Ант Скаландис - Мышуйские хроники (сборник) Страница 9

– И как же, простите, ваша душа обратно из виртуальной реальности к нам вернулась? – Кеша уже сгорал от любопытства.

– Не спешите, мой юный друг. Я же об этом вам и рассказываю. Только всему свой черед. Так вот, самым славным хозяином сего кабинета был доктор Поликарп Ильич Укропов. Пятьдесят шесть годков тому назад принял он в руки свои все это хозяйство, и с упорством воистину подвижническим разрабатывал одну феноменальную гипотезу. О том, мой юный друг, что в костях человека веками могут сохраняться так называемые «генетические споры». Ну, то есть ДНК особого типа, хранящая полную информацию о всех живых клетках организма, в том числе и о клетках головного мозга. Доктор Укропов изобрел уникальную методику полного восстановления центральной нервной системы на базе имеющегося костного остова, а через это – нота бене, милейший! – чисто теоретически становилось возможным воскрешение личностей давно погибших индивидуумов. И не хватало Поликарпу Ильичу какой-то малости. Все методы химического воздействия были испытаны от и до, оставалась теперь только лучетерапия, то есть всяческая зловредная радиация. Эксперименты затянулись, доза, полученная стариком Укроповым, накапливалась, и однажды, рискнув увеличить мощность облучения, он пренебрег плотностью отраженного и рассеянного потока. Сердце профессора не выдержало.

А вот на меня эта самая радиация подействовала, наконец-то, благотворно – я проснулся. Точнее, проснулись во мне пресловутые генетические споры, процесс пошел с каждым днем все активнее, ДНК-то оказалась саморазвивающейся молекулой... Да вы же медик, любезнейший. Слыхали, наверно, о подобных вещах, но говорят-то все больше о динозаврах, да о мамонтах. И кому они, эти чудища, прости Господи, надобны? Куда важнее бессмертную человеческую душу к жизни вернуть. И вот, любуйтесь, пожалуйста: я стою здесь, перед вами, и мы беседуем, как Герцен с Огаревым.

Кто из них Герцен, а кто Огарев, Кеша решил не уточнять, и прогнав в очередной раз назойливую мысль: «Дозанимался, приятель, со скелетами разговариваешь!», щипать себя опять-таки не стал, а задал очередной вопрос, точнее сразу два. Первый – очевидный:

– Неужели вы никому до меня ничего о себе не рассказывали?

И второй – не дожидаясь ответа, с надеждой («Значит, не случайно все, значит, что -то роднит нас – этого загадочного скелета и меня, Кешу Пальчикова!»):

– А над чем вы, собственно, работаете, уважаемый?

– Э-э, милейший! Отвечаю по порядку. Никому я о себе не расказывал. Да и зачем? Помощь мне никакая не нужна. А сам – кому я могу быть полезен? Умникам высоколобым? Так ведь нагонят сюда, окаянные, всяческих экспертов, замучат тестами, сделают из меня подопытную свинку, а в душу бессмертную наплюют... Вы же человек, хоть и молодой, но с пониманием. Я это чувствую, а главное, интересы у нас с вами общие. Неужто не догадались? Я же большой знаток и ценитель ее Величества истории. Люблю, знаете ли заглянуть вглубь веков, опуститься вниз по корням собственного генеалогического древа. Дабы ощутить в полной мере аромат ушедших эпох и вместе с легендарными...

Кеша уже не слушал, в голове его все смешалось, и стучала там неустанно лишь одна радостная мысль: «Свершилось! Свершилось!»

– ...или вот, к примеру, назовите мне вашу фамилию! – услыхал он вдруг. – Назовите. Я в тот же миг введу ее в компьютер. У меня, между прочим, есть в этой славной машине своя собственная блуждающая и жестко запароленная директория, в которую я и заношу все сведения о дальних и близких родственниках своих. Все, какие удалось разыскать за эти годы. Если вы, скажем, сами из этих мест происходите, то я почти наверняка сумею рассказать очень многое об истории соответствующего рода. Так как же-с фамилия ваша, милейший?

Кеша и не заметил, что уже уступил свое место за дисплеем скелету, а сам встал рядом, держась за спинку стула и пристально следя, как длинные костлявые пальцы с легкостью необыкновенной летают над клавиатурой, запуская специальные программы и вызывая скрытые файлы из глубины компьютерных мозгов.

– Пальчиков я, Иннокентий Дмитриевич.

– Пальчиков, Пальчиков, – зашептал скелет, а потом воскликнул: – Ба! Да вы откуда родом-то?

– Из Питера, на Литейном жил до пятнадцати лет, а потом... Батя у меня военный, сюда как раз и направили...

– Сия информация, милейший как раз не очень важна, – перебил скелет. – Пращуры ваши откуда? Не знаете случаем?

– Наверняка не скажу, но батя как раз уверяет, что отсюда, из Мышуйска.

