Наталия Gemma - Чернокнижница Страница 9

Я непроизвольно дернулся и моментально пришел в себя, дико оглядываясь по сторонам. Суровая действительность заставила меня съежиться от ужаса: предаваясь безмятежным размышлениям, я потерял бдительность, и вот теперь на моей талии обнаружилась горячая рука наставника. Я ощущал ее адский жар даже сквозь ткань рубахи.

— Ч- что Вы… Я… То есть, мы ведь изучали демонологию, — испуганно пролепетал я, безуспешно пытаясь выдраться из цепкого объятия Грайзела. — Я попробую…

— Вообще-то, демона проще простого призвать с помощью колдовской книги. Но в ваших состязаниях, — тут мой маг интимно улыбнулся, — ее нельзя использовать. Так что придется, видимо…

Почувствовав, что шустрая конечность извращенца перемещается с талии куда-то ниже, и, разглядев на лице учителя странное мечтательное выражение (так, наверное, выглядит романтически настроенный монстр), я с утроенной силой начал вырываться на свободу.

— Хервин, прекрати толкаться, ты мне мешаешь размышлять!

А ты мне жить мешаешь! Я хотел громогласно возмутиться, но не успел, так как временно потерял дар речи от очередного «чудесного» высказывания собственного наставника:

— В демонологии ты определенно безнадежен. Единственное, что ты сможешь вызвать — это сердечный приступ у окружающих. Однако…, - Грайзел наградил меня лучезарной улыбкой, от которой меня охватила настоящая паника, и вкрадчиво договорил:

— Однако ты всегда можешь обратиться ко мне. Конечно, нам запрещено помогать ученикам. Но если ты попросишь…

Призрак шортиков сомнительной расцветки отчетливо замаячил передо мною.

Вытаращив глаза (от усердия) и высунув язык (совершенно случайно!), я рванулся в сторону, и — о чудо! — наконец отлепился от наставника. Не дожидаясь его реакции на столь наглое поведение, я бросился к двери, приглаживая на ходу всклокоченные волосы

— И еще, Хервин, — донесся до меня серьезный до крайности голос моего мага. — Держись подальше от сво… короче, от того чернокнижника, Фьориуса. И от его ученицы. Она явно безумна.

«Кто бы говорил! Сам извращенец, а другим теперь нельзя, что ли? — подумал я мельком, выходя в коридор. — И уж если выбирать из двух зол, то… Мартьяше хотя бы не нравится ничего сиреневое!»

Я ухмыльнулся и быстрым шагом направился в сторону холла, где меня уже давно поджидала пухленькая, голубоглазая девчушка с густой копной светлых, кудрявых волос.

Мартемьяна по прозвищу Неистовая дева, Гроза упырей и Кладбищенский кошмар.

Нет, не прав мой наставник, эта прелестница со столь лирическими прозвищами не безумная.

Она абсолютно безумная!!!

Чокнутая, сдвинутая, сбрендившая, а также безбашенная и отвязная!

Но сдается мне, что с появлением этой невозмутимой оторвы моя упорядоченная жизнь начинает приобретать пугающую притягательность…

— А куда мы идем? — опасливо спросил я у своей решительно настроенной спутницы. Кто их, знает, как там у ненормальных в голове все устроено… Вдруг заманит сейчас в темный уголок… вон их сколько… да и учинит надо мной непотребство… И никто из здешнего колдовского сообщества не поможет! Подправила же она физиономию Грайзела сообразно своему вкусу!

— Ты с демоном определился? Тебе известны основы ритуалов по их вызову? — вместо ответа, поинтересовалась Мартемьяна, а я в который раз подивился ее сходству с собственным наставником. Не родня ли? Как бы не влезть во что-то много хуже, чем проклятущие шорты!

— Ну… я изучал демонологию немножко…, - я смутился под презрительным взглядом белокурой бестии и быстро закончил: — Нет, я понятия не имею, как их вызывать! Зачем спрашиваешь, и так ведь знаешь!

— Ага, знаю. Но мне нравится слушать, как ты шепелявишь, — несносная девчонка весело хихикнула.

Я покраснел от злости и выпалил:

— Что за ерунда! У меня хорошая речь! Просто… Ну… Я язык прикусил нечаянно! Когда Мурчу ловил!

На самом деле совсем по другой причине, но о приступах «нежности» моего чернокнижника ей лучше не знать. Ее разум и так вызывает серьезные подозрения в адекватности…

— Поймал? — невинно осведомилась малолетняя истязательница. Я мрачно покосился на нее, но промолчал, хотя это стоило мне огромного труда. Она невыносима! Интересно, как с ней справляется неведомый Фьориус? Кляп в рот впихивает? Или приковывает цепями к кровати? Гм, что-то у меня фантазия разгулялась не туда…

— Я тут нашла небольшой зал, — вдруг соизволила ответить на мой давний вопрос ученица чужого мага, — вот в нем и будем наши заклинания пробовать. А то здесь народу больно много бродит. И живого, и не совсем. Еще выяснят, что я тебе помогаю…

— А, кстати, зачем ты это делаешь? — я пристально посмотрел на Мартемьяну.

