Дмитрий Суслин - Генерал Крузо Страница 9

Несколько раз Иван Иванович возвращался к самолету, и приносил из него все, что могло им с Бочкиным пригодиться в хозяйстве. Хотел даже кресла вытащить и двери, но Бочкин не позволил.

Ты, что? Это же казенное имущество! Чтобы у меня ни один болт не пропал.

Радио тоже не удалось Краснобаеву починить. Лампы разбились во время вращения самолета внутри смерча, когда на рацию Бочкин упал, а запасных у него не было.

Бочкин же все больше и больше стал походить на Робинзона. Нашел в хижине старые шкуры, обмотался ими, обвязался веревками. Только фуражку свою оставил, генеральские штаны с лампасами, да портфель. А Краснобаев больше на Пятницу походил. Худой, жилистый, голый и загорелой. В руках копье, с которым он на диких свиней охотился. Бочкин как-то увидел поросенка, так после этого покой потерял.

— Сала хочу соленого! Поймай мне, Краснобаев поросенка.

Вот и бегает Краснобаев по острову, поросенка ищет. Ну самый что ни на есть Пятница.

Однако через несколько дней у них самый настоящий Пятница появился. Дикий, голый и с кольцом в ухе.

Но, пожалуй, начну все по порядку.

Глава десятая

ДИКАРИ

Прошел целый месяц с того дня, как Краснобаев и Бочкин попали на необитаемый остров Робинзона Крузо.

Понемногу они стали привыкать к новой жизни. Люди военные, унывать не привыкли. Вот только по вечерам у очага было тоскливо и грустно им обоим. Генерал Бочкин вспоминал свою жену Настену и вздыхал:

— Как она там без меня? Некого ей теперь даже борщом покормить. А ведь всю жизнь вместе! Эх!

Иван Иванович тоже тосковал и вспоминал родных, папу, маму, сестру Марину и два года назад родившегося племянника Алексея.

Вот почему оба они не очень любили эти темные и невыносимо грустные тропические вечера, с невероятно черным небом и миллионами ярких звезд. Тяжело им было видеть вместо романтической Полярной Звезды и добродушной Большой Медведицы таинственный и равнодушный Южный Крест. Очень им не хотелось думать о том, что и они, как когда-то Робинзон Крузо, проведут на этом острове двадцать восемь лет, два месяца и девятнадцать дней.

— Тебе хорошо, Краснобаев, — вздыхал Бочкин. — Ты молодой. Тебе тогда только шестой десяток будет. А я уж точно не доживу. Придется помирать здесь на чужбине. А как для русского человека это тяжело!

И генерал украдкой смахивал слезу.

Краснобаев тут же начинал его утешать:

— Да что вы, товарищ генерал! Мы же в двадцатом веке живем! Почти в двадцать первом даже. Обязательно нас кто-нибудь спасет. Да наши ребята на МИГах уже полсвета наверно облетели. Неужто не найдут?

— Это мои соколы? — сразу встряхивался Бочкин.

— Да они иголку в стогу сена с неба увидят!

— Ну вот! — кричал Краснобаев. — Что же тогда волноваться?

Но наступал день, за ним следующий, а небо оставалось чистым и пустынным, и никто в нем не появлялся, только прибрежные птицы. И море было бескрайним. Ни точки на горизонте, ни даже дыма. И вечером снова приходили тоска и грусть, и печальные разговоры повторялись. Вот почему они старались ложиться как можно раньше и вставали с первыми лучами солнца.

И вот однажды утром отправились они на другую сторону острова. Давно туда собирались, да все времени не было. Хозяйство, дом, дела, охота и рыбная ловля, а также строительство лодки, все это просто ни минуты покоя им не давало. Но все-таки они пошли.

— Что мы за солдаты, — возмутился накануне вечером Бочкин, — если не знаем собственного острова? Не изучили его вдоль и поперек!

И они стали изучать. Облазили все гору, лес, прошли вдоль ручья, и потребовалась им на это целая неделя. Наконец отправились на другую сторону. Остров оказался не маленький, и они шли целых два дня, прежде чем добрались до противоположного от своего дома берега.

Но все-таки добрались.

И оказались в чудесной лагуне, с шикарными песчаными пляжами, хрустальной теплой водой и золотыми рыбками.

— Красота! — восхитился Бочкин.

Но купаться в этот раз они не побежали. Наученные горьким опытом, не хотели лезть в незнакомую воду. Это у себя они ничего не боялись, плавали, где хотели. После победы над летающей акулой никто с ними не хотел связываться. А здесь про них никто не знал.

Походили они по берегу, камешки в воду пошвыряли, присмотрелись. Вдруг Краснобаев как закричит:

— Товарищ генерал!

Прибежал к нему Бочкин.

— В чем дело? — спрашивает.

