Сергей Боровский - Остров толстяков Страница 9

Я взвыл от боли, но она оказалась лишь маленькой безобидной прелюдией к грандиозной опере. Седалище моё неимоверно опухло и саднило так, будто его объедали полчища маленьких голодных мышек. Я мочил его в соленой воде, прикладывал разные травы, тёрся о кору деревьев — бесполезно.

А потом у меня начался жар, и я провёл в лихорадке несколько неприятных дней. Даже точно сказать не могу, сколько именно. Жар то откатывался, то наступал, временами я погружался в бред. Из чащи по ночам светились чьи-то глаза, и две крупных птицы кружили надо мной в небе — санитары леса, наверное.

Закончилось приключение тем, что опухоль лопнула, и из неё вытек вредоносный яд. Вместе с ним меня покинул миф о галлюциногенной таблетке, полученной в турфирме. Потому что какая, на хрен, таблетка умеет вызвать физические страдания, подобные пережитым мной?

Расставаться с иллюзиями тяжело, но я самоотверженно преодолел и этот этап. Потом сплёл себе онучи из тонких гибких ветвей — взамен пришедших в негодность сандалий — взял посох, наметил точку на горизонте и двинулся прямо к ней.

Трудно сказать, чего я надеялся добиться предпринятым походом. Возможно, найти припаркованную субмарину. Или кемпинг «Гринписа». Однако то, что я в результате обнаружил, разбудило во мне желание провести ревизию галлюциногенной теории — дорогу мне преградила колючая проволока и табличка:

«Осторожно! Высокое напряжение!»

Как всякий порядочный русский человек, питающий недоверие к запрещающим надписям, я послюнявил указательный палец и коротко коснулся колючки. Мощный заряд пронзил меня и ушёл в землю где-то в районе правой ступни, отчего она сразу же онемела. Значит, не врали, собаки серые.

Хромая, я побрёл вдоль ограждения, избрав наугад направление вправо. В моём понимании все заборы рано или поздно прерываются калиткой. Не стал исключением и этот. Я очутился возле весёленькой будочки со шлагбаумом. Двое парней в камуфляже, заметив меня, бросили окурки и потянулись к «калашам».

- Солдатики! Родненькие! - завопил я, но обнять себя они не позволили.

- Стой кто идёт! - рявкнул один из них. - Стрелять буду!

- Да это же я! Свой!

Раздалась предупредительная очередь в воздух.

- Отойти на десять шагов назад!

Я выполнил и перевыполнил приказ, спрятавшись за корягой.

- С командиром вашим поговорить можно?

- Не положено!

- Дело государственной важности, - соврал я. - У меня с собой копии карт Американского Генштаба.

- Мы не воюем с США.

Может, они украинцы? Или белорусы? И я сменил тактику.

- Вы не подскажете, какое сегодня число?

- Пятнадцатое, - оттаял парень, видя, что я не собираюсь приближаться.

- А какой месяц?

- Сентябрь.

- А год?

- Всё. Проваливай. - Ему надоел этот разговор.

Такое ощущение, что их тут достали лесные гости. Ходят, стреляют курево, гадят. Попадаются буйные, наверное. Ладно. Думать и сопоставлять факты будем позже.

Я по-пластунски отполз от них на безопасное с моей точки зрения расстояние, встал на ноги и двинулся в обратную сторону вдоль колючки, рассчитывая либо вернуться в ту же точку, замкнув круг, либо найти еще один вход, охраняемый более сговорчивыми ребятами. Не спорю, план мой - во что бы то ни стало добиться аудиенции у военных - страдал массой изъянов, но нельзя забывать о том, что на тот момент меня поразила некоторая умственная истощенность.

Продолжая путь, я активно оглядывался по сторонам, благодаря чему обнаружил на одном дереве видеокамеру слежения. Начав с радостных приветствий руками и подпрыгиваний, я перешёл к демонстрации среднего пальца, убедившись, что они не реагируют на мои призывы. Затем им посчастливилось лицезреть голую задницу, и на том моя фантазия иссякла.

- Придурки! - бросил я на прощание, но от намеченного не отступил.

Отыскав высокое высохшее дерево, треснувшее у основания, я принялся раскачивать его, и мои старания увенчались победой — дерево рухнуло прямо на колючку, прижав её к самой земле. Идеально. Где-то завыла сирена, но я, не обращая на неё внимания, как заяц, перепрыгнул через смятое заграждение и устремился вглубь запретной зоны. Сейчас важно, как можно дальше проникнуть на территорию, чтобы встретить там адекватных и порядочных людей, а не этих вооружённых громил, лишённых чувств и мозга.

