Константин Исмаев - Проблема уха Страница 9

С этими словами он залез в головной джип и захлопнул дверь.

Затем джипы уехали, а Эдуард Борисович снова принялся в волнении расхаживать по песку.

Джипы перевалили через гребень бархана, указанного неизвестным, и скрылись из виду. Эдуард Борисович достал вторую сигарету и нервно закурил. Он стал вслушиваться в тишину пустыни, надеясь услышать хоть что-нибудь, что рассказало бы ему о развитии событий. Но никаких звуков, кроме шелеста песка, не было. Наконец на гребне бархана появилась одинокая черная фигурка. Брынзин всмотрелся в силуэт, понял все и побледнел.

— Ну-с, — сказал минут через десять зловещий неизвестный, снова оказавшись рядом с Эдуардом Борисовичем, — ваших ребят я пристроил. Давайте теперь займемся вами.

Эдуарду Борисовичу, конечно, было очень интересно, каким образом этот гад так быстро и, главное, бесшумно «пристроил» восьмерых мужиков с автоматами и соответствующей подготовкой, но последние слова неизвестного обеспокоили его гораздо больше. Он захрустел пальцами.

— Эдуард Борисович, — сказал бандит, — вот вы богатый человек. — А зачем вам все это?

«Начинается», — подумал Брынзин. Вслух же не нашелся ничего сказать, кроме как:

— Что «это»?

— Ну, деньги, дома, машины, акции. Что вы со всем этим будете делать?

Брынзин пожал плечами.

— Ну да я вас не буду мучить ненужными увещеваниями. Я же вижу ваш внутренний протест, — сказал неизвестный. — Перейдем к делу. Знаете, есть такое изречение: «Легче верблюду пройти через игольные уши, чем богатому войти в царство небесное»?

Брынзин засмеялся.

— Вот, вот и я о чем говорю, — согласился неизвестный. — Неверие, недоверие и скептицизм. Вы тоже, значит, думаете, что все это, как бы это покорректнее выразиться, — фигня?

— Сколько вы хотите? — хрипло проговорил Брынзин.

— Я? — удивился неизвестный. — Я нисколько не хочу. Неужели вы думаете, что царство небесное можно купить?

— Смотря какое, — сказал Брынзин.

— Эх, Эдуард Борисович, Эдуард Борисович. Люди, к сожалению, так и не изменились. Поэтому мы и решили провести благотворительную акцию, в которой вы сейчас и будете участвовать.

— Ага, значит, от меня требуется, чтобы я перевел энную сумму на благотворительность? — догадался Брынзин.

— Как раз наоборот. Вы и будете объектом благотворительной акции. Потому что вы в опасности.

С этим Брынзин не спорил.

— Я вижу, вы опять ничего не понимаете, — сказал бандит. — Поэтому не будем тратить время на разговоры, я вам просто в двух словах обрисую ситуацию, и действительно перейдем к делу. Так вот, я еще раз позволю себе спросить вас, а задумывались ли вы о смысле вышеупомянутого изречения?

— Это насчет верблюдов? — переспросил Брынзин, все еще в надежде выиграть время.

— Да. Вижу, что не задумывались, — сказал неизвестный. — А знаете, чем это вам угрожает, уважаемый Эдуард Борисович?

— Давайте обойдемся без угроз, — поморщился Брынзин.

— Да уж какие там угрозы, — устало усмехнулся неизвестный. — Вы даже не понимаете, на что вы себя обрекаете, не заботясь о душе, которая, собственно, и есть вы. Дело ведь не в деньгах. Истина в том, что в царство небесное попасть очень трудно бедному или богатому, если не уделять этому вопросу хоть скольконибудь внимания.

«Ну хоть немножечко, хоть чайную ложечку», — вдруг ни к селу, ни к городу вспомнил Эдуард Борисович строчку из какого-то забытого детского стихотворения, то ли песенки.

— А зачем туда попадать? — тупо спросил предприниматель, чувствуя, что от жары и от мутных разговоров собеседника у него начинает кружиться голова.

— Затем, дорогой Эдуард Борисович, что в противном случае вы попадете в другое место, и, уверяю вас, вам вряд ли там понравится. Поэтому, я говорю, давайте не будем тратить времени попусту. Поскольку вы все равно не поверите словам, сколько бы и какими они ни были, мы проведем небольшую демонстрацию. То, что в царство небесное попасть трудно, я вам сейчас докажу.

И с этими словами сумасшедший собеседник Брынзина извлек откуда-то иголку.

— Слушайте, а вам не жарко в пальто? — неожиданно для себя Брынзин задал давно мучивший его вопрос.

— Жарко. Я его сейчас сниму, — сказал неизвестный и, действительно, снял, оставшись в чем-то, напоминающем набедренную повязку и босиком.

Брынзин тихо ойкнул и закрыл лицо руками.