А Краснобаев ничего сказать не может, лишь на песок показывает у своих ног. Посмотрел Бочкин и тоже ахнул.

На мокром песке отчетливо виднелся отпечаток человеческой ноги.

— Это твоя нога? — спросил Краснобаева Бочкин.

Иван Иванович головой покачал:

— Не моя.

— А ну, сделай след! — приказал Бочкин. Краснобаев вдавил свою ногу в песок рядом с найденным следом, потом убрал. Его след сильно отличался. Он был и больше намного, и пальцы ног все вместе находились, в то время, как у найденного следа большой палец сильно в сторону отходил. И между другими пальцами тоже большое расстояние было. Видимо обладатель этой ноги никогда в своей жизни не носил обуви, а всегда ходил босой.

Бочкин даже свою ногу рядом отпечатал, чтобы проверить все до конца.

— И не моя! — воскликнул он.

Где-то поблизости были люди. Кто же это? Друзья или враги? Два друга сразу насторожились и стали по сторонам оглядываться. И теперь они по-настоящему пожалели, что нет у них оружия.

В страхе и ужасе вернулись они на родной берег. И только хотели искупаться в родной воде, как вдруг увидели далеко на горизонте пять маленьких точек.

— Лодки, товарищ генерал! — воскликнул Краснобаев, который по молодости своей был более зорким.

И хотел он уже было на берег выскочить и приветственно руками замахать, Бочкин остановил его:

— Отставить, лейтенант Краснобаев! — приказал он. — В укрытие!

Спрятались они в густых прибрежных зарослях и стали на море смотреть.

Прав оказался Бочкин, когда приказал спрятаться. Что значит, старый вояка. Опыт. Чутье, как у лисицы. Не трусость, а осторожность.

Когда подплыли лодки поближе, то оказались вовсе не лодками, а настоящими пирогами, полными вооруженных до зубов дикарей, с копьями, щитами, дубинками. Размалеванные, разрисованные, в перьях, в цветах, кольца в носу, кольца в ушах, ожерелья и бусы из костей. А в самой первой лодке огромный толстый воин стоит на носу и в руке человеческий череп держит.

Глава одиннадцатая

ЛЮДОЕДЫ И ИХ ЖЕРТВА

— Людоеды! — прошептал в своем укрытии Краснобаев.

Бочкин согласно головой кивнул:

— Не иначе, как кого-то съесть собираются.

А дикари причалили к берегу, вытащили свои длинные пироги на песок, и из них дрова достали, стали огонь добывать путем трения деревянных палок одна об другую. Двое огонь добывают, а остальные вокруг пляшут, песни дикие поют.

Добыли огонь, развели огромный костер, неизвестно откуда у них и котел оказался. Повесили они его над огнем, стали воду кипятить.

Затем их вождь, тот самый толстяк с черепом, что-то прокричал непонятное, и двое воинов бросились к лодке. Нагнулись и вытащили из нее связанного дикаря. Притащили его и бросили на песок, и все стали вокруг него прыгать.

— Это что же, они его съесть собираются? — воскликнул Бочкин.

— Кажется, собираются, товарищ генерал, — подтвердил Краснобаев.

Но разве могут двое русских военных летчиков оставить кого-нибудь в беде? Да ни за что! Такого просто быть не может.

— Мы должны его спасти! — уверено заявил Бочкин.

— Так точно, — согласился Краснобаев. — А как?

— Дай мне твое копье. Мы сейчас в атаку пойдем и отобьем этого несчастного.

Но Краснобаев в копье вцепился, не отдает.

— Товарищ генерал, — говорит, — силы не равные! Они же нас убьют. И сами погибнем, и пленника не спасем.

Бочкин задумался. Первый боевой порыв у него прошел, и он согласился с Краснобаевым.

— Что же делать?

— Тут надо хитрость проявить, товарищ генерал.

— Проявляй же быстрее! А то потом придется только обглоданные косточки спасать. Да мы себе потом в жизни не простим такого позора, и наши боевые товарищи нам этого тоже не простят. Как жить станем?

Стал Краснобаев думать. Да так усердно, что только мозги заскрипели. Наконец придумал.

— Акула, товарищ генерал. У нас же есть акула! Бочкин его без слов понял, и они оба побежали к своей хижине.

Акулу, после того, как она издохла, Краснобаев и Бочкин не выкинули, а сделали из нее чучело, внутри всю выпотрошили, и на шестах перед домом повесили. Все хищники, что на острове живут, сразу стали стороной человеческое жилище обходить. Кто же такое страшилище не испугается? А рыбина попалась огромная, метров десять в длину. Зубы каждая, как сабля кавалериста. Глаза злые. А пасть так широко открыта, что в нее даже такой толстяк как Бочкин без труда влезет. За месяц она на солнце высохла, задубела и стала легкая, словно из картона сделанная.