Пробежав метров двести, я услышал сзади голоса, отдающие команды. Стрельбы не последовало, а впереди замаячило бледно-жёлтое двухэтажное здание. Такого специального типа, какими бывают инфекционные больницы в уездных городах. К нему я и рванулся из последних сил, когда почувствовал, как что-то острое кольнуло меня в спину. На этом мои воспоминания резко оборвались.

Сознание медленно возвращалось ко мне. Как будто после длительного наркоза. В зыбком тумане прорисовывались стены и потолок. К своему облегчению я не заметил вверху ярких ламп операционной, и понял, что полулежу в кресле. Зато надо мной склонились двое: некто в военной форме и человечек в белом халате.

Доктор! Наконец-то!

Белый пощупал мой пульс и посветил фонариком в глаза, задирая веки.

- Ещё минут пять, и он будет готов к разговору.

- Благодарю вас. Вы свободны.

Доктор развернулся на каблуках, обнаруживая навыки строевой подготовки, а военный сел рядом со мной на стульчик, доставая портсигар. Приходящее в норму зрение помогло мне разглядеть на нём полковничьи погоны. Он выждал паузу, прописанную врачом, и сказал:

- Я буду задавать вопросы, а ты — на них отвечать. Понятно?

- Да. Только при одном условии. Вы разрешите сделать мне один звонок. Ма-аленький такой звоночек...

Крепкий кулак полковника обрушился на мою челюсть, и я снова отключился. На этот раз ненадолго. Возможно потому, что меня облили водой из ведра.

- Итак, повторяю. Кто ты?

- Болгарский шпион, - не раздумывая ответил я. - Меня послали на разведку, а наши основные силы находятся сейчас в укрытии.

Мне почему-то подумалось, что в качестве доказательства правдивости моих слов я смогу предъявить им адвоката Ньютона. Шахматист из меня никакой. Не моё это — просчитывать ходы, оценивать последствия. Но я любил и умел импровизировать, полагаясь на чутьё и инстинкты. В приблизительных чертах, я полагал, что они кинутся проверять мою версию, а я пока отдышусь и обзаведусь новыми идеями.

- Могу показать дорогу, - предложил я.

Но безжалостный полковник покачал головой и снова съездил мне по лицу. Эдак никакого здоровья не хватит.

- Господин военный! - попросил я, умудрившись не провалиться в пустоту. - Быть может, вы подскажете мне правильный ответ, чтобы мы зря не тратили ваше драгоценное время. Готов подписать и подтвердить на суде... На трибунале, - поправился я, видя, как полковник дёрнулся при слове суд. - Буде он состоится.

Согласитесь, это предложение выглядело достойным со всех возможных сторон. Практически, я открывал ему карт-бланш.

- Клоун, - сказал полковник. - В армии служил.

- Нет, - честно ответил я.

- Почему?

- Потому что таких, как вы, господин полковник, я имел обыкновение покупать пучок за рубль.

- Дезертир?

- Совсем наоборот. Дезертирством было бы сдаться на милость военкомату.

Он слушал меня с интересом и, вроде бы, бить больше не собирался. Хотя, ничего сокровенного мои слова не содержали.

- Странный это остров, не находите? - рискнул здоровьем я.

- Обычный.

Он поднялся со стула, открыл дверь и крикнул в коридор:

- Омельченко! Бакаев!

Дюжие молодцы появились на зов.

- Вынести его!

- Есть! - рявкнули бойцы.

Полковник безучастно проследил, как моё податливое тело, еще совсем слабое, не пришедшее в норму после полученной инъекции, подхватили под руки и вынесли на свежий воздух. Подкатил мотоцикл с коляской — такой, прям, из кино про немцев. В него меня и погрузили.

Мы совешили небольшой круг почёта по базе, где на меня вдоволь налюбовались солдаты, а затем мотоцикл покинул пределы военного городка. Километра три, наверное, после этого мы тряслись по бездорожью, пока не упёрлись в фанерный щит маниакальных размеров. Изображенный на нём строй солдат бодро маршировал прямиком в пропасть – щит был порван попалам, создавая иллюзию разверзнутой бездны. Осколком каким его, что ли? Довершала композицию надпись: «Приказ командира - закон для подчинённых».

- Взяли! - скомадовал рядовой Омельченко, и они с рядовым Бакаевым вытащили меня из люльки.

- Расстреливать будете? - вяло поинтересовался я.

Мне казалось, что приговорённый к смертной казни через повешение несколькими днями раньше, я имел право на ответ. Однако эти невоспитанные солдафоны проигнорировали мой вопрос.

- На три! - предложил Омельченко, начиная раскачивать меня. - Раз! Два!

В следующую секунду я покатился в овраг, брошенный, словно мешок гнилой картошки. Треск мотоцикла удалился и затих, и я снова остался наедине с самим собой.