Сергей Палий - Братство Страница 9

Степан собирал информацию, делал пометки в блокноте, прикидывал, как выстроить будущий репортаж, чтобы получилось эффектно.

В один из солнечных дней, когда в прозрачном воздухе Тибета витал аромат высокогорных трав, а небо было похоже на перевернутую чашу с лазурным гелем, Степан сидел на лавочке у входа в особняк и беседовал с Самураем о границах познания. Разговор уже подходил к той точке, где люди начинают отклоняться от основной темы и рассуждать на отвлеченные.

Дверь скрипнула, на крыльцо вышел Киборг. Лаконично скрежетнул:

— Степан. Тебя. Кулио.

Степан осекся на полуслове и удивленно переглянулся с Самураем.

— Не. Тупи, — подбодрил Киборг.

Журналист поднялся с лавочки и пошел в дом. На ходу он старался припомнить, что в его поведении за последнее время могло заинтересовать Кулио. Возле кабинета задержался и суетливо одернул жилетку. Поправил растрепанную ветром прическу. Прочистил горло.

— Ну? — сказал Кулио, когда Степан наконец вошел. — Явился?

— Явился. В смысле, здравствуй… те.

— Хай. — Кулио почесал живот. — Мне тут доложили, что ты не собираешься возвращаться к своей унылой жизни. Хочешь остаться с нами. Почему? Неужели это так заманчиво — спасать кого-нибудь, быть на волоске от смерти?

Степан переступил с ноги на ногу, не зная, что ответить.

Кулио протянул руку и взял графин с коктейлем кислотно-зеленого цвета. Наполнил стакан, подхватил щипцами кусок льда и бросил туда же. Резко сказал:

— Дурак.

Степан обескураженно посмотрел на него и опять промолчал.

За окном Маг Шу и король Фантик играли в собственно изобретенную разновидность крокета. Они гоняли по лужайке футбольный мяч осколками шифера и периодически вбивали его в ворота, сооруженные из рыбацких «косынок». Самурай и морской волк Маньякюр облачились в парадные костюмы и приготовились упражняться в фехтовании. Викинг обстругивал тесаком бревно — видимо, мастерил себе новую дубину.

Жить здесь было просто и весело. Эльф намедни сказал, что помощи пока никто не просит, поэтому можно не напрягаться и заниматься своими делами.

Кулио день-деньской кемарил на диване, обитом шелком с вышивками созвездий. На улицу практически не выходил. Хандрил, часто дымил сигарой.

— Он все время так? — допытывался Степан у Эльфа.

Тот объяснял, что иногда, ясными ночами, Кулио встает с дивана, поднимается по узкой горной тропе в обсерваторию, ключ от которой есть только у него. Долго смотрит на звезды. И вздыхает.

— Мы с Фантиком проследили, — стушевался Эльф. — Ну, интересно же было… Только смотри, Степан, никому ни слова. Как на друга полагаюсь!

Степан обещал молчать.

И молчал.

Стоял перед Кулио, который обозвал его дураком, и потерянно молчал. В кабинете пахло спиртом, мятой и табачным дымом.

Хлебнув зеленого коктейля, Кулио цыкнул зубом и сел. Пружины в диване застонали.

— Настырный, — хмыкнул он, продолжая буравить Степана взглядом. — Или ты, Стёпа, действительно дурак, или…

Кулио не закончил свою мысль. Открыл тумбочку и достал объемистую папку. Сдул пылинки, щелкнул защелкой.

Внутри обнаружилась стопка документов. Некоторые были белые, подшитые в аккуратные тетрадки, другие — пожелтевшие, с потрепанными краями и масляными пятнами.

Кулио выхватил снизу лист и протянул Степану.

— На, заполняй.

Журналист принял отпечатанную на принтере анкету и проглядел ее. Коварные вопросы шли один за другим.

К примеру, 16, подпункт 2:

«Писаешь ли ты по ночам в постель?»

Варианты ответов;

1) да

2) нет

3) иногда

4) часто

5) кому?

6) отвали, Кулио!

Степан присел на краешек стула, положил лист на стол и принялся заполнять документ. Он правдиво ответил, что энурезом не страдает, любит аквариумных рыбок, водку пьет редко и в умеренных количествах, прекрасно относится к эльфам, готов получить начальную альпинистскую подготовку. Написал, что его любимое кино «Звёздный путь», а не «Звёздные войны», что он предпочитает традиционный секс и обожает бобров. Также ему пришлось признаться, что он чуткий, честный, начисто лишен корысти, жадности и зависти, что души не чает в астрономии, любит Родину, умеет готовить завтрак холостяка, учитывая все четыре группы пищевых компонентов, и в случае необходимости может целый год прожить в палатке.

Но основная загвоздка была в последнем и, вероятно, самом главном вопросе анкеты, приписанном от руки:

«Жизнью за человечество рискнешь? Кишки на турбину намотаешь, если придется?»

