Фамильяр и ночница - Людмила Семенова Страница 10

— Сударь, я вижу, что Дана не рада вашему обществу. А поскольку меня отправили сюда помогать ей, то я считаю себя ответственным. Давайте не будем привлекать лишнего внимания и разойдемся по-мирному.

Руслан стушевался, видимо решив, что на людной станционной площади затевать перепалку и впрямь неразумно. Проводив его взглядом, Дана вздохнула и Рикхард осторожно погладил ее опущенную руку.

— Спасибо, что заступился, — тихо сказала она.

— Да ладно, было бы кого бояться! Это же просто глупый мальчишка, испорченный родительским примером, но в душе он не злобный, — отозвался Рикхард. — И как я вижу, он вовсе не твой жених?

— Верно, Рикко, быстро ты его раскусил — вздохнула Дана, — да и меня тоже. Нет у меня никакого жениха…

— Зачем же ты пыталась меня обмануть?

— Ну, женщины всегда так говорят, если чуют опасность, — призналась Дана. — Прости, я вижу теперь, что ошиблась на твой счет, но как иначе, если мы гораздо слабее вас? Ведь если с женщиной случится беда, ее же потом и виноватой назначат!

— Значит, ты думала, что одинокую девушку я бы без сомнений взял силой?

— Да пусть бы и не силой, есть другие пути, о которых девушки потом очень жалеют. А когда предупредишь, будто у тебя за спиной торчит мужик, — это хоть какой-никакой да гарант…

— Заметь, ты сама сказала: «какой-никакой», — сказал Рикхард. — А кроме того, приятна ли тебе такая опора и защита, будто ты вещь, которую дозволяется трогать только хозяину?

— Наверное, нет, — отозвалась Дана, — но страшно мне порой в этом мире, Рикко. Если уж я даже соседнего города боюсь… Да что там соседний, я тебе еще про кур не рассказала! Представляешь, кто-то ночью зарезал несколько несушек у Мелании, залил все вокруг кровью да насадил головы на забор! Я как услышала, аж похолодело внутри! Вот и подумай, что страшнее: простые невежественные люди или потусторонний мир!

— Куры, говоришь? — нахмурился Рикхард. — Что же, Дана, это бывает, ведовство, увы, дело неблагодарное. И я таким вопросом уже давным-давно задаюсь. Но теперь же я рядом, и тебе нечего там бояться.

Он говорил так уверенно, что Дана невольно улыбнулась. Тут подошел пассажирский поезд, окрашенный в ярко-зеленый цвет, и они устроились в вагоне. В Усвагорск, по словам Рикхарда, предстояло прибыть ближе к вечеру.

— Надеюсь, ты за это время не успеешь заскучать, — шутливо сказал он. Дана лукаво прищурилась и достала из своего вещевого мешка кипу рисунков и эскизов, над которыми она корпела в свободное время. А лучшие из них воплощала в своих зачарованных изделиях. Здесь были диковинные птицы, рыбы, кувшинки, морские раковинки, листья и колоски, и все это искусно переплеталось в самых сложных узорах.

— Ты всегда сама придумывала, что нарисовать?

— Только когда меня возвели в мастера: ученицы рисуют то, что скажет Мелания. Но особенно я люблю птиц: по-моему, в этом образе умещается все мироздание. Вот, посмотри сюда!

На одном из листов был изображен большой идол, в котором угадывалась женская фигура с покатыми плечами и округлыми бедрами. Его выступающее чрево было украшено силуэтом птицы с пышным хвостом и раскинутыми разноцветными крыльями. За большим идолом следовали другие, все меньше и меньше. На одном изображалась птица с более тонким и скромным оперением, на следующем — птенец, одетый желтым пухом. Потом — только вылупившееся беспомощное существо, дальше яйцо, усеянное крапинками и на последнем, самом маленьком, — гнездо, только ожидающее нового жильца.

— Стало быть, один идол прячется в другом?

— Именно так! Это зарождение новой жизни, от ожидания и крохи до зрелого существа, — пояснила Дана. — Я всегда заклинаю их именем Матери-Сырой Земли, чтобы они приносили семьям мир, покой и здоровье. Наверное, пытаюсь так заглушить тоску…

Последние слова она выпалила неожиданно для себя самой и неловко замялась. Но Рикхард тепло улыбнулся и ответил:

— Я не вижу в них тоски, только добрые пожелания и твою внутреннюю силу. Просто прошлое все еще глубоко сидит в тебе занозой и ноет, потому что ты сама не даешь себе переболеть.

— Переболеть? То есть, забыть, что я не знала родительского тепла? — усмехнулась Дана. — Это не так уж просто, Рикко.

— Ты сирота?

— Наполовину, но на самом деле и живая мать была от меня далека — долг свой исполняла, но никогда не скрывала, кого из детей любит, а кого терпит. И с тех пор, как я попала к Мелании, ни разу меня не проведала и не послала ни одного письма…

Дана немного помолчала, затем спросила:

— Кстати, я ведь о тебе ничего не знаю! У тебя самого-то семья есть?

— У меня из близких только отец. Он живет в глубинке, а я скитаюсь то тут, то там, но временами возвращаюсь к нему, — ответил Рикхард. Дана не стала больше допытываться, боясь задеть больное место, и только кивнула. Перебрав все рисунки, они решили закусить пирожками, и им подали чаю в граненых стаканах с узорными подставками.

— Здесь он похож на ту настойку из трав или сушеной моркови с сахаром, которой мать поила меня в детстве, — поделилась Дана. — Настоящий чай у нас в семье был редкостью, хотя голодными ходить все же не приходилось. Тут я наговаривать не стану!

За доверительными разговорами дорога показалась быстрей и веселее, хотя им пришлось немного потесниться — на остановках входили новые пассажиры. С краю к ним подсел немолодой тучный мужчина, и Дана поневоле прижалась к Рикхарду вплотную. Тепло его тела смущало, она напряглась, но вместе с тем чувствовала приятное волнение, будто снова стояла на берегу колдовского озера и уже намеревалась нырнуть. Сам же он казался совершенно спокойным, каким она видела его все короткое время знакомства.

Наконец поезд достиг Усвагорской станции. Когда молодые люди вышли, уже смеркалось — видимо, Мелания сказала правду про темные и длинные ночи. Подкрадывающаяся тьма не была такой мягкой, бархатной и переливчатой, как в Дюнах, она угрожающе нависала над городом плотной пеленой, через которую не пробивалась ни одна звезда. Но Дана никогда не боялась ночей — напротив, это время больше других вызывало у нее доверие и спокойствие. Ведь именно ночью зарождается новая жизнь, во сне к человеку снисходит покой и исцеление от недугов, и даже самые легкие смерти происходят в это время. И не зря колдуны по ночам проводили ритуалы, отгоняющие неурожай и мор скота, а знахари при луне собирали самые сильные