Софья Ролдугина - Искусство и Кофе Страница 13

— Может, молчанием он защищает кого-то? — робко предположила я. Вспомнился сразу светлый мальчик Энтони Шилдс, до последнего ничего не рассказывавший о преступлениях своего отца.

— Не исключено, — пробормотал Эллис с набитым ртом. На тарелочке было пусто. И когда детектив успел расправиться с пирожным? — Или просто слишком потрясен случившимся. Всякое бывает. А я, видите ли, пока не могу разобраться с этой нелепицей.

— Почему?

— Я чем-то очень не понравился офицеру Особой службы, — честно признался Эллис. — Мне надлежит завтра явиться в одно место, где со мной… побеседуют. Да не бледнейте вы так, ничего особенного в этом нет, — кисло улыбнулся он. — Я не беру взяток, не шпионю на Алманию и не сплетничаю о Его величестве.

— Тогда зачем же вас вызывают?

Я, право, не знала, что и думать.

— Зачем, зачем… «Осы» любят жалить «гусей», вот и все. Не волнуйтесь, мистер Хоупсон ценит меня весьма высоко, а он фигура влиятельная. В худшем случае мне испортят настроение на несколько дней, — Эллис вдруг протянул руку и накрыл мои стиснутые кулаки. — Однако у меня есть к вам просьба, Виржиния. Ваша подруга ведь интересовалась делом Уэста?

— Леди Клэймор? Да, — ответила я, уже догадываясь, к чему он клонит. — Весьма настойчиво интересовалась и, кажется, сочувствовала Уэсту.

Глаза детектива загорелись мрачным торжеством.

— Это все упрощает. Боюсь, несколько дней я буду очень занят. Саммерс способен лишь окончательно запутать дело. Поэтому прошу вас — разузнайте все, что сможете, о том, почему молчит Уэст. Поговорите с его женой, непременно — с сыном. И еще. Загляните к этой Джулии Дюмон. Беседа с ней наверняка будет интересной.

Я растерялась. Нелегко было признавать, что кое в чем графиня Эверсанская совершенно не разбирается…

— Не уверена, что у меня получится опрашивать свидетелей, Эллис.

— Вы сможете, — твердо ответил он. — Вы умны, Виржиния, и много раз видели, как это делал я. К тому же с любопытствующей аристократкой те, кому есть, что скрывать, могут потерять бдительность и рассказать больше, чем рассказали бы «гусю». Понимаете? — я только кивнула. — Хорошо. Ваша помощь, Виржиния, может спасти невинного человека. Вы ведь поможете мне?

Что я могла ответить в таком положении?

— Конечно, да, Эллис.

С тех пор прошло уже четыре дня. Бромли по-прежнему утопал в туманах, и такой же туман клубился в моей голове. Как нарочно, откуда-то навалилась тысяча срочных дел: наш поставщик молока внезапно разорился из-за пожара на ферме; провалилась крыша в доме у одного из арендаторов, и пришлось изыскивать деньги на ремонт; а Стефан, вечный Стефан, помнивший ребенком саму леди Милдред, слег — сердце подвело. Сама мысль о том, чтобы нанять другого дворецкого, казалась не просто абсурдной, а кощунственной. Однако я хорошо понимала, что даже когда Стефан поправится, ему будет попросту тяжело исполнять свои обязанности. В нашей семье всегда назначали хорошие пенсии тем из слуг, кто работал на благо дома больше пятнадцати лет. Наверное, и для Стефана теперь пришло время отправиться на покой; но как человек, который всю жизнь посвятил службе, воспримет подобную новость? Сомневаюсь, что обрадуется… А огорчать Стефана мне не хотелось, особенно теперь, после обострения сердечной болезни. Управляющий предложил хитрость — нанять для старенького дворецкого «помощника», который возьмет большую часть работы на себя.

— Отнюдь не совершенный вариант, леди, но он хотя бы позволяет сохранить настоящее положение дел, — мудро заметил мистер Спенсер. — К тому же вы убьете одним махом двух зайцев: во-первых, Стефан получит помощника, а во-вторых, обучит преемника всем премудростям работы дворецкого и убедится в его благонадежности. К слову, у меня есть троюродный племянник в Хэпшире, весьма достойный человек, семейный. Зовут его Говард Чемберс. Он долгое время помогал отцу с гостиницей, однако по завещанию та отошла к младшему сыну. Теперь Говард подумывает о переезде в столицу вместе с женою и двумя дочерьми. Думаю, его кандидатура не так уж плоха, — скромно закончил мистер Спенсер.