— Забавный ты! Или память плохая? Нет, я определенно предпочитаю первый вариант. Ибо болезные да увечные мне мало подходят в основной деятельности…

Для чего подходят?? Я невольно остановился и едва не попятился назад, готовый в любой момент смотаться от блондинистой очаровашки с носом-пуговкой. Не заметив моего позорного отступления, она уверенно топала вперед, что-то звонко вещая, каблучки ее черных туфелек выстукивали по каменному полу затейливую дробь.

Однако я больше не слышал, о чем она говорила, поскольку моим вниманием безраздельно завладела одна из картин, развешанных в определенном порядке на стенах коридора, в шикарной золотой раме. Изображенная на ней молодая женщина с высокой старинной прической и потрясающим декольте была настолько красива и настолько мастерски выписана (казалась живой!), что я не мог отвести взгляд, таращась, словно зачарованный. Спустя пару мгновений восторженного обозревания предмета живописи, я вдруг понял, что абсолютно не в состоянии пошевелиться, более того, речь мне тоже оказалась неподвластна: кричать не получалось.

И пока я стоял, подражая памятнику и вяло соображая, как выпутаться из явно опасной ситуации, нарисованная дамочка вдруг хищно улыбнулась, продемонстрировав устрашающие клыки, и протянула ко мне руки…

Я честно пытался заорать, ибо ее клешни с острыми когтями показались мне не очень дружелюбными, но из перехваченного ужасом и неизвестным заклинанием горла вырвалось только писклявое кваканье.

Цепкие конечности девы с портрета крепко ухватили меня за талию и потянули к себе, заставив инстинктивно закрыть глаза…

И тут над моим ухом внезапно просвистело нечто непонятное, раздался смачный звук удара, визг портретной твари и знакомый голос гневно проорал:

— Ах, ты зараза, моего парня вздумала увести?! Я его первая нашла, значит, он мой!!

Мартьяша!!!

Молодец, успела, с облегчением подумал я, прежде чем костлявые руки, удерживающие меня, разжались, и я полетел вниз.

— Чем ты ее? — спросил я, потирая прилично ушибленный зад. Не могли ковер постелить, чернокнижники, гады! Об этот пол вполне можно отбить себе все самое важное! Нет, ну, не то, чтобы мой зад был настолько важным… Хотя я лично знаю кое-кого, кому он небезразличен! Тьфу, чушь какая! Вроде, пострадала совсем не голова, а я эдакий бред несу! Я к тому, что каменные покрытия давно из моды вышли! Как и леди с метровыми зубками, живущие в картинах…

— Чем? — весело переспросила Мартьяша. — А вот!

И она помахала перед моим носом небольшой изящной вилочкой дымчато-серого цвета.

— Ты ткнула ее столовым прибором? — недоверчиво уточнил я, в легком обалдении рассматривая страшно довольную собой девушку.

— Болван! Она серебряная! Вообще, я ее утащила у Фьориуса… А чего? У него их много, а мне приданое надо собирать! Замуж надо выходить по правилам! — строго проговорила она. И, нахмурив брови, грозно добавила: — А ты завязывай с посторонними девицами флиртовать! Ишь, до портретной жительницы докопался! Завязывай, понял? Не то получишь от меня!

Я судорожно сглотнул, невольно вспомнив шикарный синяк Грайзела, и покусанного вампира и решил благоразумно промолчать. И только навязчивое предположение о том, в какое место пышногрудой нарисованной монстры Мартемьяна догадалась воткнуть нестандартное оружие, почему-то не давало покоя…

— Так, бери мел, рисуй пентаграмму, — распорядилась светловолосая всезнайка, когда мы пришли, наконец, в подходящее для священнодействия помещение. — А я пока приготовлю остальные причиндалы.

Я с подозрением покосился на нее: не нравится мне веселый блеск в ее голубых и невинных глазищах. Та еще штучка! Я отлично помню нашу первую встречу — незабываемый момент, когда она от души врезала мне по животу!

— Ты закончил с напольной живописью? — нетерпеливо поинтересовалась наглая девица. — Тогда отойди. Дальше!

Я повиновался и, прислонившись к стене, принялся наблюдать за ее манипуляциями.

Мартьяша обошла меловое изображение, внимательно проверяя, нет ли повреждений в линиях, затем вытащила из потайного кармашка непонятную склянку с черно-багровой жидкостью и капнула несколько капель в центр рисунка. Там, куда они упали, вверх поднялся ядовитый белый пар с резким, неприятным запахом.