Михаил Высоцкий - Иноземия, или туда и снова туда Страница 81

Только уже недалеко от сцены, когда оставалось до края толпы метров десять, подобный метод передвижения Заку отказал. Причина — ближе была слишком большая плотность, а потому слишком мелкие амплитуды колебаний, чтоб в них мог протиснуться человек. Однако сдаваться, когда до цели было уже совсем рядом, Зак не собирался. Тем более, что до начала выступления оставалось немного времени, актеры хоть и проводили на сцене тренировки, но пока не начинали показ. Да и ложа правителя пока еще была пуста, а, как знал Зак, именно Ажау должен был открыть программу. Электрон на месте Зака мог бы попытаться воспользоваться туннельным эффектом, просто оказавшись по ту сторону барьера, не имея возможности его перебраться сверху. Более тяжелый атом подождал бы пару сотен лет, пока бы перед ним, или перед одним из мириад его товарищей, не открылся бы путь вперед. Еще более тяжелый Зак решил вместо этого воспользоваться мозгами. Так как мышцы, даже самые накаченные, тут бы не дали никакого результата.

Однако если кто решил, что мозги служили для Менского палочкой-выручалочкой, способной помочь ему в любой ситуации, то такая точка зрения достаточно сомнительна. Потому как все пришедшие в голову Зака идеи не дали никакого результата. Ни попытка представиться агентом спецслужб, ни попытка отвлечь внимание, ни все остальные попытки схитрить не дали никакого результата — толпа просто не слышала Зака, поглощенная собственными разговорами и делами. Менский не сдавался. Поняв, что его собственных сил тут не хватит, ему не осталось ничего, кроме как обратить против толпы ее собственную мощь. А вернее не ее, а тех, кого тут тоже было много, и кто знал, что делать с волнениями в толпе… Сделать это оказалось достаточно просто — легким движением руки с двух соседей были сорваны знаки их кланов, причем это было проделано так, как будто виноват в этом не Зак, а соседи соседей. Зак особого опыта карманника не имел, однако и того, что он умел, хватило для столь простой операции. Сам не особо осознав, почему он поступил именно так, а не иначе, Зак тем самым нанес смертельное оскорбление, смыть которое можно было только кровью. Впрочем, так было в старые времена, а ныне два обиженных соседа просто попытались объяснить своим соседям, что те поступают нехорошо. Последние, не понимая, что именно происходит и в чем их обвиняют, уже готовы были принести свои извинения и вернуть разноцветные значки, однако тут опять постарался Зак, крикнув что-то вроде «братьев по касте бьют»! Как он и ожидал, тут оказались представители всех четырех каст, которые приняли участие в споре, и многие из них решили прийти на помощь… При этом им мешали те, кому это было абсолютно безразлично, началась давка, толкотня… Конечно же, если бы пустить дело на самотек — все бы достаточно скоро затихло, тут все же были люди, не успевшие превратится пока в бессознательную массу, однако, заметив, что недалеко от сцены начались какие-то волнения, в толпу моментально устремились несущие тут дозор специальные части органов охраны правопорядка. Но и там люди были отнюдь не дурные, понимающие, что просто так бить правых и неправых опасно, толпа может взять, да и взбунтоваться. А потому эти спецчасти и не думали применять оружие, а просто несколько раздвинули толпу, выявили самых активных и попросили их быть несколько потише… Естественно, что в любом другом случае не обошлось бы без арестов и побоев, однако устраивать их тут и сейчас, перед большим праздником, на который сам Ажау Джуниор собирался приехать, никто не хотел. Тем более, что повода для волнений у толпы действительно не было, ну кто-то случайно кого-то обидел, а кто-то не разобравшись в чем дело позвал на помощь… Люди успокоились так же быстро, как и распалились, и только в самом первом ряду зрители обнаружили, что их стало несколько больше.

Зак все же добился своего. Подождав, пока стражники доберутся до него, он сделал самый невинный вид, считая в небе птичек. Так что его никто не тронул, когда же стража возвращалась назад — он незаметно примкнул к ним сзади, заняв таким образом лучшее место в первом ряду. Впрочем, никто и не подумал возмущаться, так как если вокруг тебя сто тысяч незнакомых лиц — попробуй запомни, кто тут или там стоял.

Как только Зак наконец нормально устроился, не просто стоя, а еще и облокотившись об бордюр, предназначенный для ограничения доступной для зрителей зоны, официальная часть празднества началась. Первым делом заиграла музыка. Какая именно — сказать достаточно сложно, потому как музыкальные инструменты были одной из вещей, в которых Зак не разбирался совершенно. Скорее всего, это был какой-то оркестр, где в равной мере присутствовали духовые и ударные инструменты, и судя по ритму, исполнял он что-то торжественное. Скорее всего гимн, хотя вполне возможно, что и нет. И вот под эти звуки на площадь выехал торжественный кортеж Ажау Джуниора, в центре которого, на вороном коне, гордо восседал сам бессмертный правитель.

