Ведьму сжечь, или Дракон, я тебе (не) пара (СИ) - Блэк Айза Страница 8

В этот момент стрела вонзается мне в ногу. Боль не сильная, но я падаю на землю. И не могу пошевелиться.

— Парализующие стрелы, — вздыхает пони.

— Бегите! Спасайтесь! — кричу животным.

— Нет. Будем вместе, — в голосе Эсвеля непоколебимая уверенность.

— Своих не бросают, — поддерживает его птица.

— Именем драконьего величества Мирграда, Августина вы признаны ведьмой, беглянкой и предательницей! — орет мужик на коне, — Вы приговариваетесь к немедленному сожжению на площади.

Смотрю ему за спину, а там штук тридцать воинов. Ничего себе армию за мной отправили. Пробую пошевелиться, ничего не получается. Тело парализовало. Только могу головой крутить.

— Что нам делать, умник? — обращаюсь к пони.

— У меня нет ответа на твой вопрос, — понуро опускает голову. — Полагаю, вы из-за меня попались. Мой след вычислили.

— А ты думал, можешь беспрепятственно замок покидать, лошадиная морда? — смеется мужик на коне.

— Рот прикрой, не смей в таком тоне с ним говорить! — прикрикиваю на врага.

А что? Они уже все решили. Терять нечего.

— Гордыню поубавь, Авустина. Как ты там нас называла? Грязная челядь? Теперь ты нам ноги должна целовать, чтобы до костра тебя прибили. Быструю смерть надо заслужить, — хохочет, изо рта слюна брызжет.

Скорее всего, у Авустины была с ним какая-то стычка. Чую личную неприязнь.

— Самоутвердиться за счет женщины? Это единственное на что способно такое ничтожество, как ты? — бросаю на него презрительный взгляд.

— Это мне говорит вонючее и ободранное существо, которое даже на женщину отдаленно не похоже? — презрительно закрывает нос рукой.

— Я могу отмыться, и вонь пройдет, а ты прогнил внутри, — не оставляю попыток вернуть чувствительность телу. — Это неизлечимо.

— Они трусы! Боятся тебя так, что даже обездвижили, — Семен летает рядом и даже не думает спасаться бегством.

— Надо заткнуть птице клюв, чтобы не каркал, — дает знак одному из людей и они наставляют арбалет на птицу.

— Не трогай его! — кричу в отчаянии. Не знаю, каким способом изворачиваюсь, и красный луч ударяет точно по арбалету. Воин взвывает и падает с коня. Катается по полю. С криками: «Мои руки!».

— Вонючая ведьма! — скалится их военачальник.

Ко мне понемногу возвращается чувствительность. Ярость помогает. А руки горят огнем. В них собирается что-то сильное, неведомое мне раньше. Я запускаю в них красные шары. И чем больше моя ярость, тем сильнее удары.

Ослепленная злостью, метаю в них неведомую энергию и наслаждаюсь их визгами. Поджариваю их как мусор. Освобождаю мир от нечисти. Ощущаю себя воительницей. Я будто уже не я, а какая-то другая личность. Кровь закипает в жилах. Адреналин зашкаливает. Я вошла в раж. Так просто не сдамся!

— Береги силу, — напутствует пони. Но в таком состоянии я вряд ли могу остановиться и проанализировать его слова.

Вокруг воняет горелым, все в черной копоти. Я так и не могу пошевелить ногами. Сидя метаю в них шары. Но железные латы их спасают. Воины падают с коней. Но немного оправившись, начинают целиться в меня.

Эсвель и Семен кружат рядом.

— Попробуй встать! Надо бежать! — кричат в два голоса.

— Не могу!

Стрела вонзается в меня. Потом еще одна. Слабею. Ярость уже не спасает, чувствую, как огонь внутри меня гаснет, силы уходят.

— Запрещенная магия в действии. Тебя сожгут, а твой род будет расплачиваться, — подходит ко мне, держится за обожженную часть лица.

— Ага, ищете способ, чтобы прибрать к своим лапам зеленое королевство! — я больше не могу даже ползать. Только огрызаюсь.

— Заткнись, предательница! — шипит на меня. — Взять ее! — командует своим людям. — И этих облезлых прихватите, — указывает на животных. — Эсвель, король с тобой лично разберется, — скалится.

По тому, как задрожал пони, понимаю, его не пощадят.

