Баба Яга против! (СИ) - Андерсенн Кейт Страница 8

Тропинка вдруг вывернула куда-то в небо. Яга остановилась. Неожиданно. Обычно эта тропка как раз на ее болото выводит. И идти еще добрый час. Сделала шаг вперед, второй и увидела — под пригорком тут река ведь Смородина!

Яга остановилась. Это что ж — знак такой? Вправду искупаться, пусть она и не верит в приметы? Окунуться, проплыть, пока день не начался, пока царевичи под избушку по жар-птиц не начали жаловать? Посмотрела на одежду. Балахоном вытереться можно, в платье до избушки добежать. Авось не встретит никого.

И… голышом наконец попробовать поплавать. А то все мечтала, а возможности не было.

Калинов мост намного выше по течению, так что Горыныча бояться нечего. Да и места тут глухие, недобрые — так люд Тридевятого царства считает. Так что нет тут никого… Захотелось очень Яге пошалить и выкинуть что-то эдакое. И она позволила себе засмеяться наконец во весь голос — парик и нос ведь тоже в корзинке, а каре растрепалось, какая из нее Яга-баба.

В мире перевернутом звалась она Ясей. По паспорту, правда, Ярослава, но кому она, эта Ярослава, нужна. Ни ярой, ни славной она себя никогда не чувствовала. Яся — и достаточно. Даже на работе. Тьфу, на службе. Сейчас не про службу думать.

Так думала Яга, сползая осторожно по крутому обрыву на полоску узкого бережка. Закрыт со всех сторон, захочешь — не подглядишь. А в реке вода ее спрячет от лишних глаз. В крайнем случае… мавкой прикинется. Речка Смородина это в конце концов или нет?

Скинула Яся балахон, подоткнула под корзинку, чтоб не улетел. Выглянула на реку еще раз на всяк случай, да пусто на Смородине. Так к балахону платье с исподним и полетело. Обхватила себя Яся за плечи, засмеялась радостно, ветерок обнял тело ласково да прохладно. Хорошо! Тронула воду пальчиком правой ноги. И отдернула с визгом. Холо-одная!

А после с разбегу бросилась в воду с головой, стрелой на середину вынырнула, зафыркала, проплыла туда, сюда, к берегу, от берега, на другой. Вода прижималась мягче, чем ветер, свобода плыла по венам заместо крови. Так кувыркаясь, беснуясь, плескаясь, согрелась Яся. Это оно с непривычки кажется, будто холодно. Нырнула, взъерошила волосы, чтоб речка волной их промыла. Снова фыркнула, выныривая, и встречая раскрасневшимися щеками утреннее солнце. А после упала в воду спиной, расставила руки. Чтоб понесло ее течение, а небо — перед глазами.

Потом назад доплывет. Можно было и мавкой заделаться, вместо Яги-то. Нет. У мавок избушки нет, да и имени почитаемого тоже. Перевернулась на живот, ушла под воду по самый нос.

А ее не то, чтоб непременно почитать должны, но возраст и репутация дают свое.

Над водою — легкая поземка тумана плывет, красота какая… Речная мята скоро зацветет. Июнь на носу. Как могла она жить без Тридевятого, а? И почему б не убежать сюда навсегда?

Кувыркнулась Яся обратно на спину. Ягой она стала величаться, как сюда попала, в Тридевятое. И сразу ей по сердцу пришлось.

Долго ли, коротко ли плыла Яся животом и прочим всем кверху, впитывая воду, ветер, солнце и волю вольную, да услышала глупый смех.

Не ее смех.

Али слух подводит?.. Яся снова перевернулась как полагается и спряталась в мяту пахучую. Только бы на крысу водяную не наткнуться… Или змею подколодную.

Открылась ее взору заводь. А там плескался парень. Одежда его тоже на бережку валялась, только не придавленная ничем. Так, вразнобой. И тоже на все лады согреться пытался.

Не то, чтоб Яга не видала никогда, как парни купаются, но неудобно таки. Одно дело — в кино с определенного ракурса, другое — вживую как повезет или не повезет. И когда самой ни вылезти, ни поплыть, одежда где-то далеко, а тело неметь от холода начинает. Кожей почувствовала, что краснеет. От смущения или водицы студеной? Тихонько Яся попятилась глубже в заросли.

Парень мало того, что хохотал, брызгался и скакал, как ненормальный туда и сюда, так еще и с серым волком наперегонки. Волк из воды убегал, прижимая уши, а парень ловил его, бесстыдно выскакивая на берег, и утягивал обратно.

