Алексей Самылов - Аномальщик. Часть 1 Страница 16

— Тебя ничего не напрягает? — сказал он, все также смотря перед собой.

— А что должно напрягать? — ответил я вопросом.

— Все это, — обвел он рукой вокруг. — Лес, мы, места.

Про места, это он очевидно аномалии в виду имеет.

— Поначалу. А теперь, либо я начинаю привыкать, либо это шок, и скоро я расплачусь.

Леший чуть улыбнулся в ответ.

— А ты задавал себе вопрос, почему? Почему ты начал к этому привыкать?

— Человек ко всему привыкнуть может, — решил я блеснуть умом. — Даже к боли.

— Отчасти я с тобой соглашусь, — ответил Леший. — Но поверь, к этому нельзя привыкнуть.

— К чему же?

— К тому, что ты узнал за это время.

— Но я же вот, привыкаю. Хоть и диковато это все, но все–же.

— Да. Только ты не ПРИВЫКАЕШЬ, а ПРИНИМАЕШЬ. Большая разница поверь. Твоему мозгу приходиться принимать такую данность, что он не всегда теперь сможет управлять даже самим собой.

Он пристально взглянул на меня.

— Даже этот факт, не вызывает у тебя отторжения, — он отвел взгляд. — А между тем, да будет тебе известно, это не есть нормально.

Я с удивлением покосился на него. Кто бы рассуждал про норму, так только не он!

— Знаешь, как обычно реагируют люди на то, что довелось увидеть и испытать тебе? — продолжал Леший. — Посылают. Далеко и надолго. Просто не принимают это. Даже увиденное собственными глазами, они воспринимают, как хитрый фокус или обман зрения. Галлюцинацией, в лучшем случае.

Он вздохнул, поставил кружку на землю, рядом с собой.

— А так воспринимают это, только те, кто готов к этому. Кто и раньше задумывался над тем, почему так однобоко, так коряво объяснен этот мир теми, кто считает себя знающими.

— Ты думаешь, я такой?

— Я не думаю, я убедился.

— Но… — я запнулся. — Не могу понять. Как же можно отрицать очевидное?

— Вот так, — ответил Леший. — Вспомни, ты сам недавно оказался в таком положении.

— Это когда? — удивился я.

— Сегодня утром. Когда мы еще туда шли. Вспомни.

Я напряг память. И вспомнил. Вот как, значит…

— Обычный человек никогда не поймет Сильного. То, что очевидно для него, просто непонимаемо с точки зрения логики того, кто слабее.

— Сильного?

— Да. Я предпочитаю такой термин, для обозначения, таких как мы.

Он встал и, бросив на меня быстрый взгляд, сказал:

— Тебе еще много предстоит узнать. Тебе понравиться. Ты же любопытен, — Леший позволил себе легкую улыбку. — К тому же, теперь ты уже не сможешь от этого отказаться…

Последний, четвертый, день в том выходе на меня напала странная апатия. Проснувшись, я долго смотрел на алеющий край неба, виднеющийся в приоткрытый полог. Я все лежал, в своей новой, одноместной палатке, и глядел на разгорающийся восход. Абсолютно не хотелось никуда идти. И даже вставать.

Странное безволие овладело телом моим, когда лучи восходящего солнца, упали косым лучом в приоткрытый вход. Но одновременно было так хорошо…

Так приятно, будто лежишь под летним солнцем на лугу. Даже ощущался слабый запах полевых цветов. Или это мне казалось…

Странное дело, но даже физиология не требовала к себе внимания. Я лежал и смотрел, как алый диск выползает из–за горизонта. Было тихо. Странно тихо, что остальные еще спят? Ни голосов, ни звука шагов. Шумел лишь ветер за тонкой стенкой, заставляя ее слегка колыхаться. Вот еще неувязка. Деревья, что я видел, стояли неподвижно, как в мертвый штиль…

Воздух был удивительно свежим, как на море тогда, когда они с мамой ездили по путевке отца. Как легко дышалось…

Я видимо задремал, убаюканный шумом ветра. Когда я вновь открыл глаза, было темно. Еще темно. Мне аж поплохело. Я вжикнул молнией, на которую закрывался полог входа, выглянул наружу.

Неужели я проспал целый день? Край неба был еще едва светлым. Я сглотнул, вытер мгновенно выступивший на лбу пот. Неловко выполз из палатки, ругаясь за столь узкий вход.

Возле костра сидел Холод, стругал ножом какую–то палочку. Мельком глянул на меня, не прерывая своего занятия. Тут я понял. Понял, что мне срочно требуется отойти по нужде, малой, но настоятельной.