— Согласен, вид сваренной в масле кожи не слишком красив, — сказал сумасшедший, — я, в общем, против такого насилия над зрением, но зато это производит дополнительный терапевтический эффект.

— Кто вы? — прошептал Брынзин.

— А вы еще не поняли? Тогда представляюсь, — загремел собеседник вдруг таким официальным голосом, что Брынзин рухнул на песок ничком на том же месте, где и стоял. — Апостол Иоанн… Что вы сказали? Где я возьму верблюда?

К вечеру сквозь игольное ухо прошла только голова, но Брынзин начал догадываться, насколько сложно протолкнуть в небольшое отверстие не подготовленный для этого предмет. Он кричал, плакал и просил отпустить его, обещал раскаяться (хотя пока и смутно представлял, в чем), но, к сожалению, верблюды не умеют разговаривать человеческим языком.

Вокруг Брынзина суетились ангелы, почему-то в белых маскхалатах и с эмблемой железнодорожных войск на рукаве — колесо с крылышками. А может быть, у Брынзина просто начались галлюцинации от боли и безысходности. Ангелы помогали Брынзину, проталкивая его через игольное ухо, но он безнадежно застрял: спасения не было.

Примерно через неделю неописуемых мучений тот, кого Брынзин в своих показаниях называл «Иоанн», грустно развел руками и вынужден был признать, что Эдуард Борисович через игольное ухо не пролезет.

— Вот видите, — сказал он, наконец освобождая Брынзина, — настоятельно рекомендую вам заняться вашей душой, а то как бы не случилось второго конфуза. Да, кстати, кажется, я обещал вам показать места, куда может попасть человек, если не пролезет в игольное ухо… Да куда же вы!

Освобожденный Эдуард Борисович со всех ног бросился бежать по пустыне прочь. Он ожидал, что его будут преследовать, поймают, подвергнут еще какой-нибудь столь же ужасной, а может быть, даже более бесчеловечной пытке, но его никто не преследовал. Взобравшись на гребень бархана, Брынзин осмелился посмотреть назад. Но никого не увидел: не было ни ангелов в маскхалатах, ни сумасшедшего садиста, назвавшегося библейским именем. Брынзин всхлипнул и пополз вперед по песку. Полз он долго, очень долго, мучился от жажды, но больше всего от мысли, что если, не дай Бог, он умрет, то весь этот ужас повторится снова. Поэтому он принял твердое решение не умирать ни за что и, как герой Джека Лондона, все полз и полз по песку незнамо куда, пока не сообразил, что ползет по снегу, а вместо барханов вокруг поднимаются серые московские дома. Тогда он поднялся с четверенек и первое, что увидел, был его охранник Володя, который с беспокойством светил ему в лицо фонариком. Брынзин всхлипнул и упал в его суровые объятия.

Володя отнес его к дверям его собственной квартиры. Когда Эдуард Борисович пропал, его гендиректор заподозрил неладное, правда, не сразу: дело в том, что Брынзин иногда имел особенность на несколько дней уходить в запой и пропадать неизвестно где. Но серьезная деловая обстановка вынудила генерального предпринять поиски, и он отрядил людей на квартиру Брынзина, так как ни его домашний, ни мобильный телефоны не отвечали. И вот, когда Володя со своими людьми въехал во двор дома, где жил Брынзин, к своему удивлению, он увидел Эдуарда Борисовича, ползущего на четвереньках по снегу.

Эдуард Борисович был сильным и волевым человеком. По-видимому, он сумел в какой-то степени взять себя в руки, найти ключ и войти в квартиру, хотя не совсем еще отошел от пережитого кошмара, да и Володя как-то странно на него посматривал.

Окно в гостиной было раскрыто настежь, а к батарее привязана веревка, другим концом уходящая за окно. Жены дома не было.

Впрочем, вот уж кто меньше всего интересовал Эдуарда Борисовича в эту минуту, так это жена. На тревожные замечания Володи Брынзин ответил, что это все полное говно, и жизнь человеку дана не для этого. Причем свою, довольно темную, откровенно скажем, фразу никак не разъяснил. После чего Володя стал смотреть на Эдуарда Борисовича еще более подозрительно.

По словам Володи, Брынзин извлек из бара бутылку водки, налил себе полный граненый стакан и выпил залпом. Володя пить не стал, сославшись на то, что он на работе, и предложил проехать в офис. Брынзин согласился, сказав, что ему нужно уладить свои денежные дела. Они спустились вниз, и как раз в этот момент к ним подошел Саша.

Как оказалось, Эдуард Борисович не настолько пришел в себя, чтобы при виде значка, прицепленного к Сашиной куртке, не испытать сильнейший шок. Возможно, он принял Сашу за кого-то другого. Как признался впоследствии сам Саша, Эдуард Борисович несколько раз заговаривался и называл его «Иоанн».