Дана Рассветных - Здравствуй, я твой ангел Страница 8

* * *  

Первой лентой у нас была магия иллюзий. Всю дорогу до аудитории Даниэль как–то странно на меня поглядывал.

– Почему ты на меня так смотришь? – не выдержала я, когда мы уже подходили к кабинету.

– Э–э, ты сегодня хорошо выглядишь.

Я вопросительно подняла брови – с чего это его потянуло на комплименты?

Эльф, неожиданно для меня, смутился. Румяный дроу – это, скажу я вам, что–то с чем–то. Хмыкнув, я решила оставить все вопросы на потом – мы вошли в аудиторию. Отыскав взглядом Рона, я увидела, как он призывно махнул на место рядом с собой. К моему удивлению, как только я уселась, ко мне присоединился мой присматривающий.

– Надеюсь, вы не против, – ослепительно улыбнулся Даниэль нам с оборотнем.

Мы переглянулись, но не успели ему ответить, так как в кабинет вошел преподаватель.  

* * *  

В старом замке было так тихо и темно, что постороннему наблюдателю могло показаться, что тот замер где–то в безвременье.

Лишь одна комната выделялась на общем фоне. Ее слабо освещал старый, давно не чищенный камин.

В кресле перед камином сидел светловолосый мужчина, на вид лет тридцати с лишним. Его пронзительные глаза цвета льда были подернуты задумчивой дымкой.

На столике рядом с ним стояла бутылка вина и наполненный бокал, из которого мужчина изредка прихлебывал.

Смотря на огонь в камине, он вспоминал… Вспоминал девушку, которая по сути своей тоже была пламенем. Ту, которая буквально выжгла на его душе свой образ…

И хотя прошли уже тысячелетия, он никак не мог позабыть мягкий свет золотых глаз… маленьких солнышек, которые по его вине потухли. При воспоминании об этом мужчина болезненно скривился.

Стоит только вспомнить о том, каким пыткам он ее подвергал. Поверивший в ее предательство, он со слепой яростью заставлял платить ее за свою боль.

… Ту, что оказалась невиновной. Единственную, кому он был нужен. Единственную, кто любил его столь искренне, столь открыто, отдавая себя всю, без остатка. Единственную, кого он полюбил.

Но он слишком поздно это понял…

А она оставалась верной себе до конца. Даже ненавидя его, она отдала за него жизнь. Пусть делала она это ради жизней других, она ни минуты не сомневалась – он был в этом уверен.

А он… он остался влачить свое жалкое существование, ведь без нее он не мог жить – лишь существовать.

Тогда, не помнивший себя от горя, он нашел и убил Рексию – повелительницу Хаоса, разрушившую не только его жизнь, но, казалось, и его самого. Вот только он не знал, что место повелителя не может пустовать.

В ту ночь Хаос опутал победителя, надев на него корону поверженной. И вот уже пять тысячелетий он, Кэссандр Илиодорский, правит его прислужниками…

Скоро начнет пора действовать, – подумал надвиг[3], решительно вырвавшись из воспоминаний. На войне, которую ожидает мир, нет места былым чувства. И первым пунктом в его плане стоит захват Высшей Академии магии… 

Глава 5

Не будите во мне зверя, а то он проснется и убежит.

Александрий. 

– Г–господин р–ректор, к в–вам Енорих З–зелен, – донесся из–за двери кабинета заикающийся голос моего секретаря – недавно я выразил недовольство его медлительностью.

– Проси.

В кабинет вошел невысокий худощавый вампир с большой сумкой наперевес. Енорих был художником и, надо признать, мастером своего дела. Он был одним из немногих, кто относился ко мне не с ужасом, а просто с опасливым уважением. И мне это нравилось.

– Я принес новые картины, – Енорих по нашему с ним договору регулярно отыскивал и скупал для меня старинные картины.

Картины и книги старины – единственное, чем я еще не пресытился за сорок тысячелетий своего существования.

– Показывай, – приказал я.

Он достал из своей безразмерной сумки пять полотен среднего размера, а затем с некоторым усилием извлек шестое – оно было больше остальных.

– Это портреты, выполненные Видиссоном Габюсси, – показал вампир на пять первых картин.

– Неплохо, – оценил я, просматривая полотна. – А что с оставшимся?

– О, это нечто особое. На картине изображена семья Толенгро, правителей серафимов. Та самая, которая была убита во время захвата Хаосом города.

– Я знаю эту историю, – перебил я его.

