Алексей Сергиенко - Охота на Буджума. Гении Английского сыска. Второй состав Страница 9

От размышлений, меня отвлекла сама Элиза. Она, молнией заскочила в кеб, переполошив уснувшего Лейстрейда. Чумазая, и одетая в бесформенный пиджак, Элиза просто светилась от счастья. Вопрос о докторе, отпал сам собой. Лейстрейд, исключительно из природной жадности, начал торговаться. И тут, Элиза, удивила меня, вновь, заставив заподозрить, что она, не совсем так особа, которой хотела бы казаться.

— Денег, мне не надо. Мы же одна команда, мальчики?

У меня, и Лейстрейда, отпали челюсти. Последний, раз меня называли мальчиком, давним давно… Видно, поняв, что она сморозила, что — то не то, Элиза добавила:

— Весь расчет, как дело кончим. По гобарям?

— На чем, и покалим скростень, в тон Элизе, добавил знаток воровского жаргона Лейстрейд. Я успокоился. Конечно, Элиза, просто обаятельная оборванка. Возможно, действительно, дочка доктора Дулитла. От кухарки. Не с пациентками же бедняге заигрывать? Я объяснил кучеру, как ехать, и мы тронулись. По дороге, я объяснил, как мог, Элизе её задачу.

Задача, была проста до ужаса. Ходить, за нами по пятам. В случае…. Осложнений — сообщить полиции, что случилось. И, самое главное, не во что не вмешиваться. По тому, как у Элизы загорелись глаза, я понял, что уж она то точно вмешается. Может, это и к лучшему. Жизнь побирушки, если называть вещи своими именами, не менее опасна, чем наша работа. А тут, Элиза сумеет заработать неплохие деньги. И послужит обществу — помогая, искоренению преступности.

Пока, я объяснял Элизе, элементарные навыки ведения слежки, мы почти доехали, до нужной улицы. Я приказал остановиться, за квартал, чтоб высадить нашего тайного агента, с указанием околачиваться под окнами, и в случае чего вызвать подмогу.

— Подмогу это, типа полицию? Как же… послушают они меня….

— Послушают. Скажи им, что тебя Майкрофт нанял.

— А, это шишка, типа начальник полиции?

— Типа начальник начальника полиции. Тьфу, Элиза, я уже начал на твоем языке говорить. Так можно за неделю, до уровня гопника скатиться.

На какую-то минуту, Элиза, показалась мне похожей на китайскую обезьянку — в её кукольных глазках, явственно читалось: «Не вижу зла». Я вздохнул. Пытка жаргоном продолжалась.

— А, что должно случится? На вас нападут злыдни?

— От них дождешься… Это простая предосторожность, сказал я в спину уже выскочившей Элизе. Возчик, тем временем, заехал за угол, и я, приготовился смотреть на стены домов, разыскивая вывеску редакции «Зеркала Жизни». Вопреки ожиданию, я сразу нашел и здание, и реакцию. По выгоревшим окнам, и закопченному фасаду.

Судя по отсутствию пожарных, и по тому, что запах гари, только едва дразнил обоняние, напоминая об охотничьих колбасках и прочих копченых радостях, пожар был потушен несколько часов назад. Мы вышли из кеба, и я подошел, к унылому полицейскому, охраняющему кипы обгоревших, и отсыревших бумаг. Впрочем, расспросить его удалось, только когда Лейстрейд, слазил в карман за бляхой инспектора. Убедившись, что мы — не любопытствующие зеваки, полицейский поведал нам историю пожара. К счастью, никто не пострадал. Очевидно, злоумышленники залезли ночью, взломав дверь, и связав ночного сторожа, долго рылись в бумагах. Потом они облили все ламповым маслом, и подожгли, вытащив предварительно сторожа из помещения. Пожар увидели с пожарной каланчи, и сумели довольно быстро потушить, благодаря новым паровым насосам.

Вот только для архивов редакции, было уже поздно. Я посмотрел, на развалы обгоревших бумаг. Письма, черновики с расплывчатыми от воды чернилами, правленые гранки статей. В редакции, если поверить Мориарти, могла быть ниточка, ведущая к похитителям Холмса. И эту ниточку, только что оборвала, чья-то умелая рука. Во мне, постепенно, стала закипать ярость. Сжав, в руках рукоятку трости, я попытался вернуть самообладание. Очевидно, и этот бой был проигран.

Впрочем, ярость имела и положительные стороны. Я снова ощутил себя на войне, словно сбросил годы прожитых, мирных лет. Итак, противник думает, что он опередил нас. Черта, с два.

Во первых, можно было собрать обгорелые бумаги в подводу, и заставить их разбирать контору Майкрофта. На какое — то мгновенье, решил поступить именно так, чисто чтоб его чистоплюи, поковырялись в обгорелых архивах. Но потом решил, что их помощь, возможно, еще потребуется для более важных дел, и не стоит настраивать их, против себя, заведомо ненужной работой. Не даром, же поджигатели, забрали с собой часть бумаг. Остальное было сожжено, исключительно для того, чтоб мы не догадались, что именно было ими забрано.