— Кишки на турбину?

Степан поднял глаза на Кулио и машинально ослабил узел галстука.

— Слабо? — прищурился тот.

— А вот и не слабо, — поджав губы, ответил Степан и поставил последнюю галочку.

Кулио быстро пробежал глазами анкету.

— Бобров точно любишь? — уточнил он.

— Очень, — с замиранием сердца соврал Степан. Он ни разу в жизни не видел живого бобра, но решил, что они не такие уж и страшные. Переживет.

Судя по всему, ответы удовлетворили Кулио. Он протянул бледному журналисту следующую бумагу:

— Вот здесь и здесь. Распишись.

— А почему тут указано, что «навечно, бесплатно» и… — засомневался Степан.

— Стандартные риски, — отрезал Кулио. — Ты будешь документ подписывать или нет?

Степан собрался с духом, выдохнул и поставил закорючки в указанных местах. Кулио встал, убрал контракт в папку и протянул руку:

— Велкам.

Степан пожал его сухую крепкую ладонь и отчетливо понял: отныне его жизнь круто изменится.

Вечером закатили грандиозный праздник по поводу вступления Степана в Братство, Маг Шу на радостях наколдовал самогонный аппарат и полтонны сахара. После тестового возлияния всей компанией спели гимн СССР, да так громко, что содрогнулись окрестные горные хребты, а местные монахи попрятались в свои кельи.

Степан обратил внимание: веселиться ребята умели на славу.

— Стёпа вступает в Братство! — провозгласил Кулио, подняв стакан с первачом. Его хандру словно ветром сдуло. — Назначаю его десятым! Ур-р-ра! Стёпа, целуй каждого.

После этих слов Эльф густо покраснел, Викинг схватился за дубину, а Маньякюр обнажил шпагу. Степан решил, что на этот раз вовсе не обязательно толковать начальственное распоряжение буквально, и целовать никого не стат.

— Это теперь твои братья, Стёпа, — продолжил вещать Кулио. — Люби их и уважай. Викинг, Бюргер, хорош бычиться, а то пошлю скалы шлифовать… Ну-ка, все вместе — вздрогнули!

Звон сдвинутых бокалов стал сигналом к окончанию торжественной части. А потом началась настоящая пирушка.

Киборг притащил из чулана две гитары, и Кулио с Самураем взлабнули блюзон в до-мажоре. Фантик съел недельный запас провизии, опустошив погреб, и потребовал добавки. Эльф вырядился в оранжевую робу со стразами и устроил перфоманс, изображая поочередно то далай-ламу, то китайского коммуниста. Театр одного актера удался.

Напившись лимонада, Степан вскоре почуял, что нужно понизить давление в мочевом пузыре. Он вышел до ветру, сбежал с крыльца и замер. За углом дома шептались.

Степан юркнул за поленницу. Вообще-то он не любил подслушивать чужие разговоры, но уж больно подозрительной показалась ему эта тихая беседа за спиной у остальных. В темноте не было видно лиц, но по голосам Степан понял: Викинг и Бюргер обсуждают его вступление в Братство.

— Не нравится мне этот Стёпик-попик, — прошептал Бюргер. — Заметь, он знал, как меня зовут. Может, засланный казачок?

— Да ладно, вас, бюргеров, за версту видать, — возразил Викинг. — Меня другое тревожит. Боец он необстрелянный, напарник непроверенный. Не предал бы он нас в самый ответственный момент. А то все старания зря.

Степан хотел было уже выйти из-за поленницы, чтобы успокоить ребят и убедить в своей лояльности, но следующие слова заставили его еще сильнее прижаться к штабелю дров.

— Как там Кулио? Договорился? — спросил Бюргер.

— Вроде базар идет, шуршат на тему. Вчера, кажется, гонцы были, — отозвался Викинг.

— А Шу?

— Шу — проводник. Но уж больно рисковое дело Кулио затеял.

— Еще бы! К тому же никакой финансовой выгоды.

— Он и сам волнуется, это ж видно.

— Но не ждать же еще сто лет! Я ж не вынесу, чесслово!

Они помолчали.

— Короче, — наконец решил Викинг, — стажеру пока ничего знать не надо.

— Да, подождем, — согласился Бюргер. — Все должно решиться со дня на день.

— Отправить бы новичка куда-нибудь…

— А давай в пещеру его зашлем? Пусть КМБ пройдет.

— Ты что! Тетя Эмма сказала, если еще хоть кого-нибудь притащим, она больше не будет блинчики на масленицу присылать.

— Скажем, что в последний раз…

Степан, не чуя под собой ног от страха, дунул от поленницы по дуге через весь двор. «Что негодяи задумали? — пролетало у него в голове. — Почему не доверяют? Как же обидно. И куда это меня хотят отправить?»