Людмила Астахова - НЧЧК. Командировка Страница 72

Ночь уже слизнула крошечный кусочек лунного диска. Март близился к концу, и до настоящей весны оставался какой-то небольшой шажок. Еще день-два, и в мир придет тепло, брызнет молодая зелень, и все снова начнется заново. Так и должно быть. И так будет.

Циничный романтик Дзир, дроу по национальности и воин по призванию, высунул локоть в открытое окно «Нуэно» и получал удовольствие от скорости, ветра и ночной романтики пустынной дороги. В особо циничной форме, разумеется. Он щурился на луну, тихо мурлыкал под нос любимую песенку «Элеватора» про соколов с королевнами и время от времени поглядывал в зеркало заднего вида на парочку крепко спящих Светлых.

Нолвэндэ прижалась к Эрину, уткнувшись носом ему под ключицу. А тот, бессильно уронив голову назад и безуспешно сражаясь с отпадающей нижней челюстью, в свою очередь крепко обнял девушку. Их пальцы переплелись. Рядом на сидении в сумке громко храпела крыса по имени Солнышко.

Слушавший музыку в плеере Меноваззин перехватил возмущенно-завистливый взгляд сородича и поднял брови в немом вопросе. Мол, что не так?

– Ты видишь?! – прошипел дроу. – Нет, ты видишь, какие это галлюцинации? Почему эти придурки делают проблему из всего на свете?

– А! Ну, что ты хочешь, командир? – вздохнул философски настроенный спецназовец. – Свет – дело тонкое.

О предсказании Праматери Всех Гоблинов он Дзиру так ничего и не сказал. А зачем?

Глава 13

25 – 26 марта

Это все остальные командировочные попадают с корабля на бал, а Эринрандир ап-Телемнар – всегда только из огня да в полымя. Рабочий день начался со скандала. Ликование дриады Желудьковской по поводу возвращения «любимого» сотрудника вылилось ведром с грязной водой на его выглаженные форменные брюки и начищенные до блеска туфли. И только спринтерская скорость бега и близость женского туалета спасли дриаду от принудительного надевания опустевшего сосуда на голову. Пришлось идти на совещание к Ытхану в старых запасных джинсах и кроссовках, чьи разноцветные шнурки всегда действовали на орка прямо-таки возбуждающе.

На совещании, в присутствии всех начальников отделов, Эрин был матерно выруган, заклеймен психопатом и засранцем. Потом без всякого плавного перехода, точно так же публично, ему спелась величальная песнь и, образно говоря, чело увенчано было венком победителя – Ытхан Нахырович давал сольный концерт в любимом стиле «салат из кнута и пряника под острым энчечекистским соусом».

Добрые соратники приветствовали разоблачителя колдубинского маньяка аплодисментами. Все уже знали и про бензопилу с зубушками, и про дриадский допрос. Не учреждение, а аквариум.

Однако же триумф следователя длился очень и очень недолго. Бухгалтерия урезала премиальные вдвое, а график дежурств никто не отменял. Следующую ночь Эрину предстояло дежурить по управлению в компании с Меноваззином. Мысленно эльф ругнулся, так как намеченный разговор с Нолвэндэ откладывался на целые сутки. А с его напарницей медлить нельзя. Она – девушка непредсказуемая.

– Поедете в прокуратуру и к судье, – напомнил Эрину начальник, когда они остались в кабинете одни. – С вами хотят побеседовать. И будь там предельно вежливым.

– Когда это я хамил?

Но Ытхан не был расположен к шуткам.

– Эринрандир, я тебя очень прошу, – серьезно сказал он. – Я лично перед прокурором на брюхе ползал, чтобы он не давал хода разбирательству по твоим персональным художествам в Колдубинске. Сам знаешь – никто не посмотрит, что ты меньше, чем за неделю, вычислил маньяка. Комитет по этике вас с Нолвэндэ на куски порвет. Себя не жалко, девочку побереги.

Это был запрещенный прием, и подлый орк прекрасно знал, что ради напарницы капитан ап-Телемнар молча проглотит все прокурорские наезды. Желчные дядьки и неудовлетворенные тетки из Комитета начнут рыться не только в подробностях колдубинской эпопеи, но обязательно сунут нос в личную жизнь энчечекистов. А ну-ка, свободные от брачных уз мужчина и женщина работают вместе уже пять месяцев подряд, живут дверь в дверь и ездят в командировки. А не спят ли они в одной постели? А если спят, то, как это отражается на показателях раскрываемости? Эрину-то что, он и не такое пережил, а леди Анарилотиони-младшая сразу потянется к кобуре.

– Хорошо. Вам не придется за меня краснеть. Я буду паинькой, – твердо пообещал эльф и добавил: – Вот только Нол останется. Нечего ей делать у Тамаринда.

– Эрин…

– Ытхан, ты знаешь каков наш господин Стробил в личном общении. Хочешь, чтобы она ему отстрелила яйца?

Прокурор был лешим, что после колдубинских событий отнюдь не добавляло ему симпатии в глазах мыслечтицы. А помимо всего прочего, у областного прокурора имелась нехорошая привычка запугивать собеседника тюрьмой по любому поводу. Приятного мало, но не смертельно.

