Галина Черная - Архивы оборотней Страница 8

И в этот момент чьи-то длинные пальцы сжали мою щиколотку, с невероятной силой утаскивая меня под воду. От ужаса я не смогла и крикнуть, а в следующую секунду уже была под водой, не успев даже вздохнуть напоследок. Больше ничего не помню. По крайней мере до того момента, как смогла снова нормально дышать.

Сначала я почувствовала мокрый земляной пол, затылок дико болел, и все тело ломило. Если меня притащили сюда, держа за ногу (мне периодически так казалось, а теперь стало окончательно ясно, что это был не сон), то все логично. Опираясь на локти, я попыталась сесть. Позади была стена, деревянная, судя по ощущениям, потому что вокруг было темно, хоть глаз выколи. Я прислушалась. Полная тишина, полный мрак и жуткая холодрыга. Как будто я стала невольной героиней фильма ужасов. Хотя с нашей работой по идее это могло случиться и раньше. Но в пещере утбурда и то не было так страшно.

Вдруг скрипнула дверь и комнату (я оказалась внутри какой-то бревенчатой избы) залило лунным светом. И прямо на меня уставились пустые глазницы человеческого черепа с копной зеленых волос и одним кривым зубом, торчащим изо рта.

– Баба-яга? – Я была в такой прострации, что сказала это вслух.

– Была, да вся вышла. Да-да-да-да-да.

Светящийся череп отодвинулся в сторону, и я поняла, что вижу перед собой ту самую кошмарную кикимору. Вид у нее, конечно, был не ах… Спутанные зеленые волосы, голова с кулак, огромные глаза навыкате, прямо как у Андерсена (в смысле как у собаки в «Огниве», а не у самого Андерсена), длиннющий нос крючком, здоровущая нога с перепонками, могучие руки, как у человека, хотя пальцы раза в два длиннее. Одета в простую драную рубаху, а под мокрой тканью перекатываются солидные мускулы, как у бодибилдерши.

– Что вы хотите со мной сделать? Зачем вы меня утащили и приволокли сюда? И что это вообще за место?

Моя захватчица открыла рот, подумала и захлопнула его снова. Так. Похоже, три вопроса сразу это слишком сложно для сознания кикиморы. Хоть она и была мыслящей, как думал мой муж, а я ему почти всегда верю, но не настолько умной, как надеялась я. Так что, видимо, получать ответы придется долго. Но, к моему удивлению, кикимора вдруг улыбнулась, оказавшись очень разговорчивой особой, пусть и недалекой.

– Ты мне мешала… да-да-да-да-да. Хотела украсть мою треску?

– С какой стати?

– А что в колодце делала? Я знаю, ты мою треску воровала, да-да-да. Ты кто такая, русалка, что ли? Хвоста нет. Ты больше на человека похожа, да-да-да-да-да. Но человек в колодец не полезет. Если в своем уме.

– А я не в своем и пьяная была вдобавок, – ухватилась я за эту ложь.

– Это хорошо, потому что треска моя. Запомни это. Да-да-да-да-да.

– А зачем вам треска? Здесь всякой рыбы полно, и повкуснее.

Она вдруг завращала безумными глазами и кинулась на меня, схватив за горло.

– Вы что, сумасшедшая? – прохрипела я.

– Да-да-да-да-да, – протараторила она в своей манере. Потом задумалась и уточнила, ослабив захват: – А что ты сказала? Я прослушала.

И она внезапно меня отпустила, думаю, с Алексом было так же. Потом откуда-то с середины продолжила (потому что это явно было продолжение, а не начало):

– …И тогда я поняла, что мне надо высосать мозги из всей трески на свете. Да-да-да-да-да! И я стану самой сильной. И поведу за собой целую армию кикимор – таких же сильных, как я.

– Но если трески не останется, как же эти кикиморы, так сказать, будут подзаряжаться? – подхватила я ее мысль, пока она внезапно не переключилась на что-то другое.

– Да-да-да. Это очень верное замечание. И что же я, в самом деле? Надо делиться, я же не сумасшедшая.

Угу, это она так считала. Я же к концу нашего десятиминутного разговора поняла, что имею дело с законченной психопаткой.

– А теперь мне пора. Я должна проводить совещание штаба.

– Какого штаба?

– Ах да, это же тайна. Не скажу.

– Ну и не надо.

– Да-да-да-да-да. Скажу. Повстанческой армии. Писать умеешь?

– Умею, – неуверенно кивнула я, вспомнив, как Профессор вечно критиковал мои опусы.

Подпрыгнув, она толкнула ногой дверь в стене и потащила меня по подземному земляному туннелю. Так вот как я сюда попала!

– Эй, можно я теперь сама?

– Да-да-да-да-да. Только ты иди впереди.