— Еще спинку потереть, Серый! Ну, не упрямься! Так и согреешься!

— Чистый я уже, Ваня! Пусти!

И выбегал Серый Волк, и отряхивался, да так, что радуги в лучах солнышка летели туда и сюда. Ваня, значит. И волк. Ваня и волк. Не тот ли это, которого они защищать собрались за уважительное отношение к природе? Яга прищурилась. Одни глаза да нос над водой торчали. Но далековато, лица не разглядеть.

Волк дал деру — трусишка, а Ваня нырнул в воду ласточкой. И исчез. Яга занервничала. Как бы голову не расшиб. Или ее не обнаружил. Переступила на песчаном дне нервно. И начала его терять. Испуганно задергала ногой, вытягивая носок, пытаясь опору найти.

И вынырнул вдруг этот Иван, отплевываясь, на середине реки… Яга вздрогнула. И встретились они глазами.

— Ты — мавка болотная? Или русалка речная?..

А он — дурак, которого она вчера избушке катапультировать приказала! Яга хлопнула глазами и захлебнулась ушедшим давно под воду носом. Потеряла опору, только руками взмахнуть и успела, да понесло ее течением мимо восхищенного встречей Ивана-дурака.

— Постой! — крикнул Иван. — Я ж тебя не обижу!

Кики всплеснула свободной от чая рукой.

— Мне нравится!

— Хорошо, — кивнул Леший, оглаживая бороду. — А смотри, Ягуся наша пугливая какая, когда без парика-то.

— И без одежки-то… Хорошо, что мы тропинки им спутали. Молодец, отец, хорошо ты придумал!

Посмеялись старики лесные вволю. И дальше к блюдечку прильнули.

Дна нащупать все не получалось, сносило Ягу все дальше, а способность принимать решения отказала. С одной стороны, чем ниже по течению, тем дальше платье. С другой — плыть обратно значит плыть к Ивану с его взглядом-огоньком и жаждой приключений. Бр-р, что ж так холодно!

Она согласилась защищать Ивана-дурака?! Который к ней в дом влезть пытался от нечего делать?!.. Яга жмурилась, мотала головой и плыла по течению.

— Вот же… мавку видел…

Только и услышала, как пробормотал.

— Правду говорят — волшебная река Смородина.

Взяла себя наконец в руки Яга, попыталась за корягу ухватиться встречную, да ветка отломилась, вскрикнула наша барышня невольно. И тут же на что-то налетела под водой. Вскрикнула снова, теперь от боли острой да неожиданной.

Тут же взлохмаченная голова Ивана из-за поворота показалась.

— Мавка! Все хорошо?

— Не знаю… — проплакала почти Яга.

Потому что неточно это. Нельзя плавать по реке так беспечно! Как бы ногу не пропорола… А течение, несносное, все сильнее делается! Яга попыталась грести против него, но продвигалась медленно. Страшно вдруг сделалось, совсем страшно. И плакать захотелось. Мир, такой прекрасный с рассвета, вдруг лопнул радужными осколками и исчез.

— Так ты и не мавка вовсе, — услышала она голос Ивана. — Держись, девица, — подплыл совсем уж близко и руку протянул. — Опасно тут купаться, видишь, течение какое? Ну, давай!

Но Яга все сама пыталась. Не будет она еще и руку его брать! Он же там голый совсем! И она тоже, а еще… Вздохнул Иван, доплыл до ее руки сам, остановился да потянул на себя.

— Я на дне стою. Не уплывем.

И впечаталась Яга в него, и стыдно сделалось, и глаза опустила долу. Но тут же подняла обратно. И отвела. Тьфу!

А Иван смотрел на девицу со странно волосами короткими да глазами голубыми. И как она и злится, и боится, и делает вид, будто все в порядке одновременно. Как ежик маленький. И фырчит еще обиженно. Смешно ему сделалось.

— Пошли, что ли, — хмыкнул. — А то и меня снесет. Смотри, губы синие у тебя какие.

— У меня… — отвечала девица, — одежда далеко… Там, — и кивнула ему за спину. — Пусти.

— Да куда пусти-то, унесет ведь тебя. Легкая да короткая.

Девица попыталась его отпихнуть, только не преуспела, сама в течение едва не сорвалась. Покраснела как рак.

— Рубаху тебе свою дам, — сжалился Иван. — Пошли. Смотреть не буду. Захвораешь. Ударилась под водой чай?