— Это все я! Не трогайте их дайте им уйти! — кричу. Но он меня уже не слушает.

— А птицу зажарить в духовке. Будет деликатес из радужного ворона, — захлебывается от своего гнусного смеха.

— Думаешь, подлижешь королю, и тебе что-то перепадет. Неа, тебя также выкинут за ненадобностью. Такая мерзость нигде долго не живет, — каркает Семен, падая на землю. Парализующая стрела попала и в него.

— Семен! Эсвель! — кричу, когда ко мне приближаются три мужика в латах, перепачканные сажей.

У меня получается всего лишь вонзить зубы в руку одного из них. Прокусываю и сплевываю кровь. Все равно буду сражаться. Пока дышу, буду бороться! Не прощу себе даже на том свете, если с птицей и пони что-то случится!

На шее Эсвеля застегивают ошейник. Семена перетягивают жгутом. Без слез на такое смотреть невозможно. Но главное — не падать духом. Выход должен быть! И я его найду!

— Она кусается командир Гвин, — жалуется на меня один из воинов.

— Заткни ей рот, — и тут же вонючая тряпка оказывается у меня во рту.

Ни говорить, ни двигаться… что за напасть…

По дороге командир ничтожество, так его про себя называю, не переставая, сыплет гадостями в мою сторону. Не затыкается ни на минуту. А его воины ржут над каждым словом, жалкие подлизы.

Стараюсь абстрагироваться. Мне надо думать, как выпутаться. Не может все вот так закончиться! Не для этого меня занесло в чужой мир!

Поскольку большую часть лошадей, я распугала своей атакой, то возвращаемся мы практически пешком. Только командир и три воина по-прежнему на конях. Вот и синие здания, цветы, холод, розовое солнце, только когда ты пленница все воспринимается иначе. Первые ростки отчаяния пробираются в душу, когда замечаю, что меня несут на огромную площадь, а посредине полным ходом сооружают огромный костер.

Мне связывают руки и ноги. Закрывают в клетке чуть поодаль площади. Я все еще парализована. Сижу, облокотившись о железные прутья. Пытаюсь увидеть, куда дели моих друзей. Ничего не вижу.

На руках и ногах цепи. Выбраться самой не представляется возможным. Но я не падаю духом. Голова работает, ищет выход.

С моей клетки мне отлично видно центр площади. Помост, окруженный сухими ветками, соломой и еще не пойми чем. А в центре длинный деревянный столб. О том, как это все будет происходить, лучше не думать травмоопасно для психики.

А вот за помостом, немного поодаль копошится тот самый мужик, который проводил бракованный обряд. Когда на меня повесили клеймо жены козла. Он чертит символ на земле и посыпает все пылью.

— Августина, ты позор нашей семьи! — ко мне подходит маман. — Теперь мы обречены на вечное услужение Мирграду. Мы потеряем наше королевство. А твой брат вместо трона станет прислужником короля.

— А что меня хотят поджарить, тебя мало заботит? — фыркаю.

— Ты сама нагнала гнев судьбы. Твое поведение было непростительным, — упирает руки в бока и смотрит на меня так, будто сама не прочь одним взглядом прибить.

— Мам, чего нам ругаться, помоги выбраться, а? Я же дочь твоя, — чего не сделаешь ради свободы. Я вот наступаю на горло гордости и пробую найти общий язык с лже-маман.

— Ты обрекла нас выплачивать долг хранителю. На жизнь под гнетом синего королевства. И еще просишь помощи! — сверкает демоническими глазищами.

— Матушка, не гневись, — к нам подходит братец. Все такой же не мытый, еще больше осунувшийся.

— Я выбрала для нее лучший монастырь. Вложила столько сил в ее воспитание. И вот она благодарность! — показывает мне кулак. — Не могла услужить мужу! Всего-то от тебя требовалось покорность.

— А ты меня хоть раз спросила, чего я хотела?!

Вот уверена, что Августину никто ни о чем не спрашивал.

— Меня тоже не спросили, но я не смел нарушить договор, подписанный кровью. Я король! И то не пошел против воли преставившегося отца! Или ты думаешь, я мечтал о такой нерадивой супруге? — к клетке в сопровождении свиты шествует козел. Сегодня он в синем сюртуке, с ног до головы увешанный драгоценностями. — Оставьте нас с осужденной, — машет рукой в сторону моего братца и маман.