Кирстен Миллер - Вечные Страница 11

— Я знаю, — сказала Хейвен и принялась водить кончиком пальца по пятнышку на столе.

— Прости. Представляю, как тебе тяжело. Но пожалуйста, постарайся меня понять. Все мои мечты погибли вместе с твоим отцом. Все, во что я верила всем сердцем, оказалось фальшью. Твоя бабушка всеми силами старалась предостеречь меня, но я предпочла не слушать. Я была молодая и глупая, и я дорого заплатила за свою глупость. Если бы не ты, Хейвен…

— Значит, Имоджин была права насчет папы… — пробормотала Хейвен.

Мэй Мур наклонилась к столу и перешла на полушепот.

— Твоя бабушка очень мудра. Она не первый год живет на свете и трезво смотрит на вещи. Пожалуй, теперь я тоже смотрю на вещи трезво.

— То есть ты больше не веришь, что есть люди, которым суждено быть вместе?

Мэй откинулась на спинку стула и пытливо посмотрела на дочь. У Хейвен горели щеки.

— Твой вопрос как-то связан с Этаном и той коробкой, которую я тебе отдала? — спросила Мэй.

Хейвен промолчала.

— Мне бы хотелосьверить, что люди могут быть предназначены друг для друга. — Похоже, Мэй Мур решила поделиться с дочерью последней искоркой надежды. — Как знать? Может быть, и для меня кто-то существовал — просто мне не довелось с ним встретиться. Но ты должна искать свое счастье, и пусть мой горький опыт тебя не останавливает. Хейвен, ты говоришь об Этане с раннего детства. Если он вправду существует, я думаю, ты просто обязана его разыскать.

ГЛАВА 14

Хейвен села на пол и прижалась спиной к запертой двери спальни. Обхватив голову руками, она думала не о матери и не об Этане Эвансе. Как ни странно, она мысленно перенеслась в дом Морган Мэрфи. Она увидела десятилетнюю Морган, расхаживающую по дому в воздушном белом платьице, в которое она была одета в день свадьбы ее кузины. Морган была одной из девочек с цветами. Когда они вдвоем понарошку наряжались, Морган всегда настаивала на том, что будет невестой. К четвертому классу она уже знала, что на свадьбу хочет букет из розовых пионов, платье с десятифутовым шлейфом и мужа-красавчика, который будет исправно платить за все ее прихоти.

Со временем Хейвен стала относиться с презрением к девочкам вроде Морган — к тем, чье воображение умещалось в обложке дешевого романа. Таких в школе «Синяя гора» было немало. Эти девочки писали свои предполагаемые замужние фамилии на последних страничках общих тетрадей, они регистрировались на сайте воображаемых свадеб с помощью компьютеров в библиотеке. Для них любовь была безобидной игрой — красивой историей, которой они себя забавляли. Хейвен всегда считала таких девчонок глупыми. А теперь, после разговора с матерью, она поняла, насколько опасным может быть такое поведение.

Хейвен всегда казалось, что найти любовь можно, слушая свое сердце. Она не догадывалась о том, как сильно сердце может обмануть человека. Мэй Мур искренне верила, что нашла своего суженого. А когда стало ясно, что она ошиблась, эта ошибка разрушила ее. И вот теперь Хейвен грозила опасность. Она могла ошибиться точно так же, как ее мать. Она понимала, что ей нельзя торопиться, что нельзя бездумно бросаться в чьи-то объятия.

— Хейвен! — послышался снизу крик бабушки. — Хейвен!

Хейвен приоткрыла дверь и прокричала в щель:

— Что?

— Спустись сюда! Доктор Тидмор звонит. Хочет поговорить с тобой.

Хейвен сняла трубку беспроводного телефона с базы, прикрепленной к кухонной стене. Рисунки, найденные ею на чердаке, все еще лежали на столе.

— Алло?

— Привет, Хейвен, — сказал доктор Тидмор. Это прозвучало немного фамильярно из уст священнослужителя. — Надеюсь, я тебе не помешал? Просто хотел узнать, как дела у моей особенной девочки.

Хейвен поежилась. В детстве она не возражала, когда пастор ее так называл, а в семнадцать лет такое сюсюканье стало ей неприятно.

— Нет, вы мне совсем не помешали, — ответила она.

— Что-нибудь случилось, Хейвен? — спросил доктор Тидмор. — У тебя голос странный.

— У меня все в порядке, — заверила его Хейвен, постаравшись, чтобы ее голос звучал веселее.

— Что ж, рад слышать. А звоню я, чтобы удостовериться, что мы с тобой увидимся завтра вечером.

