Андрей Хуснутдинов - Столовая Гора Страница 14

— Да. — Аякс потер испачканные зеленкой пальцы. — Я не собираюсь писать заявления. Но скажу, что заработал вчера ночью по башке тупым предметом. На руднике. Куда, между прочим, отправился по повестке за вашей подписью.

Бунзен положил на папку с делом тяжелую хрустальную пепельницу, прикрыл дверь и подошел к диспенсеру в углу комнаты. По дну пепельницы со стуком катился металлический шарик, Аякс наблюдал за ним, пока он не остановился. Следователь смешал горячую и холодную воду в одноразовом стаканчике и обрызгал цветущий кактус в горшке на подоконнике.

— Повестка сохранилась? — спросил он.

— Нет, разумеется, — хмыкнул Аякс.

Лейтенант наполнил стаканчик снова и в этот раз выпил воду.

— Впрочем, не имеет значения — сохранилась или нет. Вы не хуже моего знаете, как выглядят подобные документы и как они предъявляются.

— Знаю.

— А чего ж поехали на рудник?

Аякс пожал плечами.

Бунзен присел на подоконник и осторожно провел пальцами по остриям кактусовых иголок.

— Хотите верьте, хотите нет, — сказал он, — но в детстве я был уверен, что самолет в небе — это нерукотворное создание. Не тот самолет, что на фотографии или ползет по рулежной дорожке в аэропорту — нет, а именно летящий на большой высоте. Крохотная серебряная стрела, за которой тянется полоса инверсии в полнеба — это было для меня чем-то вроде падающей звезды, прекрасной и недоступной. Сказать по правде, и сейчас, глядя в небо, я чувствую, что мои детские заблуждения были… ну, что ли, не совсем детскими, не совсем неправильными… И точно так же, скажем, пчела… — Мизинцем Бунзен изобразил насекомое, перелетающее с одной иголки кактуса на другую. — Пчела, которая мечется от цветка к цветку, будучи уверена в том, что занята исключительно собственным делом, сбором нектара, и только. Хотя это далеко не так. Но если бы вы ей объяснили, что она не столько собирает мед, сколько участвует в половом цикле ромашек или анютиных глазок, то она расхохоталась бы и плюнула вам в лицо.

— Все это хорошо, — кивнул Аякс. — Но если попроще, не так образно?

Бунзен укололся иглой кактуса до крови, встряхнул кистью, с треском смял одноразовый стаканчик и, посасывая палец, вернулся за стол.

— Можно и попроще. — Он снял пепельницу с папки, но, вместо того чтобы убрать папку в сейф, поставил ее торцом на стол. — Скажем, так. Что поставленная вам служебная задача и ваша реальная служебная функция в Горе могут иметь — как бы это получше выразиться — разные смысловые вектора. Хорошо еще, если не противоположные.

— Все равно не понимаю, лейтенант.

Следователь опрокинул папку плашмя, так что из нее выбились края писчей бумаги, фотографий и даже какие-то красные нити.

— А что тут понимать, когда молодому сотруднику в центре ставится задача борьбы с коррупцией, а его реальная функция на месте прямо противоположная — передача откупных от подчиненных начальству? Или вот ваше дело… — Бунзен помял в пальцах красную нить из папки. — Как вы думаете, если бы вы не приехали сюда, был бы сейчас жив владелец ресторана «79»? Можете не чесать в затылке. Я вам скажу — да, был бы жив. Кому понадобилось его убивать? Мне? Нет. Вам? Не думаю. Но кому-то же понадобилось? Скажите — кому-то понадобилось?

— Ну, наверное, — развел руками Аякс.

— И вы после этого смеете утверждать, что не принимаете участия в половом цикле анютиных глазок?

Аякс захохотал от души, но тотчас, прижав к шее ладонь, поморщился от боли в затылке.

— С вами не соскучишься, лейтенант.

Бунзен выдавил из мизинца капельку крови и поправил сползшие на кончик носа очки.

— Между прочим, смешного мало. Кому-то вчера понадобилось огреть вас на руднике по голове, а вы до сих пор не отдаете себе отчета, как там оказались.

Аякс сцепил руки между колен.

— Скажите, почему вы все время стараетесь повернуть меня против моего начальства?

Бунзен снова приподнял красные нити из папки.

— А что, если не я стараюсь это делать?

— А кто?

— Может, ваше начальство само поворачивается против вас?

— Я знаком с подобной методикой допроса, — устало сказал Аякс. — Тебя все предали, в первую очередь свои, поэтому рассказывай, что знаешь.

Лейтенант Бунзен оттолкнул папку на край стола.