На коне? До Зака не сразу дошло, что правитель Южного мире едет на звере, которого в мире не существует. Вымерший давным-давно, он только в далеком будущем будет генетически восстановлен, и потому наблюдать здесь и сейчас несуществующее животное… Конечно, вполне может быть, что не все кони вымерли, и тут, в Южном мире, осталось несколько экземпляров. Однако, как полагал Зак, несколько экземпляров для выживания вида слишком мало, животных бывает или много, или они вымирают. А судя по тому, что конь Ажау был тут судя по всему вообще единственным… Это была еще одна загадка, и будь рядом Ивл или еще кто из знакомых Зака — ее можно было бы прояснить, а так… Оставалось поставить еще одну галочку в уме. Пещеры под городом, это раз. Конь под правителем, это два. Родители, это три. Революция, это четыре. Ну и так далее.

Животное в первые несколько секунд отвлекло Зака от самого Ажау Джуниора, однако наконец взор Менского дошел и до самого правителя. Дошел, чтоб отметить очевидную вещь — ничего особо примечательного в его внешности не было. Нет, конечно, это был не обычный человек, а голубоглазый красавец-блондин, высокий и статный, со спадающими до плеч волосами. Однако таких любимцев судьбы и женщин Зак еще у себя дома вдоволь насмотрелся, и не знай он, что перед ним бессмертный тиран — никогда бы так не подумал. В глазах не читалась великая мудрость, жестокость или усталость от вечной жизни. Глаза как глаза, с почти незаметными следами недосыпания. Небольшой, почти незаметный, шрам посреди лба, чуть ближе к правому глазу, по форме напоминающий мелкую монету. Костюм, сшитый из тысячи кусков разноцветного атласа. Ну и больше ничего примечательного. Если Ажау Джуниор Гаст и имел какое-то отношение к Ажау Гасту, а Зак в этом начал сомневаться, то на внешности это его не сказалось, и ничего общего внешне со своим потенциальным родственником правитель Южного мира не имел. Совершенно другой фенотип, если быть более точным.

Торжественно прогарцевав через площадь на своем вороном, гордо продефилировав через свою ложу, Ажау наконец уселся на свой трон, легким мановением руки разрешив начаться шоу. Поэт бы сказал, что все это было проделано с неимоверным величием, на что способен только выдающийся человек, способный возвысится над толпою. Бунтарь бы сказал, что это было проделано с презрением к ничтожным, пришедшим сюда лицезреть их самодержца. Зак бы сказал, что Ажау все делал с безразличием, и ему не было никакого дела, что скажут о нем поданные, поэты и бунтари. Впрочем, даже сквозь безразличие Ажау Зак понял — перед ним действительно великий воин, способный с легкостью увернуться от десятки стрел и играя в одиночку справиться с сотней лучших мечников. И даже висевшее на поясе Ажау оружие, нечто среднее между саблей и мечем, несмотря на всю свою парадность и сотни драгоценных камней было боевым, причем явно самого лучшего качества.

Сделав такие выводы, Зак прекратил наблюдение за правителем, сосредоточив все свое внимание на сцене. Потому что подготовленное к празднику Середины лета действие было действительно неплохим.

Описывать, как факиры глотают огонь а жонглеры подбрасывают десятки мечей, занятие довольно неблагодарное. Точно так же, как и описывать награждение лучших мастеров, с демонстрацией их изделий и выступлением ансамблей народной самодеятельности. А потому все это мы и пропустим, перейдя сразу к показательным выступлениям мечников. Впрочем, о них можно сказать только то, что они были показательными. Зак, как человек, считающий себя профи, это прекрасно видел, понимая, что это ближе к цирку, чем к поединку. Потому что драться, когда все удары и их последовательности заранее оговорены, не особо интересно, хоть со стороны и смотрится действительно красиво. Закончив выступление и получив свою порцию аплодисментов, меньшую, чем у исполнивших экзотическую пляску молодых танцовщиц, но большую, чем у всех остальных, воины откланялись, поблагодарили Ажау за свое счастливое детство, отрочество и юность, а Йодола — за свое мастерство. Вышел на сцену и сам Тсерк, по просьбе зрителей продемонстрировавший свое умение. После чего бойцы должны были отправиться на свои места, однако вместо этого пошли в сторону ложи правителя. Это не вызвало массового замешательства, потому как в это время на сцене уже исполнялся очередной танец, однако все же были среди толпы люди, заметившие это отклонение от принятой традиции. В принципе, все знали — Йодол Тсерк близок к Ажау Джуниору, и может себе позволить несколько нарушить ритуал, однако все равно это было для многих непонятным.