Карина Пьянкова - Ложь во спасение Страница 77

— Как твоя сестра, Аэн? — поинтересовался оборотень после обмена дежурными колкостями. — Она в порядке?

— Вменяема, самоуверенна… Да, Ринэ вполне неплохо себя чувствует. Если ты волновался, что она будет чересчур сильно переживать из-за полукровки, то нет. Она, очевидно, тоже посчитала, что для него все обернулось как нельзя лучше.

— Но все же ты почему-то искал меня. Значит, что-то не так, верно? — настороженно спросил оборотень, заглядывая в глаза врагу.

— С одной стороны, все предсказуемо и никакой великой трагедии не происходит… С другой же… В общем, моя любезная сестра в силу совершенно субъективных причин не желает даже задумываться о возможности союза с тобой, — выдохнул устало кахэ, отворачиваясь от лорда.

Коридор был абсолютно пуст, о чем говорили и глаза, и поисковые заклинания, выпущенные почти одновременно кахэ и оборотнем, поэтому ничто не мешало двоим мужчинам обсудить такую деликатную тему, как устройство личной жизни одного из них.

— Ты же предполагал, что она… влюблена в меня. — В голосе Линха каэ Орона на секунду мелькнула боль. Но лишь на секунду.

— Я и сейчас это скажу тебе, каэ Орон. В этом-то и беда. Ринэ в чем-то как умудренная опытом старуха, в чем-то как девочка, которая только-только начала заглядываться на соседских мальчишек. Она напугана и хочет сбежать.

Оборотень криво усмехнулся:

— И ты пришел сказать мне, что не будешь принуждать сестру к браку, раз она того не желает? Да?

— Все верно. И еще я хочу сказать, что если ее принудишь к браку ты, то я мешать не буду, — ответил южанин, прекрасно понимая, что если об этом разговоре каким-то образом узнает Риннэлис… то будет очень весело. В особенности ему самому, Риэнхарну Аэну.

— Толкаешь меня на битву с чудовищем? — улыбнулся оборотень.

— Ну… в некотором роде. И не отзывайся ты так о ней. Ринэ — чудесная девушка. Вот только надо ей об этом рассказать, — чуть возмущенно ответил на слова каэ Орона Риэнхарн.

— Это можно считать твоим братским благословением?

— Да. Сумеешь получить и удержать — она твоя. Впрочем, не забывай и о моем условии, оно все еще в силе.

— Ты готов доверить мне собственную сестру?

— Да. Тебе я могу ее доверить. В конце концов, я знаю тебя едва ли не лучше, чем себя самого. Тебе я могу ее доверить без малейших опасений.

— И я горжусь этим, Аэн, — торжественно кивнул Третий лорд. — Я могу делать все?

— В пределах разумного, разумеется. Впрочем, в разуме твоем я никогда не сомневался.

Отлично. Каэ Орон всерьез решился заполучить любезную сестру. И это хорошо. Оборотень всегда получает то, что хочет, а Риннэлис полезно для разнообразия побыть жертвой в когтях Рыси. Вдруг ей даже понравится это новое состояние?

Риэнхарн довольно улыбнулся и решил, что надо бы провести время с родичами, которых он совсем забросил со всеми этими треволнениями.

Лара Тиана Тьен удовлетворенно улыбалась. Настолько удовлетворенно, что повергла этим в шок собственного супруга.

— Наша девочка будет счастлива! — выдала она спустя некоторое время, потраченное ее мужем на расспросы. — Я сегодня в шар смотрела. И карты раскладывала. Все идеально прекрасно, безоблачно!

Ларо Герий был невероятно изумлен. Прежде никогда лара Тиана не говорила о будущем своего чада с такой полной уверенностью, тем более никогда не предрекала ей полного счастья. Оно и понятно, с таким нравом и родом занятий сложно надеяться на безоблачную жизнь. Но вот поди ж ты… И Риннэлис вытянула свою счастливую карту.

— Но ты уверена? — в который раз переспросил жену ларо Герий. — Ты же знаешь Риннэлис… Она… немного…

— Мерзкая? — усмехнулась лара Тиана одновременно с теплотой и горечью. — В нашей девочке есть и положительные черты, надо только заставить ее их продемонстрировать. Вот силком-то ее и заставят. Благослови боги Риэнхарна Аэна и то расследование, из-за которого она сюда попала.

— Прежде ты так не говорила.

— Ну прежде я так ясно и не видела!

Женщина опустилась в кресло и удовлетворенно вздохнула. Вот оно, материнское счастье — видеть светящиеся радостью глаза своего ребенка, пусть и в пророческих видениях. Они ведь сбудутся. Обязательно. Должна же судьба улыбнуться и ее упрямой, принципиальной, циничной и такой любимой девочке? Риш заслужила. Еще как.

