Владимир Лещенко - Чародей на том свете Страница 9

«Капкан на волка», – невесело осклабился.

Знать бы еще, кто охотник.

За все то время, пока он пребывал в этом чужом и малопонятном для него мире, Упуат ни разу не почувствовал постороннего внимания к своей персоне. Однажды, правда, ему что‑то померещилось. Это в тот распроклятый день, когда он напугал очкастую собачницу.

Надо же так сорваться. Глупо, по‑щенячьи.

А все третья бутылка «Оболони». Явно же была лишней. Сам понимал. Но поделать с собой ничего не мог. Такая вдруг тоска навалила, хоть волком вой. (Хм…) Ни с того ни с сего вспомнились друзья: Мастер Хнум, Носатый Тот. Как они пережили изгнание? Даже попрощаться с ними толком не удалось. Послал последний привет по мыслесвязи, перед тем как вслед за Данькой прыгнуть в Бен‑Бен, и все.

Ему на пару минут показалось, что старые товарищи материализовались здесь, в неуютной малометражной (и почему Данилу устраивают жалкие двести квадратных метров) московской квартире, и, как в славные времена, принялись соревноваться с ним, кто кого перепьет. Ну, разве мог он, признанный в команде нетеру чемпион по поглощению пива, уступить Барану с Ибисом? Ясно, не мог.

Расслабился. А тут дурища со своим вопросом: «Это у вас мексиканская овчагка?»

Вот коза‑то. Сначала к логопеду запишись, а потом оскорбляй великих богов! Да‑да. Послал, понятное дело. Хорошо еще, что не по матушке. Хотя мог. В отличие от некоторых, овладел всеми резервами «великого и могучего русского языка».

Он, может быть, и промолчал бы. Мало ли в Москве полоумных старых дев. Да уж больно задела фразочка насчет секретных экспериментов в биологических лабораториях. Напомнила о давнем визите в комиссию по чистоте расы. Как раз накануне отсылки на Землю.

Ох и намаялся тогда с блюстителями расового порядка. Раскопали о нем всю генетическую подноготную до пятого колена. Один из членов комиссии, чистоплюй из аристократического клана Охотников, умудрился‑таки нарыть компромат.

«Дожили! – вопил, сверкая красными глазами альбиноса. – Посылаем на ответственнейшее задание генетических мутантов!»

Еле удалось отбиться. Но при голосовании Сет (так звали красноглазого обличителя) высказал особое мнение и потребовал, чтобы его занесли в протокол. Мало того, этот расист отказался участвовать в одной с Упуатом экспедиции!

Наверное, злорадствовал, когда все так глупо получилось с планом Гора. Предупреждал же, что «от этих полукровок одни беды».

Так вот, вечером, после всей этой катавасии в парке, Проводнику на миг показалось, что в него вперился пылающий ненавистью взгляд красных очей. Аж дух захватил.

Списал все на пиво и нервное перенапряжение. На два дня запретил себе входить в Глобалнет…

Неужто подсознательное чутье не обмануло?

Бред! Не мог его обвинитель протянуть так долго. Нетеру славятся своим долголетием. Но чтобы жить пять тысяч лет… Подобные рекорды встречались только среди Древних. По легендам, те вообще бессмертны.

Просто нужно повторить эксперимент. Вот если снова сорвется, тогда…

Что «тогда», думать не хотелось.

Но куда запропастился разлюбезный друг‑приятель Данька? Не приведи Великий Дуат, его забросило к Апопу на кулички.

Не должно бы. Упустил парня за мгновение до того, как самому выпасть в реальность. Разумеется, в Дуате мгновение может обернуться и парой километров и сотней световых лет. Но все то же чутье не давало волчку впасть в пессимизм. Он знал, что с Данилой все в порядке. Вот просто знал, и все.

Естественно, было бы намного проще, владей Горовой хоть мало‑мальскими навыками мыслесвязи. Однако у землян телепатические способности крайняя редкость. Так что придется полагаться на собственные нюх, уши и лапы. Авось и сейчас не подведут.

Пробежав пару километров по молодому леску, Упуат вдруг остановился как вкопанный.

Он услышал призыв о помощи…

Фрося осторожно приоткрыла глаз.

Последнее, что ей запомнилось, – это то, что она провалилась в яму. Теперь Нефернефрурэ снова была на земле. Кто‑то ее вытащил.

Наверное, эти люди? Откуда они взялись? Какие‑то все злые на вид, неприятные.

И отчего она связана? Посадили в огромную авоську, словно какой‑нибудь банан или ананас.

Мамонтиха попробовала пошевелиться. Получалось плохо. «Авоська» была сплетена из толстых стальных тросов.

Поднатужилась еще немножко. Ага, вроде бы путы чуток ослабли. Верно, плел тот, кому никогда прежде не доводилось иметь дела с мамонтами.

Ну ка, поднажмем.

Тросы затрещали.

