Дмитрий Волк - Эпоха мелких чудес Страница 9

Пароль он действительно знает. Такой знакомый странный щёлкающе-сосущий звук…

…Граф Орловский, Алексей Григорьевич… Предпочитает именоваться Алеханом… Правнук Христофора Вонифатьевича… Я знала его — такой милый юноша… Дела давно минувших дней…

…Присаживайтесь, граф… У меня есть для вас предложение, от которого вы не смое-те отказаться. Помилуйте-с, разве ж от такого отказываются?!..

…Раньше у нас бывали некоторые проблемы — инициация, знаете ли, приходилось скрывать. Но теперь-то уже можно…

…Иногда нам может потребоваться от вас какая-нибудь небольшая услуга из вашей профессиональной области… Жить будете в Москве, конечно! Здесь, в провинции, разве дела? А у нас там… Квартиру получите в наследство от вашей тётушки, графини Анны Федотовны. У вас ведь есть тётушка? Нет? Ну так будет…

…Нам, дворянам, приходится держаться вместе — иначе трудно отстоять свои интересы от распоясавшегося быдла… У нас, как вы знаете, особые потребности — а живём мы долго… И вы тоже теперь будете жить долго…

…От солнечных ванн придётся воздерживаться, да-с… И чесночок кушать не рекомендовал бы… Серебро? Тоже нежелательно… Осина? Помилуйте, при чем тут осина? Глупые европейские выдумки! Это наша-то родная осина…

…Позвольте вам представить — барон Даниэль, пан Анджей, княжна Ольга… Да, из тех ещё, прежних… Вы будете числиться в бригаде госпожи Сугробиной… Что вы, что вы, никаких обязанностей, всё исключительно добровольно… Ну разве что возникнут какие проблемы…

…Кровь, дела крови… Везде и всегда только кровь… Истинная Кровь…

…У вас прекрасная родословная, молодой человек, уж поверьте старухе. Мне доводилось бывать в Карагае — вы, верно, и не знаете — это имение ваших предков на Мещерской стороне…

…Ах как жаль, как невыносимо жаль, что вы не разделяете устремлений нашего скромного общества… Остаётся надеяться, что вы через некоторое время передумаете… Нам нужны достойные люди, особенно военные… Мы будем ждать. Мы можем долго ждать…

…Нет, нет, о возврате не может быть и речи — квартира ваша, членства в Собрании вы также не утрачиваете и снабжение по особой статье остаётся. Но финансировать ваши расходы мы, к сожалению, больше не сможем — вам придётся жить на вашу армейскую пенсию… А как вы думали, почему дворян на матушке-Руси называли кровососами? Ха-ха-ха…

…И не забывайте пароль. Вот такой…

Толстячок ещё раз повторяет пароль. Выходит у него не очень — то ли из-за заикания, то ли зубы недавно вставил. Алехан Григорьевич знает, что может сейчас достать телефон, набрать памятный номер — и вскоре за толстячком приедут те, кому положено. Вот только надо ли? Не чуется в пьянчужке Истинной Крови. Вид не тот, стать не та. Зубы, и те не той формы, неправильной. А пароль откуда ему ведом — то уж бог весть…

Стоит Орловский, думает. Недолго. Позади, хоть и невидимая за домами, маячит церквушка на пригорочке, понемногу раззваниваются колокола… Что ж, решение может быть и таким. «Род князей Харитоновых пресёкся при государе Александре Николаевиче, — строго говорит Алехан Григорьевич, — Поди-ка проспись, бедолага» — и помогает пьянчужке улечься обратно в теплую лужу.

И вновь чеканит мерный шаг природный русский дворянин. Минует Знаменку, пересекает Волхонку, косясь на звезды на кремлевских башнях. Привычно мелькает мысль, что дело-то не в лозунгах и символах вовсе… Мысль эту Алехан Григорьевич предпочитает не додумывать, иначе хоть волком вой: не та у нас эпоха на дворе, и меч не в той руке, про корону и говорить нечего.

Тем временем уже и мост позади остался, на троллейбусной остановке шустрит со столиком сизый с похмелья гоблин-лоточник, книги для продажи раскладывает. Орловский давненько знает его, и он знает Орловского. Подмигивает заплывшим глазом: не смотри, клиент дорогой, на эту лабуду, тебе отдельный товар припасен. Алехан Григорьевич оглядывается — вокруг ни души, время раннее — достает из кармана чуть смятую хрусткую «пятихатку», забирает прямо из коробки с книгами яркий пакет и разворачивается к переходу. А там парк, тень деревьев, дворники, мелкая домовая нечисть из провинции, весело машут метлами… Здесь уже можно остановиться и рассмотреть добычу.

