Виктор Кувшинов - Ангел во плоти Страница 8

— Ну нет! — я завелся и уже не слушал Федьку. Ну не признаваться же ему, что я прав с собой не взял! А так, два нарушения и отсутствие прав — какая теперь разница ангелу? Я решил предпринять совершенно другую тактику и, выжав газу до отказу, забыл все свои и Женькины рефлексы и представил себя за рулем флаера…

Федька уже даже не пищал, только весь бледный болтался, как боксерская груша, вцепившись в ручку над боковым окном. Я же не совсем понимал, что со мной происходит. Видать стресс так подействовал. Мы летели, насколько только могла лететь Нива, а менты, закусив удила, с удовольствием включились в игру. По прямой я не мог от них уйти и задал Федьке риторический вопрос:

— Как у тебя, крепкая машина?

— К-крепкая, — выстукивая зубами в такт колдобинам ответил Федька и все-таки озаботился. — А зачем тебе это?

— Сейчас увидишь!

Мы описывали квартал, и я прямо-таки шестым ангельским чувством начал прощупывать расположение домов и проезды. Даже не задумываясь, я чуть не на двух колесах резко вписался в крутой поворот. Менты проскочили по прямой. Я не стал разглядывать их дальнейшие перестроения, а вместо этого, каким-то образом чувствуя, где расположены люди, на пятидесяти километрах в час влетел во двор одной из многоэтажек. Вот здесь Федька и понял, зачем я его спрашивал про машину, но ругаться на меня возможности у него не было, так как он был вынужден сосредоточенно упираться руками и ногами во все что только можно, чтобы не выбить на колдобинах головой крышу.

Но главный результат был достигнут. Менты сразу же отстали. Я прикинул, что пока они объявят в розыск, пока то да се, у нас еще куча времени. Мы продолжали на довольно приличной скорости лететь по всяким ухабистым проездам и переулкам. Постепенно я снизил нашу стремительность и проехал еще минут десять с почти нормальной скоростью, все время меняя направление движения.

Наконец зарулив между какими-то гаражами, я остановился и, выключив двигатель, вышел из машины. На Федьку было страшно смотреть — таким нарушителем спокойствия он явно никогда не был. Я, распаленный погоней, усмехнулся и поманил пальцем вышедшего из машины Федьку к заднему бамперу. Тот, еле держась на ногах, тихо возопил:

— Что ж ты наделал! Мне теперь вовек не отмазаться!

— А это ты видел? — я с довольным видом указал на номера. — Ты думаешь, я просто так гонял? Номера-то грязью заляпаны. А передних они не видели.

Федька тупо уставился на бампер собственной машины, будто впервые его видел.

— Так что теперь Федя, оттираем «бамперс» от грязи, потом ты садишься за руль и едешь обратно по главным дорогам, как примерный автолюбитель. Только надень свою кепку.

— А ты?

— А мне придется пешочком на трамвае добираться чтобы не маячить примелькавшейся рожей. Встречаемся у меня через полчаса и обсуждаем дела, — каким-то странным образом получилось, что я, чуть не угробив ему машину, еще и раскомандовался, а друг без возражений подчинился.

Уже подходя домой, я увидел у подъезда припаркованную Ниву и Федьку, суетливо бегающего туда-сюда перед дверью в подъезд. Не дав мне и рта раскрыть, он набросился чуть не с кулаками:

— Ты! Идиот первостатейный! Ты хоть представляешь, что вытворял?! — судя по интенсивности жестикуляций, друг явно успел отойти от шока.

— А что такого? У вас по телевизору только так и ездят! — невозмутимо ответил я.

— Ты хоть понимаешь, что у них есть право стрелять в таком случае?! Тебе очень повезло, что дело было в городе и ни одного поста не попалось! Все! Быстро наверх! — Федька уже не бледный, а красный как помидор, вдруг сообразил, что привлекает внимание прохожих своими криками и, тревожно оглянувшись, затащил меня в подъезд.

Мы поднялись в квартиру в полном молчании. Признаться, меня ошарашила новость о возможном расстреле, и вся моя спесь быстренько притухла. Не раздеваясь, он провел меня в гостиную и, усадив на диван, молча протянул мне ключи от Женькиной машины.

— Ты чего это? — спросил я, поняв, что он уходит.

— Все. С таким сумасшедшим мне делать нечего. Если ты собираешься уничтожить Женькино тело, я не намерен в этом участвовать. Теперь у тебя все есть — разбирайся сам.