Будем думать логически. Во первых, Мориарти — не господь бог. Пусть политический, пусть какой угодно — но он, в первую очередь заключенный. Его организация, была разгромлена пару лет назад, силами семейки Холмсов. Так откуда, он мог узнать — что эта «Желтенькая Газетка», вообще имеет доступ к важнейшей информации? К информации — которая стоит налета, и поджога редакции?

Естественно — из самой газеты. Не стоит усложнять себе задачу. Мориарти — имел доступ, только к номерам газеты. И ему, этого хватило, чтоб сделать какой-то вывод. Значит, нам нужно….

— Лейстрейд, сказал я добавив металла в голос.

Коротышка инспектор, тем временем, ходил по пепелищу. Заметив, перемену, в моем состоянии, он пробормотал, что-то, что прозвучало, вроде «Давно пора»

— Езжай, в публичную библиотеку, возьми подшивку газеты за последние полгода, и посмотри, что там может быть по нашему делу.

— Ватсон, ты часом не забыл, какой из меня читатель? Вот, скажем, морду, кому-то набить…

— Размечтался. Ты таких газеток побольше меня прочитал.

— Ватсон, ты у нас доктор, тебе привычнее.

Не смотря, на кажущуюся мягкость, отказа, было очевидно, что Лейстрейд, готов стоять насмерть. Ну, ладно. Годы общения, научили меня, некоторым маленьким хитростям.

— Ну, ладно. В библиотеку поеду я. Пока огорошенный моей покладистостью инспектор искал в словах подвох, я выложил главный козырь: А ты, Лейстрейд, поедешь к Ирен Адлер.

Сработало безупречно. Инспектор, мигом перестал артачиться, и согласился ехать в читальный зал, прихватив с собой, компанию, Элизу. Я же продиктовав кебмену адрес мадам Адлер, откинулся на подушки.

Я не перестаю удивляться, как друзья Холмса, к которым несомненно, относились и Ирен, и инспектор, могут так недолюбливать друг друга. И я, не берусь судить, чем была вызвана, столь серьезная неприязнь. Просто они, были вылеплены из разного теста. Как кошка и собака. Вот, и отношения, у них, складывались, соответственные.

Когда, мужчина, встречает женщину — порой между ними, проскальзывает искра. Зарождаются чувства. Так, было например, когда Шерлок, встретил Ирен. Но бывает, и что между людьми проскальзывает и искра другого рода. И люди, охваченные этой недоброй магией… начинают искренне ненавидеть друг друга. Без всяких, видимых причин. Так было, когда встретились Лейстрейд и Ирен.

Формальная причина их ссоры, была в нетактичной реплике Лейстрейда. Ирен, участвовала в перфомансе, какого-то очередного, безумно талантливого режиссера. При этом — и я, и Холмс, делали упор на слове «Безумный», а Ирен — на «Талантливый». Тут, с нашим инспектором, и случился конфуз. Я не берусь судить — подвело ли инспектора зрение. Или он счел неприличным таращиться на мисс Адлер. Сам Лейстрейд, сказал, что просто оговорился.

Так или иначе, он сказал, именно то, что сказал. Шумно восхищаясь перфомансом, и расточая похвалу участницам, он заметил, что у Ирен, как бы это сказать поделикатнее… были складки на трико. Казалось, бы невинная реплика. Но нужно учесть, что Ирен, изображала, или была в образе — не знаю, как точней сказать, греческой статуи. И делала это, согласно новомодной традиции, одетой в солнечный свет. В смысле нагишом. Всю её одежду составлял лишь тончайший слой рисовой пудры. В этом контексте, реплика Лейстрейда, смотрится, уже не так невинно, не так ли?

Потом, были пощечины, фырканье, извинения… и молчаливая война на выживавшие. В том плане, что смыслом войны, было желание выжить противника, из Холмсова окружения. Со временем, обиды несколько поутихли, но друзьями, полицейский и актриса, так и не стали. Чем, я и воспользовался.

Дело в том, что я решил пойти по пути наименьшего сопротивления. С одной стороны, мне нужно было побеседовать с редактором газеты. А это было не так, уж и просто. Уж поверьте, мне на слово — допрашивать журналиста, ничуть не проще, чем пасти кошек. Дело в том, что любая работа, накладывает на человека свой отпечаток. Так, повар — толстеет. Полисмен, не верит даже собственной жене, а журналист… Конечно, как и любая, творческая натура, он будет сходить с ума, по своему. Но недоверие к полиции, и правительству, неумение отвечать на вопросы, и редкостная самонадеянность, при общей неграмотности — вот черты, которыми может похвастаться любая гиена пера.