Роберт Говард - Джентльмен с Медвежьей речки Страница 8

Итак, я отправился через горы в страну ковбоев, не придерживаясь определенного маршрута, но примерно представляя, в каком направлении находится Дикая речка – цель моего путешествия. Разве этого не достаточно? Я знал, что если ехать, никуда не сворачивая, то рано или поздно все равно на нее наткнешься. К тому же в лесах по берегам ручьев густо росла молодая трава – необходимое условие для поддержани бодрости духа у Александра, а для меня в изобилии водились кролики и белки.

К ночи я уже забрался высоко в горы. В тот вечер мой ужин состоял всего из девяти поджаренных на огне белок, которых едва хватило, чтобы приглушить голод до утра. Я очень надеялся, что на следующий день повстречаю медведя или, на худой конец, дикого кабана, потому как, сами понимаете, долго на такой ерунде продержаться было невозможно.

Утром я был в седле еще задолго до восхода солнца. В тот день пришлось обойтись без завтрака – местность вокруг выглядела вымершей, к тому же за все утро я так и не заметил ничего, достойного внимания, лишь однажды мне повстречался канюк. Было далеко за полдень, когда перевалил через Большой хребет и выехал к плато размером с небольшой округ. Природа здесь была великолепна: источники с чистейшей водой, речушки, на берегах которых трава доходила мне до стремени, ольховые перелески и сосновые леса по склонам холмов. Отсюда можно было различить небольшие каньоны, скалы, разбросанные в живописном беспорядке, и даже невысокие горы, высившиеся по краям плато. Честно говоря, это было сказочное местечко – самое красивое из всех, что я когда-либо видел прежде, и к тому же, на первый взгляд, совершенно безлюдное. Но, как показало время, с выводами я поторопился.

Я спустился с гряды, отделявшей плато от голых скал, и сразу оказался в самой гуще событий. Прежде всего на поляну выбежала из зарослей дикая кошка, на ходу обдала меня зловещим взглядом и, не останавливаясь, грациозной рысью помчалась дальше вверх по склону. Вслед за ней меня чуть не сшиб с ног огромный волчище – вожак девяти волков поменьше. Все так же, не мешкая, скрылись в западном направлении среди холмов. Александр вдруг резко фыркнул и задрожал. Из чащи выскользнул кугуар. Рыкнув на нас через плечо, он огромными прыжками пронесся мимо. Все зверюшки спасались в той самой стороне, откуда я только что прибыл. Я недоумевал: как можно было променять сей благословенный край на бесплодную пустыню?

Как видно, Александра этот вопрос занимал не меньше – он широко раздувал ноздри и протяжно ревел. Я натянул поводья и тоже принюхался: обычно подобная суматоха предвещала лесной пожар, но сейчас запаха дыма в воздухе не чувствовалось. Спустившись по склону, выехал на равнину. Здесь царила уже настоящая давка: рыси, волки, кугуары – все в панике улепетывали на запад. Было ясно, что звери до смерти напуганы. Звериный поток обтекал нас с обеих сторон, не проявляя к моей персоне ни малейшего интереса. Через несколько миль нам встретился табун мустангов во главе с рослым жеребцом. В другое время этот забияка не упустил бы случая выкинуть какую-нибудь пакость, но сейчас он был напуган не меньше своих собратьев.

Солнце клонилось к закату, когда я выехал на полянку. С одной стороны ее огибал ручей, густо поросший по берегам ивами, с другой – нависли высокие скалы. Жутко хотелось есть. Пока раздумывал, стоит ли поискать вокруг хоть что-нибудь съестное или лучше перенести внимание на волков и кугуаров, на поляну из леса вывалился здоровенный гризли и потопал на запад. Через несколько шагов он оглянулся и заметил нас с Александром. Неуверенно рыкнув, медведь двинулся в нашу сторону. По всему было видно, что парень окончательно спятил от страха, и мне пришлось его застрелить. Я расседлал Александра и отправил пастись на травку, а сам занялся медведем. Сняв шкуру, я развел огонь и, зажарив сразу несколько ломтей мяса, приступил к утолению голода. Работа предстояла немалая: начиная со вчерашнего вечера, у меня во рту маковой росинки не было. Когда от четвертого куска остался лишь слабый запах в воздухе, послышался конский топот. Я отвлекся от еды и увидел шестерых всадников, приближающихся к моему лагерю с востока. Один был ростом с меня, а другие не более шести футов каждый. Судя по внешности, это ковбои, причем самый крупный был разодет не хуже мистера Вилкинсона, только на этом рубашка была одноцветная. Зато во всем остальном – точная копия: те же умопомрачительные сапоги, белая шляпа и кольт, украшенный слоновой костью, а из подсумка торчал приклад дробовика. У него были темные волосы, маленькие хитрые глазки и такая выдающаяся челюсть, что при желании он мог бы перекусить спицу в колесе дилижанса. Человек залопотал мне что-то по-индейски. Не успел я ответить, как один из его спутников говорит:

– Донован, да он никакой не индеец – глаза у него светлые.