– О! – скелет торжественно поднял вверх самый длинный и самый костлявый палец. – Тогда ошибки быть не может. Слушайте. Неподалеку отсюда в восемнадцатом веке знатное имение было, так и называлось – Пальчиково. Ваши наипрямейшие предки этими землями и лесами владели. А моя то фамилия, кстати, Юсупов, извините, что сразу не представился. Так вот дочь моя любимая, Аглая аккурат накануне осенней компании восемьсот пятого года – помните, мы тогда под Аустерлицем французов-то разбили с австрияками в союзе, генерал Вейротер блистательный был командир... О чем это я? Да! Аккурат в то самое лето Аглая моя и выскочила замуж за вашего прапрапрапрадеда Пальчикова. Он кстати там, в Австро-Венгрии и погиб, но род продолжить успел, и очень достойный, между нами говоря, дворянский род. Вы не смотрите на то, что фамилия такая смешная – Пальчиковы. Пальчиковы, они еще со времен Ивана Калиты на Руси известны были... Впрочем, давайте-ка проверим мою память. Глядите сюда!

Кеша попытался глянуть, но изображение перед его глазами плыло и колыхалось. И где ж это он очки оставил? Ведь сидел теперь позади скелета на стуле. А спать хотелось невыносимо, и не было даже сил встать и поискать проклятые стекла. Неожиданно для себя самого он напряг зрение и сумел разглядеть время в нижнем правом уголку на панели задач – 23.55.

«Э, так ведь через пять минут, пробьет ровно полночь, и придет аспирант Коринфаров, и карета превратится обратно в пустую тыкву, а лошади в мышей... Нет, это какая-то совсем другая сказка», – подумал Кеша, но такова была последняя мысль, посетившая его. Потом сон сморил окончательно.

Кто-то тряс Иннокентия за плечо. Пальчиков поднял голову и сначала увидал серое, потухшее стекло монитора, а уж потом обернулся и узнал старого друга Доку.

– Вставай, работничек. Я на целых два часа задержался, а ты не ценишь дефицитного времени. Эх, молодо-зелено! Это тебе, брат, по девочкам ночью бегать надо. Мне же полагается пахать в поте лица на свою кандидатскую, однако у нас как-то все наоборот получается. Точнее, даже не наоборот, а просто... по идиотски, – зарапортовался возмущенный Дока, – ерунда какая-то: ты приходишь ко мне в лабораторию и спишь!..

А Пальчиков все никак не мог понять , где он, и вот теперь принялся запоздало щипать себя за руки и за щеки.

– Это что, такой новый вид бодрящего массажа, – не понял Дока.

Кеша ответил вопросом на вопрос:

– Компьютер ты выключил или кто?

– А ты его включал, – ядовито поинтересовался аспирант Коринфаров.

Домой Иннокентий Пальчиков шел, как пьяный – на автопилоте. И только попив чайку в неурочное время, – в квартире-то все спали – начал потихонечку приходить в себя. Мучила его некая забытая деталь, и, нашарив в памяти подходящую народную примету, Кеша сообразил подойти к большому зеркалу в прихожей. И ведь помогло! Оттуда, из зазеркалья смотрело на него растерянное, утомленное, но счастливое лицо человека, познавшего тайну тайн. И ключ к разгадке был здесь, при нем, совсем рядом.

«Ну же, ну, еще немножко, ты вспомнишь, ну!»

От напряжения на лбу Пальчикова выступили бисеринки пота, они увеличивались на глазах, сливаясь в крупные капли и, наконец, побежали щекотными струйками вниз по лицу. Пальчиков не выдержал и полез в карман пиджака за платком. Но платок оказался слишком жестким и почему-то шелестящим...

И тогда он все вспомнил. Это был не платок – это была распечатка с компьютера. И еще на развернув первую страницу он уже увидел, словно читал сквозь плотный лист бумаги: «ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО РОДА ПАЛЬЧИКОВЫХ ОТ ХI ВЕКА ДО НАШИХ ДНЕЙ». На пяти листах и внизу последнего лаконичная подпись в этакой изящной виньеточке: «Подготовил сотрудник Мышуйского университета Ск.Юсупов».

ГОМО СНЕГУС

– Не во всяком городе есть свой снежный человек, не во всякой стране даже, разве что в Греции. А вот в Мышуйске – есть. Вернее – был. Только знают об этом немногие. И вовсе не в милиции или там в горотделе ФСБ – эти у нас, как правило, ничего не знают. А когда им рассказываешь, так они не верят. «Не мешайте, говорят, работать. Что вы нас отвлекаете на каких-то путешественников во времени, да на гигантских рогатых пиявок из озера Бездонного? У нас серьезных проблем хватает». Вот и на этот раз никакие компетентные органы снежным человеком не заинтересовались. Кто заинтересовался, я вам попозже расскажу, а пока учтите, что подтвердить все это может, кроме меня, Михаила Шарыгина, только еще один человек – учитель биологии из школы номер восемь и мой сосед по подъезду Афанасий Данилович Твердомясов. Я его, честно говоря, недолюбливал раньше. Зануда он, да и к природе окружающей относится странно. Но в истории с Яшей, повел себя Афанасий Данилович, будем говорить, правильно… Я вам как сказал? С Яшей? Ну да, это он снежного человека так и назвал. Впрочем, обо всем по порядку.