Холст изображал группу из семи серафимов. Сразу было видно, что это одна семья. В центре находился высокий молодой мужчина – правитель Михаил, припомнил я. От него полукругом стояли пять его братьев, похожие друг на друга как капли воды своими золотистыми волосами и ореховыми глазами. Но мой взгляд зацепили не они, а юная девчушка, сидящая у их ног. Пышные юбки ее платья волнами расходились по полу. На красивом лице девочки особенно ярко выделялись ее глаза – насыщенно золотого цвета, с мерцающими на свету песчинками… Удивительно знакомые глаза.

Я стал напряженно вспоминать, где же их видел. Как назло, в голову ничего не приходило, зато я вспомнил, кто это девочка – принцесса Адиалия Толенгро.

… Адиалия… Золотые глаза…

Ну конечно! Я наконец вспомнил, где я их видел – у новенькой на спецфакультете, у Адиалии Ленгро…

«Хм, надо же, какое удивительное совпадение, стоит убрать у фамилии принцессы приставку–то, как мы получаем фамилию этой девчонки», – подумал я.

Интересно…

И если это то, о чем я думаю… Но в любом случае, пока лучше просто подождать.

* * * 

Адиалия.

– Итак, я вижу, все в сборе, – обвел нас добродушным взглядом сухонький старичок. Кажется, он тоже присутствовал на моем поступлении. Как там его?..

– Так как вы у меня на занятии впервые, то позвольте представиться, юная леди, – разрешил мою проблему учитель. – Я магистр Ложен. Вы, насколько я помню, Адиалия?

– Да.

– Ну и как вам первые впечатления? Как коллектив? – заинтересованно посмотрел на меня магистр. – Подружились с кем–нибудь?

На его последнем вопросе расфуфыренная эльфийка, та самая, что вертелась в тот раз перед зеркалом, презрительно фыркнула:

– Кто ж станет дружить с человечкой? Тем более такой, – смерила она меня взглядом, в котором смешалось пренебрежение пополам с завистью.

– Заткнись, Арлания, – оборвал ее Рон. – А то от твоего голоса у меня уши трубочкой сворачиваются и шерсть дыбом встает. И да, у нее появились друзья, – твердо ответил он на вопрос магистра.

– Отлично! Я рад за вас, юная леди, – улыбнулся Ложен. – Но начнем урок.

– Спасибо, – прошептала я оборотню, как только магистр отвернулся, чтобы записать формулы иллюзий на доске.

– Не за что, – улыбнувшись, пожал плечами тот. – Я всего лишь сказал правду. Не знаю, как насчет друзей, но на одного друга ты точно можешь рассчитывать

Вместо ответа я благодарно ему улыбнулась.

– Хм, а меня вы, надеюсь, примите в свою теплую компанию, – раздался справа от меня голос принца.

Повернувшись к Даниэлю, я уже ожидала увидеть издевательское выражение его лица. Но, к моему удивлению, тот оставался совершенно серьезным.

– Ты хочешь дружить с презренной человечкой? – иронично спросила я его.

Тряхнув головой, эльф виновато улыбнулся:

– Я был неправ – не все люди достойны презрения. И я с радостью бы назвал тебя своим другом. Если ты, конечно, захочешь, – под конец его голос приобрел неуверенные интонации. Удивительно, куда же девалась вся его самоуверенность?

Но… почему бы и нет?

– Я не против, – улыбнулась я ему. – А ты что скажешь, Рон?

– Почему бы и нет? – повторил тот мои недавние мысли.

Тут нас окликнул учитель, и нам пришлось срочно изображать, что мы внимательно его слушаем.  

* * *  

Сидя на второй ленте, я почувствовала, как меня зовет мир.

– Да, Златый?

– Боги решили, что тебе пора узнать, кто будет твоим подопечным.

– Ну и кто же, – спросила я с нетерпением.

– … Ректор Академии.

– ЧТО?! – от шока я воскликнула это вслух.

– Я сказал, мисс Ленгро, что Каурья трава растет только на Проклятых болотах, и поэтому ее очень трудно достать, – повторил учитель. – Это, конечно, грустно, но не стоит так бурно реагировать.

– Да, конечно, – сконфузилась я.

– И правда, чувствующая, зачем так реагировать? Ну ректор, ну Академии, но что с того то? – каким–то подозрительно честным голосом спросил мир. Так, я что, чего–то не знаю?

– Ты не понимаешь! Он же ведет себя, как свинья в морозильнике – заморожено, но все еще по–свински!

– Ну вот и займись его характером. Надеюсь, тебе удастся привить ему хоть что–то хорошее, – последняя фраза вышла такой тихой, что я ее не расслышала.

– Ну и что мне делать? Все время таскаться за ним собачкой? – уныло спросила я мир.