Расклад на картах лара Тиана делала сегодня уже раз десять, и всякий раз выпадала долгая жизнь и счастье во всех смыслах этого слова.

Но захотелось проверить еще раз.

Магичка сняла с пояса футляр со своей потертой колодой, смела быстро со стола чертежи под негодующий вопль мужа и вновь начала раскладывать карты.

— Да… Все так же, как и прежде… Счастье… Долгая жизнь… Довольство… Почет… — На стол легла еще одна карта, и женщина замерла, с ужасом вглядываясь в рисунок. — Если только она выживет сегодня.

— Он погиб… Каэ Ороны утверждают, что это вина rihasse.

— Ложь! Они убили Армана, а теперь пытаются прикрыть свои шкуры мертвой!

— Каэ Орон должен ответить за это! Они все должны!

— И каким образом? Мы потеряли стольких наших сторонников. Люди исчезли… вместе с полукровкой. У нас минимум возможностей. И мы не можем справиться с самим Линхом собственными силами.

— Но ведь можно использовать не только честные способы. А потом… Если мы предъявим голову Линха каэ Орона и скажем, что один из нас победил его в поединке, а остальные поддержат… Кто сможет оспорить? У нас будет новый Третий лорд, триада будет разрушена.

— И абсолютная власть каэ Оронов падет.

— И как же ты желаешь справиться с Линхом?

— Девка. Та жалкая человеческая девка, из-за которой все завертелось и которая проводит с ним ночи. Он трясется над ней так, будто это его женщина… Думаю, за ней он точно побежит сломя голову.

— Уверен?

— Почти полностью. Даже если нет, труп человеческого отребья в любом случае на благо клану.

— А может, она и правда — его?

— Вот уж точно извращенец.

— Но это нам на руку. Эта тварь будет недурной наживкой.

— Линх не дурак и если и помчится спасать человечку, то вряд ли один…

— Он будет очень спешить. Кинется вперед первым, как всегда, дав указание подручным следовать за ним. А нам и не нужно слишком много времени… Когда шавки найдут своего главаря, они смогут только оплакать его и эту смертную гадину.

— Вы недовольны тем, как все складывается, ларэ? — спросил меня ларо каэ Верр, когда ему надоело смотреть, как я расхаживаю взад-вперед по своей комнате.

— Да, ларо. Хуже некуда, — поморщившись, объяснила я. — Нет ничего хуже, чем уничтожить часть заговорщиков, упустив других. Так недалеко и до больших неприятностей.

На душе было тревожно, муторно, хотелось волком выть.

— Вы под защитой его светлости. Вы — его, никто не смеет вас и пальцем тронуть, чтобы не вызвать гнев лорда.

Можно подумать, будто я за себя боялась… Нет, что такое ларэ Риннэлис Тьен, пусть даже Тьен-и-Аэн? Я волновалась лишь за Линха каэ Орона, который увяз в этом болоте, именуемом заговором, по самую шею. Этот оборотень был дорог мне, очень дорог, и оставлять его со всей этой паутиной оказалось тяжело и страшно, пусть даже я и знала, что его светлость Третий лорд превосходит меня по всем статьям. Женское сердце и правда глупое…

— Ларэ, вам бы развеяться, не мучайте вы так себя.

Я досадливо передернула плечами:

— Ларо каэ Верр, ну прекратите вы вести себя со мной как с ребенком.

Эта забота со стороны молодого перевертыша утомляла, заставляла чувствовать себя неблагодарной и бесполезной, потому что я не могла ответить на нее равноценно. Было бы куда проще, если бы ларо каэ Верр относился к присмотру за мною как к профессиональной обязанности, сухо и сдержанно. Но он относился ко мне как к близкому и дорогому родичу, он хотел пойти против своего лорда ради меня. И ведь глупая бывшая ларэ дознаватель ничем не заслужила подобного, вот что самое мерзкое.

— Чем вы так недовольны?

— Внешний круг, ларо… Равноценный обмен. А я слишком сильно вам задолжала. И не вижу возможности расплатиться.

Оборотень улыбнулся как-то светло, ясно.

— Глупости все это. Вы для меня во внутреннем круге.

Видимо, изумление, проступившее на моем лице, было столь очевидным, что, не дожидаясь вопроса, мне пояснили:

— Кто входит во внутренний круг, а кто во внешний, каждый оборотень решает для себя сам, как подсказывает разум и сердце. Я для себя решил.

— Но почему?

— Может быть, потому, что вы добрая и достойная девушка, — пожал плечами он.

Добрая? Достойная? Не понимаю… Меня не без причин упрекали в жестокости и бессердечности… Совсем не зря. Я знала за собой такие черты. Все существование мое было посвящено работе и только ей, а душа оказалась слишком маленькой, чтобы ее хватало на что-то еще. Или кого-то еще.