— Тогда откуда мне известно о перестрелке у банка, которую вы затеяли? Прочитать в газете о секретной операции вашего ведомства я не мог.

Аякс, встав со стула, подошел к окну, рассеянно взглянул на улицу и вернулся на стул.

— И откуда вам об этом известно?

Бунзен пристально взглянул на него.

— Вы сами знаете, откуда.

— Не может этого быть, — сказал Аякс.

— Хорошо, а вы знаете, что вас считают виновным в провале той операции?

— Знаю.

Лейтенант покачал головой.

— Вы не поняли, агент — не той операции, в которой вы были задействованы, а другой операции, на которой поставили жирный крест своим выстрелом.

— Я застрелил вооруженного грабителя на выходе из хранилища банка, — пояснил Аякс. — Кстати, принадлежащего вашей компании.

— Какой компании? — вскинул брови следователь.

— «Столовой Горе».

— Вы застрелили не грабителя, а своего собственного агента, работавшего в банде под прикрытием.

Аякс замер, как пораженный громом. Лейтенант Бунзен запер папку в сейф. На столе зазвонил телефон. Бунзен взял трубку, молча выслушал сообщение, и так же, не говоря ни слова, положил ее на рычаг. В участковом холле работал телевизор, из-за закрытой двери доносился приглушенный смех и аплодисменты, сопровождаемые редкой усмешкой дежурного и скрипом кресла.

— Скажите, — решился прервать молчание Бунзен, — а этот ваш предшественник, Хассельблад — за ним не водилось подобных служебных грешков?

Аякс, все еще пребывавший в оцепенении, сглотнув всухую, ответил неопределенным взмахом руки.

Дома он трижды набирал номер оперативного дежурного в Управлении. Звонки срывались. Наконец Аякс бросил трубку, вспомнив о запрете пользоваться междугородней связью. Чертыхаясь, он ходил по дому, обивая косяки и бесцельно заглядывая в шкафы и полки. В спальне, зачем-то взявшись расковырять заделанную цементом дыру от пули, он ни с того ни с сего вспомнил, как в день прибытия ходил по комнатам с телефоном, описывая Рихтеру обстановку, и как тот интересовался наличием пулевых отверстий в стенах. Так он принялся осматривать стены, надеясь отыскать другие замазанные отверстия от пуль. Подобных следов не было больше ни в одной стене, зато под лампочкой трюмо в прихожей обнаружился замаскированный объектив миниатюрной видеокамеры. После недолгих поисков Аякс нашел за фальшивой стенкой встроенного гардероба в спальне тайник. Это был пункт скрытого видеонаблюдения. В тесной, заросшей пылью и паутиной нише едва помещались стул без спинки и этажерка с монитором и записывающим устройством. Аппаратура была в исправном состоянии. Аякс убедился в этом, включив монитор, на котором тотчас возникла картинка прихожей. Камера оказалась снабжена автоматическим датчиком движения. Видеофон не имел сообщения с этим тайным пультом, сигнал сюда поступал только из прихожей. Других скрытых камер в доме не было. Как не было и носителя информации в записывающем устройстве. Аякс сделал в нише влажную уборку, затем, перекурив, отправился в магазин за оптическим диском.

По выходе из магазина, где, кроме чистого диска для записи взял без разбора несколько фильмов, он едва не налетел на одинокого пешего туриста. Это был крупный старик с окладистой бородой. Неторопливо двигаясь в гору, он тащил на себе громадный рюкзак со свернутой палаткой, одной рукой катил позади сумку-тележку, другой опирался на альпеншток. Извинившись, Аякс предложил ему свою помощь. Старик мимоходом, не сбавляя шага, оглянулся на него.

— Что-то не так? — спросил Аякс.

Старик ответил вопросом:

— Вы что, не местный?

— Нет, — сказал с заминкой Аякс.

Старик остановился, положил альпеншток на сумку, отер бородой пот с загорелого лба, перевел дыхание и, осмотрев Аякса с головы до пят, почему-то задержал взгляд на дисках в его руке:

— А как тогда вы можете тут жить? Налегке?

— Как так — налегке? — не понял Аякс.

Старик молча махнул рукой, поддел сумку и двинулся дальше. Прикрепленная шнурком к клапану кармана, на его рюкзаке болталась круглая картонка-подставка с выветренной рекламой золотого сертификата АО «Столовая Гора».

Аякс вернулся домой, чтобы зарядить новый диск в записывающее устройство в тайнике, потом, раздумав, поехал на железнодорожную станцию.

Начальник вокзала Зелинский — определенно страдавший от недостатка общения, сутулившийся из-за стеснения перед своим большим ростом — предложил ему чаю и сам сервировал небольшой столик прямо на перроне.