Орловский не сомневается в поставщике — просто мочи нет терпеть, ведь целый месяц ждал! В пакете — книга. Снаружи яркая обложка с дурацкой картинкой — Галина Матрёнина, «Тёлка в овечьей шкуре», иронический детектив. Внутри грубая серая бумага, подслеповатая пе-чать — читатель не в претензии, тут не внешний вид важен — «Бюллетень Фронта освобождения словесности имени Влада Снегиря, выпуск 128». На следующей странице — содержание. Глаз сра-зу хватает знакомые имена: товарищ Вадим, товарищ Олег, товарищ Витман… Богатый в этот раз набор, есть что почитать человеку, понимающему толк в запретном. В фантастике.

Последнюю сотню метров Алехан Григорьевич размышляет о том, как прошло нынешнее утро. А ведь неплохо прошло-то — на рассвет поглядел, по городу пешочком прогулялся, на забавное всякое поглядел, книжку новую прикупил. Интересную. Ещё и душу христианскую не погубил. Хорошее утро, ничем не омрачённое, можно сказать, счастливое.

И таких у него впереди ещё много…

Письмо на Москву

Привет, Сёма!

Ты не представляешь, какие они тут тупые! То есть нам у нас там говорили, что они тупые, а оказалось, что они тут — действительно тупые… Я им сказал, что пишу на секретном драконьем языке, который ни один человек выучить никогда не сможет — и они мне поверили!!!

Да, чуть главное не забыл — пишу тебе из форта Нокс. Он теперь мой.

Но эти американцы — они сейчас реально тупые. Это называется "проективная материализация мифологем по Олджернону". Про этого Олджернона мне один здешний друган рассказал, — ты его не знаешь, его раньше Бэтменом звали. Он, этот Олджернон, был раньше жутко умный и последним держался, когда все прочие отупели, — у него для этого специальная дрессированная мышка была. Белая. А потом мышка сдохла, и он стал такой же тупой, как все, даже ещё тупее. И всё это случилось точно так же, как у нас медведи-душили завелись. То есть они думали, что у нас по улицам медведи ходят, а мы думали, что они тупые, а потом, когда всё разрешили… Ну, ты понял. И этот самый Буш, который президент, он у них теперь самый острый. Но давай я лучше по порядку расскажу.

Так вот, ты гений, и я тебе немного обязан: ты меня навёл на правильную идею, которую стоило реализовать. Ну, и я тоже гений: реализовал. Теперь у меня есть огромная сокровищница, полная золотых слитков, камней всяких, яиц, окладов и прочей дряни — про бумажные деньги да-же не говорю, их тут вообще как грязи. Я сто тысяч долларов съел. Оказалось совсем невкусно.

Я тогда после разговора с тобой подумал, прикинул, сколько лет мне на самый плёвый бриллиантик копить придётся — и решил, что так не пойдёт. Хорошо, маман опять в отъезде была — я ей записку оставил. Надеюсь, она там, когда вернулась, ничего у вас не сожгла? Или не вернулась ещё? Если не вернулась, как вернётся, ты ей сразу это моё письмо покажи, чтоб не беспокоилась — её сын теперь устроен в жизни, как настоящий уважаемый дракон, не чета всяким пролетариям. Отцу, если что, тоже покажи — хотя ему, наверное, всё равно. Он мне ещё когда сказал, что даже у евреев мужчина считается взрослым с тринадцати лет — а уж дракон таки точно лучше, чем какой-то там еврей. Так что я натурально взрослый, самостоятельный и ему совершенно по фигу.

В общем, дело было так: зарплату нам выдали в пятницу, как помнишь, тринадцатого. Я и махнул по Пятницкому шоссе до пересечения с "бетонкой" — там заправочка одна с хорошей вкусной солярой. Взял сразу четыре ведра — захотелось проверить, правду ли батя говорил, что на четвёртом ведре открывается второе дыхание.

Открылось. И тоже огненное.

Прочухался в среду. В Мурманске. На сейнере. Сейнер называется "Позитрон" — у них там у всех рыболовных судов такие дурацкие названия, потому что отрасль держит мужик, который раньше в Протвине секретным ускорителем работал. Элементарную физику изучал. Теперь вот рыбу изучает.

Ну, я тоже сходил поизучал. Народ на сейнере классный подобрался, старпом мне сам из корабельных запасов соляры отливал — я же спирт не пью, сам знаешь. Ходили по Баренцеву, ло-вили селёдку и сёмгу, один раз норвежский сторожевик поймали. Они тоже тупые, эти норвеги — думали, мы просто так за рыбкой пришли. А мы не просто так, у нас на борту Умка и Руслан Имраныч.

Руслан Имраныч — погранцовский дедушка, мы его на заставе одолжили. Кэп за него четы-ре тонны сёмги отдал, ага. Думали, что на всякий случай — а вот и пригодилось. У погранцов де-душки не такие страшные, как у стройбата, им даже автоматы брать разрешают — патронов, прав-да, всё равно не дают. Ещё у него глаза в темноте не светятся и лохматость повышенная, как у Умки почти.