальона тяжелой пехоты, или трех штурмовых групп спецназа. Мужская помощь, так сказать.

Я откашливаюсь и наклоняюсь к микрофону. Что же, если у меня нет иной судьбы, то по крайней мере я погибну, сражаясь. На пять-десять поединков меня хватит… а там глядишь и …

— Эээ… здравствуйте — говорю я. В зале аплодисменты и свист. Господи, спаси мою душу, вот уж поистине — бойтесь своих желаний…

— Тихо! Тихо! — кричит за моей спиной девушка-капибара Момо: — не толкайтесь! Все по очереди! В порядке записи!

— Тут еще и очередь есть — поворачиваюсь я к Капибаре Момо. Та кивает, очень собой довольная.

— А как же — сообщает она: — вчера на профсоюзном собрании составили. Первыми пойдут работники месяца. Самые уважаемые ветераны. Умеко-сан, например, вот уже почти тридцать лет на этом производстве!

Глава 4

Первая заповедь поведения в критической ситуации — DON’T PANIC!! Данная заповедь, несмотря ни на что — написана большими буквами и обязательно обрамлена восклицательными знаками. Как если бы на тебя кричали «НЕ ПАНИКУЙ, СОЛДАТ! ВОЗЬМИ СЕБЯ В РУКИ!» и хлесть, хлесть — по щекам. Взяли за грудки и потрясли, воткнули в руки винтовку, шлепнули ладонью по каске и дальше — к следующему бедолаге на дне окопа.

Тем не менее, сама по себе заповедь полезная, своевременная и даже имеющая под собой логическое обоснование — не паникуйте. Если вы все равно умираете — то умрете без истерики и всего этого бега по кругу с заламыванием конечностей, криками и мольбами, а что может быть приятней, чем умереть спокойно? А если у вас все-таки есть шанс — то найти такой шанс в паникующем состоянии практически невозможно, даже если перед тобой прямо дверь с надписью «ВЫХОД», выведенной метровыми буквами. Находить выход, планировать свои действия или принимать свою смерть — лучше без паники.

И надо сказать, что основания для паники у меня есть. Толпа вообще похожа на зверя — когда каждый сам по себе, то один — художник, другой — государственный служащий, третий — айтишник и любитель манги, но когда они все вместе — то они превращаются в массу. Почему? Да потому что таких разных людей объединить могут только базовые инстинкты. Самый фундамент пирамиды Маслоу. Собранные в стаи люди агрессивны и глупы, способны к таким действиям, которые они никогда не сделали в одиночку, при свете дня, в твердом уме и здравой памяти.

При этом женщины — намного менее склонны к таким вот… объединением в кучу. Но уж если они собрались… то такие вот толпы намного менее склонны к компромиссам.

Поэтому я беру микрофон в руки и делаю шаг вперед. Мелкие мурашки пробегают у меня по спине и я тотчас забываю об этом. Знакомое ощущение — когда на тебя смотрят тысячи глаз, а ты ни черта не готов к этому и приходится импровизировать, нащупывать нерв у аудитории, делать это — словно выполнять сложнейшую работу, балансируя на одноколесном велосипеде на канате, протянутом над ямой с острыми кольями. Чуть дрогнул, чуть засомневался — все.

— Добрый день. — говорю я и динамики разносят мой голос по залу: — что же, перед самим действием по благословлению — думаю нам следует разобраться в терминах. — следовать по течению, соглашаясь с тем, чтобы они тут себе ни придумали — самый худший вариант. При всем том, что толпа — это страшно, что экзальтированная толпа может быть агрессивна, что история знает тысячи примеров жуткой смерти людей, которые попали в лапы толпе, — все же толпа может быть управляема. Это огромный и страшный зверь… но в этом и ее слабость. Зверь. Каждый человек в отдельности — обладает критическим мышлением. Собранные все вместе люди частично утрачивают эту способность. Зверь — реагирует на страх или на уверенность в себе. И не дай бог вам дрогнуть перед толпой — разорвут. Тут надо излучать абсолютную уверенность в себе и это успокоит толпу, заставит осесть назад и может даже слегка задуматься. Поэтому, несмотря на мурашки где-то на затылке и вдоль позвоночника — я улыбаюсь и делаю паузу. Нельзя частить, тараторят неуверенные в себе, нельзя суетиться, суетятся паникующие. Сделать паузу, обвести зал взглядом, встречаясь с глазами, кивнув пару раз, так, словно узнал кого-то и поприветствовал. Зал затихает. Отлично. Откашливаюсь в сторону, чтобы не дать петуха в микрофон, все-таки в горле пересохло.

— А пока Капибара Момо найдет мне бутылочку воды — у меня аж в горле пересохло от такой аудитории… — я улыбаюсь кончиками губ, не показывая зубы. Этот трюк называется «Потерянное письмо», говоришь то, что хочешь спрятать и никто тебе не верит. В горле пересохло? Да ну, он же стоит и улыбается, двигается легко, не дрожит, голос тверд. Значит — шуточка. Значит — не обращаем внимания. В свою очередь, когда не удерживаешь это в себе, а декларируешь — становится легче. А сейчас мне нужна любая помощь.

— Да. Я никогда еще не выступал перед таким количеством очаровательных дам. Поэтому мне страшно до жути. Честно — снова улыбка и снова этому никто не верит. По залу проносятся смешки.

— Страшно в первую очередь разочаровать вас. Потому что никакого Дара Любви не существует. — зал замирает, еще не зная, как к этому относиться. Они — девушки на производстве и среди них есть как замужние, так и нет. И на самом деле у замужних женщин дела на личном фронте порой намного хуже, чем у незамужних, а это о чем-то да говорит. Японские пары в семье порой напоминают старый анекдот, когда к английскому лорду подходит его жена и говорит — «Сэр, вынуждена сообщить вам, что у меня отошли месячные». На что лорд говорит: — «Это означает что у меня не будет наследника?» и на утвердительный кивок головы — тяжело вздыхает: — «Опять эти нелепые телодвижения…»

И это так и есть. Муж и жена тут как правило спят по отдельности. Порой не видят друг друга месяцами — из-за графика работы. А после определенного возраста женщина хочет секса больше. Вот и плавают в местном городском фольклоре все эти истории про молочников, студентов, сантехников и хозяев квартир, которые беззастенчиво пользуются этим положением… или скорее наоборот — помогают уважаемым замужним женщинам восполнить дефицит секса в организме.