Я молчал. Мне было действительно стыдно, и дать уйти рассерженному другу было лучшим выходом после такой дури. Так что я просто смотрел, как закрывается дверь за Федькой, не предпринимая попыток его остановить, а сам старался осмыслить, что произошло. С тем, что я сморозил очередную глупость — это понятно. На будущее, надо очень следить за собой и не нарушать правил поведения без крайней на то нужды.

Но то, что я вытворял, представляло отдельный интерес. Видимо, под действием стресса, я стал применять какие-то странные свои особенности. Когда я ехал по дворам, было впечатление, что я считываю информацию прямо с изнанки. Я прекрасно чувствовал, как расположены дома и люди. В одном месте даже пришлось остановиться. Федька только охнул, когда увидел выскочившего из-за угла дома прямо под колеса машины мальчишку. Но я-то его уже почувствовал раньше и вовремя притормозил.

Единственно, чего я опасался, было то, что я мог такими опытами навредить Женькиному телу, что было крайне нежелательно. Да, надо наперед постараться избегать таких экспериментов. И вообще, на два дня накладываю на себя добровольную епитимью: хожу по струнке, не пью ни грамма, всем улыбаюсь и уступаю дорогу. Это не трудно — я же ангел! Или нет? Несколько дней в теле и уже не ангел? — Круто!

Я и в самом деле вел себя, как паинька целых два дня, кажется, не нарушив ни одного правила движения пешеходов — за руль я почему-то боялся садиться. Правда, пришлось поймать несколько странных взглядов от граждан, не привыкших к вежливому обхождению на улице, но в остальном все шло гладко. О женском поле я тоже временно забыл, хоть и был соблазн. Но я понял, что в таких сложных вопросах без Фединого руководства я наломаю дров похлеще, чем в гонках с доблестной милицией.

Дав другу целых два дня на то, чтобы выпустить пар, я все же позвонил ему со своего нового мобильника — старый так и канул в недрах внутренних органов государства, хотя претензий к ним по этому поводу я, естественно, не питал. И все-таки, ангел я или не ангел? Четко друга просчитал. Парень уже забыл об обидах и был снедаем беспокойством за непоседливого ангела.

— Ух, живой! — послышался облегченный возглас. — А я тут уже не знал, что с тобой и делать!

— А что со мной делать? — голосом невинной пастушки отвечал ваш не очень покорный слуга, да и не слуга вовсе. — Я веду себя образцово-показательным образом уже целых два дня, так что меня можно вешать живьем в раю на главную доску почета, а ты мне эдакое недоверие оказываешь.

— Да, судя об отсутствии Женькиного тела в некрологах, ты ведешь себя весьма достойно, — согласился друг и проявил слабость, спросив. — Значит, сам справляешься?

— Да ты что, Федя?! Я просто занялся совсем не ангельским остракизмом: хожу как по струнке, а спина не разгибается от вежливых поклонов! Если ты не поможешь, я скоро удавлю это тело и вернусь домой! — я не был бы ангелом, если бы сразу не воспользовался слабостью друга.

— И на что ты намекаешь, хитрая астральная рожа? — кудрявый физик сразу просек, что мне что-то до зарезу понадобилось.

— Ты забыл? Женьке нужно сходить хотя бы раз на работу! Без твоей страховки, его выгонят за полной профнепригодностью уже через пару часов!

— Не понял, ты что, не можешь в астрале набраться лабораторных премудростей?

— Могу-то могу, но как их применять к текущему моменту, совершенно не в курсе. С одной стороны — Нобелевские откровения не хочется делать, а с другой — Женьку тупицей выставлять нельзя. Единственная надежда на то, что ты сможешь занять «Женьку» на пару часов, особенно с утра. Тогда глядишь, и прокатит — остаток времени я как-нибудь продержусь.

— Да, как это у тебя прокатывает, я уже знаю, — согласился Федя. — Лишь бы институт к концу дня на месте устоял! Ладно, что с тобой поделаешь? Ты когда «на работу» собрался идти?

— Все от тебя зависит: когда ты сможешь подойти, — я смиренно вздохнул, всем своим пыхтением показывая, что отдаюсь на милость друга, а сам тихонько подпихнул нетерпеливую просьбу. — Я-то хоть завтра побежал бы …

— Завтра, так завтра, — не стал кочевряжиться Федька. — Ты к полдесятого подходи, а я в десять позвоню — так что тебе только полчаса на первые приветствия и останется.

— Федь! — вдруг вспомнил я. — А ты знаешь, как Женька сотрудников своих называл? Так же как и они: Витя, Ирчик и Любочка или как-то еще?

— Девочек так же, а парня Витьком часто звал, — вспомнил кудрявый друг и вдруг испуганно добавил. — И чтоб никаких амурных происков! Знаю я тебя — испортишь все рабочие отношения Женьке!