Фрося почувствовала, что еще пару усилий, и она будет свободна.

Но тут ее маневры были замечены. К ней подскочил один из злых людей и изо всех сил ударил тяжелой палкой.

Ушибленную ногу обожгла боль. А вслед за ней накатила горячая и темная волна ярости.

Да как он смеет ее обижать?!

– Что, тварюга, больно? – противно осклабился злой человек. – Тогда лежи и не рыпайся. Все поняла?

Он снова замахнулся на Фросю своей дубинкой.

– Оставь ее, Федот, – послышался знакомый голос.

Рядом с первым встал второй человек.

– Ну, что, ваше высочество, – с издевкой обратился он к связанному животному, – узнала?

Еще бы не узнать. Подлый предатель!

Презрительно фыркнула и попробовала отвернуться.

– Узнала! – удовлетворенно кивнул Головатый. – Умная.

Сплюнул.

– А что же ты, если такая умная, из заповедника сбежала? Разве ж тебе не было говорено, что путешествовать в одиночку, даже таким большим девочкам, как ты, опасно?

Лишь жалобно вздохнула в ответ. Говорили, и не раз.

– Вот видишь. Теперь пеняй на себя.

– Да что вы с ней, как с человеком‑то, гуторите, Василь Василич? – удивился Федот. – Она же тварь бессловесная.

Бывший замдиректора презрительно посмотрел на своего подручного. С кем работать приходится.

– Уж поумнее тебя, орел, будет. Видишь, голова какая огромная. Значит, и мозгов в ней больше, чем в твоей курьей башке.

– За петуха ответите, Василич, – набычился шкафообразный Федот и пару раз демонстративно подбросил в руках свою дубинку.

– Кончайте базар! – встрял между ними третий мужчина. – Не хватало еще всю операцию угробить. Три месяца работы насмарку. И так выше крыши подфартило с этой блудной слонихой.

– Мамонтихой, – поправил Головатый.

– Един хрен! Ты лучше давай связывайся с заказчиком. Пусть быстрее высылают вертолет или что там у них. Надо сматываться. Не ровен час очкарики тревогу подымут. Небось уже ищут пропажу.

Василий Васильевич достал из кармана спутниковый телефон и, отойдя в сторонку, начал с кем‑то общаться на неведомом чирикающем языке.

Федот покрутил пальцем у виска и снова подошел к связанной мамонтихе. Негромко ругаясь, стал проверять крепость сетки. По мере обследования стальных пут ругательства становились все громче и ядренее.

– Ни фига себе! Сохатый, ты глянь, что эта стерва с сеткой сделала. Теперь хрен транспортировку выдержит.

Третий мужчина приблизился к Фросе и, бегло осмотрев тросы, тоже заковыристо ругнулся.

– Умник! – прикрикнул он на Головатого. – Хиляй сюда! Есть проблемы!

– А, что такое? – оторвался от телефона Василий Васильевич. – Вертолет уже вылетел. Часа через полтора будет здесь.

– Спроси, нет ли у них на борту запасной сетки?

Головатый прощебетал в трубку пару слов и, выслушав ответ, отрицательно затряс головой.

– Хамбец котенку! – уныло прогнусавил Федот. – А точнее, слоненку.

Он плотоядно уставился на пленницу. У Фроси от нехороших предчувствий похолодело сердце.

– Что делать будем. Василич? – поинтересовался Сохатый. – Задействуем план номер два?

Бывший замдиректора скривился, как от зубной боли.

– А может, все‑таки выдержит?

– Где там, сам посмотри.

Головатый оценил повреждения, причиненные сетке попытками мамонтихи выбраться на волю.

– Что ж ты так, Фрося? – спросил тихо. Нефернефрурэ виновато хрюкнула. А вы, мол, чего. Первые же начали.

– Все так хорошо шло. Покатали бы тебя на вертолете, привезли бы в красивое место, где жила бы ты припеваючи. В сто раз лучше, чем в твоем старом заповеднике. А теперь придется тебе сделать больно.

Подозвал Федота.

– Давай ты.

– А сам чего, кишка тонка? – гнусно захихикал увалень.

– Мне нужно подготовить контейнер для транспортировки биоматериалов! – отрезал Головатый и быстро удалился.

Федот вытащил из‑за пояса огромный нож‑тесак и ногтем проверил остроту лезвия.

– Ну, умница‑разумница, сейчас проверим, не жестковато ли у тебя мясцо. Давно мечтал о хорошем шашлычке из молодого мамонта! Гы‑гы‑гы!!

Резко кольнул ножом прямо в Фросину ступню. Слышал когда‑то, что у слонов это самое слабое место.

Нефернефрурэ забилась, силки затрещали.

– Ты, садист! – прикрикнул на него Сохатый. – Кончай свои развлечения. Времени нет!

Мамонтиха, которой удалось высвободить хобот, вытянула его и протяжно и громко затрубила.