— Завтра вечером? — переспросила Хейвен, рассеянно перебирая рисунки с чердака. Ее взгляд упал на рисунок с изображением ряда небольших домов, и ее сердце забилось чаще. По центру рисунка был расположен белый коттедж с красной дверью. Окна второго этажа были затянуты темно-зелеными бархатными шторами.

— Твоя бабушка договорилась, чтобы ты приходила ко мне по средам. Наша первая встреча — завтра в четыре, — напомнил Тидмор. Хейвен промолчала. — Мы поговорим о твоих видениях.

— В четыре, — рассеянно пробормотала Хейвен, наклонившись к рисунку.

Она не сомневалась: это тот самый дом, где Констанс целовалась с Этаном. Тот дом, в котором они оба погибли. Хейвен знала: она видела этот дом раньше. И не в другой жизни.

— Хейвен, ты меня слушаешь? — спросил доктор Тидмор.

— Извините, сэр, — сказала Хейвен. — О чем вы меня спросили?

— Прежде чем ты уедешь в Нью-Йорк, тебе надо научиться слушать, — сердито проговорил доктор Тидмор, но тут же смягчился. — Не обижайся. Мы обо всем поговорим завтра. Так я жду тебя в четыре у себя в кабинете, да?

— Да, сэр, — ответила Хейвен. — До завтра.

Она повесила трубку, не дав проповеднику произнести еще хоть слово, и опрометью помчалась в комнату матери.

Час спустя приоткрылась дверь спальни Хейвен.

— Проклятье, Имоджин, я же просила тебя стучаться! — прокричала Хейвен и увидела, что в щель заглядывает красавчик Бью. — Что ты тут делаешь? — свирепо спросила она.

— Меня твоя мама впустила. — Бью замер на пороге. По комнате было разбросано множество глянцевых журналов. — Что тут происходит, а?

— Входи скорее! — прошипела Хейвен. — И дверь закрой!

— Что это значит? Мне следует встревожиться?

— Я кое-что нашла. Садись. — Когда Бью уселся на пол рядом с Хейвен, она положила перед ним свой рисунок с изображением белого коттеджа с красной дверью и постучала по листку кончиком пальца. — Этот дом я нарисовала, когда мне было восемь лет.

— Симпатичный рисунок, — кивнул Бью. — Но что у него общего со всеми этими журналами?

— Сейчас покажу. — Хейвен повернулась и взяла с пола номер «National Enquirer». — Я вспомнила, что видела этот дом на картинке, когда мы с тобой просматривали эти таблоиды. Но тогда я больше смотрела на этого парня, а не на фон, на котором он заснят. — Она указала на страницу в журнале. Йейн Морроу отпирал ключом красную дверь. Хейвен положила свой рисунок рядом с фотографией. Дверь, мостовая, соседние дома — все было удивительно схоже. — Это дом, в котором когда-то жила Констанс. Йейн Морроу живет в моемдоме.

— Откуда ты знаешь, что он здесь живет? — скептически осведомился Бью.

— Либо он живет в этом доме, либо любит около него позировать перед фотографами, — сказала Хейвен и протянула Бью еще шесть журналов. На фотографиях, размещенных в них, Йейн был заснят входящим в этот дом или выходящим из него. Одет он на всех снимках был по-разному, а выражение лица у него неизменно было задумчивое.

— Ну ладно. Странно, — сказал Бью. — Пожалуй, это еще более странно, чем то, что я хочу показать тебе.

— Ты хочешь что-то мне показать? — спросила Хейвен.

Бью наклонился набок и вытащил из заднего кармана джинсов скатанный в рулон номер журнала «Star». На обложке красовалась фотография Йейна Морроу и заголовок крупными буквами: «УБИЙЦА?»

— Я сегодня в супермаркет заходил, — объяснил Бью. — Туда как раз завезли свежие журналы, и я решил провести небольшое расследование. — Он полистал страницы и нашел статью, анонсированную на обложке. — Видимо, неутомимые репортеры из «Star» разыскали какую-то модель, с которой у Морроу был романчик. Она сказала, что ничего серьезного между ними не было. Она знала, что он любит другую. Где бы они ни бывали вместе, он словно бы все время разыскивал какую-то другую девушку.

Бью протянул Хейвен журнал, но она его не взяла. То есть ей хотелось его взять, но она себе этого не позволила.

— Может быть, он был влюблен в подружку того музыканта, — предположила Хейвен. — Помнишь, об этом было написано в «желтой» прессе? Ну, что он убил Джереми Как-его-там, чтобы забрать себе его подружку?

— Может быть. А может быть, Йейн Морроу искал тебя.

Хейвен попыталась унять бурю эмоций, которую в ней пробудили слова Бью.