Примерно через полчаса пути по узким подземным коридорам, которые, как иногда казалось, были вырыты кротами – такие они были низкие и тесные, мы вышли в лес, на какую-то поляну. Судя по тому, что нас окружало, здесь расположился целый лагерь повстанческой армии кикимор, а точнее, их тренировочная база. Как я догадалась, тренировочная база для будущего вторжения… Но куда?

Их было не так много, и ростом они были поменьше их командирши или военачальницы, не знаю, как в данном случае будет правильнее. Но тренировались они усердно. Подтягивались на брусьях, прыгали через барьеры в виде поваленных деревьев, стоящих одним концом на пеньке. Ловко лазили по деревьям, перетягивали канат, разбивали об голову кирпичи, метали в тренировочное чучело шпильки для волос с расстояния десяти шагов, на спор разгрызали мелкие ветки и боролись в грязи без купальников (я мысленно отметила, что о последнем не надо рассказывать ни мужу, ни коту). И все это ночью, под светом полной луны. Жуть полная…

– Ну как? – широким жестом обведя весь лагерь, спросила кикимора. – Теперь ты готова вступить в наши ряды?

– Э-э, вы, кажется, пригласили меня на секретарскую должность.

– Чего? – не поняла кикимора.

– Писать умею, – раздельно и громко повторила я.

– А-а, ну да-да-да-да-да! Пойдем ко мне. Нужно составить приказ по штабу, округам и окрестным болотам…

Так, слово за слово, незаметно я оказалась по уши втянута в повстанческую авантюру кикимор, образно выражаясь, став «прелестным» центром восстания. В том смысле, что составленные мной приказы и рапорты должны были прельщать обычную рядовую нечисть выступить на стороне мятежников с одной четко выраженной, конкретной целью захвата Архангельска.

Текст рассылаемых писем был примерно такой:

«Сестры мои! Настало время взять власть в свои руки. На леших и упырей надеяться нельзя. Как и все мужики, они слишком рассеянны и думают только о себе. А я думаю только о вас! Мы наедимся мозгами трески и станем самыми сильными, и весь Русский Север будет принадлежать нам!

Мы объявим суверенную офшорную зону (это мои словечки), привлечем иностранный капитал, пообещаем льготы шведам, безналоговое обложение финнам, безвизовый въезд датчанам и беспошлинную торговлю норвежцам!

И все это под протекторатом британского флага (это тоже я придумала, потому что ничего умнее мне в голову не пришло), заявив о полном суверенитете всей Двины, Архангельска, Малых Корел, а также весьма полезного острова Соломбала.

Враг будет разбит, победа будет за нами! (Это расхожая фраза, я к ней никакого отношения не имею.) Вливайтесь в наши ряды, верьте мне, все будет офигенно! (А вот это уже опять я придумала, записав строку из какой-то дешевой попсовой песенки)».

Кикимора была просто в восторге от моих литературных способностей секретаря и пиар-менеджера. Быть может, только поэтому за мной практически не следили, а я старательно изыскивала любую возможность, чтобы вырваться к своим. Шли уже вторые сутки моего вынужденного плена в лесном лагере подготовки кикимор-террористок.

К бешеной ярости похитившей меня косоротой стервы, в лагерь за эти два дня пришло только четыре кикиморы. Из них две хромых, одна косорукая и одна косоглазая. Причем косоглазие было сходящееся. Бедняжка ходила с палочкой, поскольку не видела ничего, кроме собственной переносицы.

Изо всех сил стараясь выполнить функцию провокатора во вражьих рядах, я посоветовала обучать косоруких саперному делу, а косоглазой приобрести ружье для снайперской стрельбы. Обожравшаяся трески кикимора (она еще и в лагерь в бочках эту треску натащила) абсолютно потеряла самоконтроль и во всем мне верила.

– Да-да-да-да-да! Так и надо. Мы создадим настоящую армию. Заграница нам поможет, а если что – помогаем бездомным детям.

– Да-да-да-да-да, – непроизвольно подражая ей, подтверждала я. – Действительно, они там зажрались, в этом Архангельске. А уж сервис какой… То кулебяк нет, то настойка на клюкве закончилась, то туалет через двор налево.

– При мне все будет иначе. Треску – кикиморам, леса – лешим, Двину – водяным, а все людишки у нас по струнке будут ходить. Главное, отделиться от Российской империи, образовав независимое государство Кикимородвинск!

– Да-да-да-да-да, – послушно кивала я, считая минуты и часы до появления кота и командора. Увы, до сих пор обо мне никто и не чухнулся…

Разумеется, я могла удрать и самостоятельно, но, с другой стороны, куда бы я поперлась посередь леса, в неизвестном направлении, без компаса и сухарей? Где там этот Архангельск, ау-у? Нет, я, конечно, знала, что мох на деревьях растет с северной стороны. Но чем это мне могло помочь в плане нахождения хотя бы ближайшей деревеньки, ума не приложу! А здесь хотя бы кормили. Незрелой земляникой, зелеными орехами и березовой корой. Идеальная диета! И я встречу Алекса почти балериной.