– Эрин, завязывай держать девчонку в коробочке, обложенной ваткой, – нахмурился орк. – Нолвэндэ – энчечекистка, а не ребенок. Пусть учится отгребать звездюлей в высоких кабинетах.

Но капитан уперся рогом и отказался прислушиваться к аргументам начальства. И сколько Ытхан ни уламывал эльфа, сколько ни убеждал, Эринрандир твердо решил принять огонь на себя. Ну не объяснять же, что в ближайшие 72 часа Нол нужна ему в хорошем расположении духа, спокойная и здравомыслящая.

– Хватит того, что я регулярно отгребаю от всех, кому не лень, в первую очередь от тебя.

– Балрог с тобой! – сдался орк. – Если сумеешь отбиться за двоих, то дерзай. Главное, бензопилу с собой не бери.

– Да не переживай, Тамаринд поорет и успокоится. А я буду тихим и смирным аки овечка, – ухмыльнулся капитан.

Расчувствовавшийся орк по-отечески прижал его к пузу.

– Завтра после ПДПС[22] можешь считать себя в отгуле. Выглядишь ты паршиво. Отоспись, отдохни и вообще.

– Можете считать, – поправил Эрин. – Мы – это я и Нолвэндэ.

Ытхан сразу подозрительно прищурился.

– Гляди, ап-Телемнар…

– Что? – эльф тут же прикинулся той самой невинной овечкой, изобразив томный трепет ресниц.

– То самое! – грозно рявкнул орк. – Ты со своей смазливой мордой допрыгаешься до визита Аэриэн верхом на грифоне.

Вот уж кого Эринрандир боялся в последнюю очередь, так это леди Анарилотиони-старшую.

– Как думаешь, прокурор переживет мои джинсы? – спросил Эрин у напарницы, придирчиво изучая мятые штанины.

– Не знаю. А тебя вызывают в прокуратуру? Меня тоже? – встревожилась девушка, оторвавшись от своих бумажек.

– Нет, только меня, – заверил её капитан.

– Будут хвалить или ругать?

Эрин хотел было соврать, но передумал. В конце концов, неужели он настолько не доверяет напарнице, чтобы постоянно держать её в счастливом неведении относительно реалий службы в НЧЧК?

– Скорее ругать, чем наоборот. Я просто не хочу, чтобы нас вызвали на Комиссию по этике. Нам это совершено не нужно, согласись.

– Может, мне все-таки поехать с тобой?

– Не нужно. Правда. Я сам разберусь.

Добавив, что этой ночью дежурит, Эрин быстренько собрался, подхватил папку и, лукаво подмигнув Нолвэндэ, выскользнул прочь.

Вот право слово, после возвращения из Колдубинска время пошло как-то… суматошно. Приехали мы под утро, и я едва успела забросить в угол рюкзак, сбегать в душ, переодеться и выпить кофе. О еде после беспокойного сна в машине даже думать не хотелось. Выпила кофе, покурила – и рысью на работу. Хорошо хоть, пользуясь привилегиями служителей закона, Эрин догадался отобрать у дроу наш верный «Нуэно» и оставить под окнами. Пешеходка там, не пешеходка… энчечекисты мы кровавые или кто? Так что по дороге в управление мне удалось урвать еще минут двадцать сна. А потом – закрутилось.

Нет, ну естественно, что от большей части последствий нашей колдубинской эскапады я была рыцарственно избавлена, но, скажу по чести, не знаю, что я предпочла бы, будь у меня выбор – лаяться с Ытханом и более высокими инстанциями или закапываться с головой в бумаги. На то и другое меня бы точно не хватило. Поэтому труд был разделен по-честному – мне отчеты, Эринрандиру – все… остальное. Начиная от смешков коллег по поводу Великой Колдубинской Резни Бензопилой и ночных допросов лиц дриадской национальности и заканчивая ведром с грязной водой, вылитым на штаны. Тоже своего рода признание.

Досадливо хмыкнув, я проводила взглядом упорхнувшего «на ковер» к прокурору напарника и поморщилась. Все правильно, не надо меня сейчас подпускать к лешим и дриадам. И вообще… уберите от меня топор, уберите! Я лучше к бумажкам вернусь. Хе, это же тоже своего рода месть… опосредованная, так сказать. Из чего делают бумагу? Вот то-то же.

Тамаринд Подофиллович Стробил годился колдубинскому маньяку если не в духовные сыновья, то в любимые ученики точно. Такой же вредный, коварный, самодовольный и не гнушающийся самых грязных методов в достижении поставленной цели. Должно быть, лешему очень льстила возможность безнаказанно орать на эльфа, который минимум на полтораста лет старше. Прокурор грозил тюрьмой, трибуналом и ссылкой в деревню Гадюкино, а обвинения в адрес капитана ап-Телемнара простирались в широком диапазоне от непрофессионализма до разжигания межрасовой вражды. Но Эрин стоял насмерть, утверждая, что уже на этом этапе следствия заподозрил в убийце магов – дендроманта, и допрашивал дриад исключительно из соображений возможной причастности к запретному колдовству. Эльф давил на национальную магию Детей Леса, леший-прокурор – на превышение полномочий, получалось что-то вроде перетягивания каната. Одно хорошо – Бурат Карлович сидел нынче в следственном изоляторе и больше не мог убивать и насиловать.