Мне этот тон был хорошо знаком. Он означал, что с управляющим в данном вопросе лучше согласиться. Мистер Спенсер иногда проявлял пугающую настойчивость, пристраивая в теплые местечки своих родственников, но, надо сказать, еще ни разу не порекомендовал ненадежного человека. Поэтому в итоге я согласилась — все равно пришлось бы искать человека в помощь Стефану…

Хотя в итоге большая часть проблем удачно разрешилась, времени на это ушло предостаточно. Эллис же не появлялся ни в кофейне, ни в Управлении — по крайней мере, отосланные туда записки не находили адресата. Газеты продолжали трепать имя Уэста, и с каждой новой публикацией совесть мучила меня все сильней. Но когда я уж было собралась навестить эту загадочную мисс Дюмон, ко мне самой наведалась гостья.

Оказывается, леди Клэймор вела свое собственное расследование. Она появилась в кофейне рано утром, сразу после открытия,

— Я навещала Уэста в тюрьме, — громким шепотом объявила она, едва присев за самый дальний столик, за ширмой. — Боже, наверное, я сошла с ума! Виржиния, дорогая, я ходила в тюрьму! Что скажет мой дорогой Сеймур, если услышит об этом!

Только тут я заметила, что у Глэдис руки дрожат. Сначала удивилась — что такого произошло? — но потом осознала. Это от графини Эверсан, наследницы блистательной леди Милдред, ждали экстравагантных поступков. Историю с безумным парикмахером или то, что я лично застрелила преступника-сектанта, покушавшегося на мою жизнь, газеты приняли восторженно. Конечно, сплетен в высшем обществе избежать не удалось, но неодобрения никто не высказывал — напротив, многие посчитали нужным выразить мне уверения в том, что мое «мужество достойно уважения». Пожалуй, вряд ли бы кто-нибудь удивился, посети я тюрьму для встречи с осужденным по нашумевшему делу, это бы наверняка списали бы на унаследованное от леди Милдред любопытство, помноженное на фамильную жажду справедливости.

Но леди Клэймор была совсем других кровей. И репутация ее, как земля в старину, стояла на трех китах — устранение от светской жизни, пытливый ум и поведение, исполненное достоинства.

Визит к преступнику прямо в тюремную камеру никак не вписывался в эти рамки.

— Глэдис, прошу вас, успокойтесь, все хорошо, — прошептала я горячо и окликнула Мэдди: — Два горячих чая, один с мятой и ромашкой, другой с имбирем! И «Летнее блаженство», две порции!

Ароматы выпечки и кофе, уютное тепло, негромкие беседы, отрывки которых долетали до нас неразличимым шумом — все это успокаивало не хуже настоя пустырника. Вскоре леди Клэймор перестала нервно теребить бахрому на скатерти, покусывать и без того обветренные губы и даже улыбнулась. Я дождалась, пока Мэдди принесет чай и десерт, а затем попросила:

— Не томите, Глэдис, рассказывайте. Уверена, у вас в запасе крайне любопытная история.

— Не то слово, — все те же свистящим шепотом откликнулась леди Клэймор. — Думаю, даже «гуси» не знают о том, что рассказал мне мистер Уэст… Виржиния, право, я не знаю, что делать!

— А давайте вы поделитесь своей тайной со мною, и тогда мы решим, что предпринять, — предложила я и подвинула к Глэдис ее вазочку со сливочно-малиновым муссом. — Попробуйте, не пожалеете.

— У вас тон искусительницы, Виржиния, — вновь улыбнулась Глэдис и тут же помрачнела, словно вспомнив что-то. — Все так запуталось… Я узнала, у кого «Островитянка» находилась прежде. Уэст назвал человека, у которого выкупил ее.

— И где же он сейчас? — чувствуя, как в крови закипает азарт, я подалась вперед.

— На Салемском кладбище, — мрачно ответила Глэдис. — Настоящее имя убитого сторожа галереи — Льюис Пул. В молодости он был актером и некоторое время жил в Марсовии, оттуда и привез свою «Островитянку». На родине Льюис Пул не имел успеха, к концу жизни потерял почти все и пустился в беспробудное пьянство. Он был очень привязан к своей «Островитянке», но о настоящей стоимости картины не подозревал. Уэст, добрая душа, выкупил у Пула картину за два хайрейна и предложил ему работать сторожем в галерее. Так Пул мог находиться рядом со своей обожаемой «Островитянкой», а Уэст заполучил редкое полотно Нингена и в довесок — преданного слугу.

— Что? — я ушам своим не поверила. Значит, прежний владелец картины… убит при похищении этой самой картины?

— И это не все, Виржиния. Оказывается, всеми делами галереи в последнее время управляет Лоренс Уэст, и только потому она держится на плаву, — еще тише прошептала Глэдис. — Лоренс придумал, что можно пускать учеников из Художественной академии, делать списки с известных картин, а потом продавать эти копии всем желающим — естественно, большие проценты шли и галерее. Многим доморощенным «ценителям искусства» ведь неважно, какая картина висит у них дома — оригинал или талантливая подделка, они покупают изображение, а не уникальный дух творчества… Вы понимаете?