– Сам вижу, – ответил тот. – Меня сбили с толку его рванина и загар. Ты кто такой, черт тебя задери?!

– Брекенридж Элкинс с Медвежьей речки, – ответил я, пораженный его величием.

– Ну а я Билл Донован по прозвищу Дикий Билл, чье имя вызывает дрожь от Пороховой речки вплоть до Рио-Гравде. Я ищу одного жеребца. Ты ничего такого не видел?

– Видел гнедого. Он вел табун на запад.

– Это не тот. Тот пегий, и другой такой крупной скотины не сыскать на всем свете. Он спустился с гор Гумбольдта еще жеребенком и с тех пор разгуливает по Штатам от океана до океана. У него настолько подлый характер, что он даже не обзавелся собственным гаремом. Когда ему нужна кобыла, он просто уводит ее у другого честного жеребца и, сделав дело, продолжает путь в гордом одиночестве.

– Вы что же думаете, будто все эти волки, медведи и кугуары дали тягу от одного жеребца?

– Вот именно! Этой ночью он миновал Восточную гряду, и звери его почуяли. Мы уже почти настигли мерзавца, но, переходя через горный хребет, потеряли его след.

– Так вы его ловите! – наконец-то дошло до меня.

– Ха! – злобно усмехнулся Донован. – Я еще не встречал человека, который не хотел бы стреножить Капитана Кидда! Мы гонимся за ним уже пятьсот миль с единственной надеждой – как угодно, но изловить эту бестию! Брать мустанга надо хитростью, когда он потеряет бдительность – на отдыхе или еще как. Только на глаза лучше не соваться – этот дьявол один искалечил и поубивал народу больше, чем десяток самых свирепых лошадей во всех Соединенных Штатах. Нам слишком дорога шкура, чтобы подставляться по-глупому.

– Как вы его называете?

– Капитан Кидд, – ответил Донован. – Так звали знаменитого пирата, который жил много лет назад. Так я тебе скажу, что этот жеребец – точная копия того, особенно касательно морали. Но я его заполучу, даже если придется ползти за ним на брюхе до самого Тихого океана. Билл Донован добивается всего, чего пожелает, – будь то женщина, деньги или лошадь! А теперь слушай внимательно, деревенщина, что скажет тебе Дикий Билл. Мы будем искать следы Капитана на севере, а ты, если встретишь черного с белым жеребца, да такого большого, что и во сне не приснится, или же заметишь его следы, бросай все свои делишки и не успокаивайся, пока не разыщешь меня. А не сделаешь, как говорю, то пожалеешь. Ясно?

– Да, сэр, – ответил я. – Один вопрос: вам на пути не попадалась Дикая речка?

– Может, попадалась, а может, и нет. Тебе в ней что за нужда? – высокомерно ответствовал он.

– Да почти никакой, – говорю. – Просто я направляюсь в те места, чтобы наняться ковбоем. При этих словах Донован откинулся на спину лошади и оглушительно захохотал. Остальная компания с готовностью закудахтала вслед за атаманом, а я стоял перед ними, как оплеванный.

– Ты это что, всерьез? – грохотал Донован. – Ты и вправду надеешься, что тебя возьмут в этих обносках, без рубахи да еще верхом на муле, который, кажется, не успокоится, пока не сожрет всю траву на этом плато? Ха-ха-ха! Оставайся лучше в своем захолустье, недотепа, и довольствуйся зайцами, кореньями да орехами, как и полагается всем индейцам, неважно – белого цвета у них шкура или красного. Любой уважающий себя владелец ранчо схватится за винчестер, как только ты заикнешься о работе!

Компания уже давно скрылась в лесу, а до меня все еще доносился их оскорбительный хохот.

Я был до того смущен, что аж в дрожь бросило. Конечно, Александр был неплохим мулом, хотя и выглядел, скажем прямо, странновато. Но из всех четвероногих, на которых я пробовал влезать, он оказался единственным, способным протащить меня несколько миль подряд без риска для жизни. Несмотря на вислое брюхо, это был на редкость сильный и выносливый мул, к тому же не из упрямцев. Я начал понемногу закипать, но Докован с приятелями вовремя удалились.

На небе уже высыпали звезды. Я поджарил еще мяса и закончил прерванный ужин. Вокруг стояла мертвая тишина: ни воя волка, ни рычания кугуара. Все зверье скрылось за западным, хребтом. Видно, этот Капитан Кидд и в самом деле наводил ужас на всех плотоядных.