Выйдя из кустов, я подсел к Холоду. Было зябковато, я поежился и сел поближе к огню. Закурил сигарету. Она догорела до половины, когда я спросил Холода.

— Слушай, а когда же мы обратно? — голос был еще хриплым со сна.

— Завтра, — безразличным тоном ответил он.

— Почему завтра? Мне же нужно быть на работе в четверг.

— Будешь, — Холод немного удивленно посмотрел на меня. — Завтра же среда.

— Да? — удивленно переспросил я. — А я думал…

Как же так? Я ясно помнил рассвет. Неужели мне это приснилось?… Не вериться мне. Все было так реально…

Однако, факт — упрямая вещь. Среда только завтра. А сегодня, стало быть вторник. Фу ты черт. Надо же такому случиться.

Я докурил сигарету, бросил окурок в костер. Посидев просто так некоторое время, я понял, что чувствую себя не лучшим образом. Нет, физически все было превосходно. Но в груди было какое–то отвращение, что ли.

Именно отвращение, а не раздражение. Отвращение к тому, чего я и не знаю. Но это мне очень не нравилось. Настроение упало хуже некуда. И что меня удивляло, я решительно никак не мог обозначить объект, который это все вызвал.

Ничего не хотелось делать. Возможность того, что сегодня мне придется куда–то тащиться, бродить по лесу, причиняло почти физическую боль.

Видеть тоже никого не хотелось. Буркнув под нос: «Пойду еще поваляюсь, посплю», я чуть не бегом скрылся в своей палатке.

Проснулся я под вечер. Как заснул, воспоминания не осталось. Просто лежал, исследуя новое для меня ощущение. После того, как я уединился, этот негатив, отнюдь не ослабнув, как–то ушел в сторону, будто и происходило все это не со мной. Будто я наблюдал за самим собой со стороны.

Мне даже чудилось, что я вижу мысли, да именно вижу. Наблюдаю, как они текут вялой струйкой в голове, и извиваются под моим взглядом и прыгая туда сюда, исчезают во мраке.

Наверно наступила ночь, вокруг стояла непроглядная темень. Мое дыхание было еле слышным. Я просто лежал, по телу растекалось странное онемение. Было тихо, по настоящему мертвая тишина. В темноте перед глазами, проступало более темное пятно.

Оно нависало надо мной, как скала. Почему–то такое ощущение было у меня. Я вдруг понял, что этот массив медленно, очень медленно, но неотвратимо спускается на меня. Как только это понимание обожгло меня, я сделал попытку рвануть в сторону. Но мое тело мне отчего–то не подчинилось! Я рванул еще, раз, другой! А-а!

В какой–то миг эта скала буквально обрушилась на меня, но я в отчаянном усилии наконец — то смог рвануться в сторону! Мимо! Сука! Что за фигня! Меня всего потряхивало от пережитого. Еще бы чуть–чуть! И еще этот странный звон … Кажется, я сломал одну из стоек палатки. Потому что, как есть, пруток металлический лопнул. Чертова каменюка…

Стоп… Ё-мое… Какая, в пень, скала?! Я же, блин, в палатке лежу! Напряжение схлынуло, я рассмеялся про себя. Вот так, наверно, и начинается, так с ума и сходят. В неверном свете луны, я видел, что никакой скалы, камня, и даже просто большой ветки не было над ярко желтым шатром палатки.

НАД? Я огляделся. Когда я очутился снаружи? Не помню… Да-а… Теперь я верю в рассказы о шоковом состоянии, когда люди не помнят, что делали. Совершенно выпал из памяти момент выхода наружу.

Сзади что–то зашуршало. Я обернулся. Луна давало достаточно света, отбрасывая от деревьев призрачные тени. Я настороженно посмотрел вокруг. И вдруг, на самом краю зрения, я заметил шевеление.

Медленно повернув голову в ту сторону, словно шею свело, я ощутил холод, что пробежал по жилам. Там реально что–то было.

До рези в глазах, я попытался рассмотреть, что это. В тени под деревом, вновь что — то зашуршало. Там явно что–то было! Что — то темного цвета, и не такое и маленькое, оно мне показалось. Попятившись, я зашарил глазами вокруг, ища что–нибудь, что поможет отбиться.

И в следующую секунду полетел спиной вперед! Обо что–то видимо, запнувшись (правда обо что, я так и не понял), я даже не успел никак среагировать на это, как уже сила тяготения тянула меня спиной вперед…

… Я подскочил, ощутив себя лежащим на спине. Снаружи слышались голоса, треск сучье в костре. Одуряюще пахло жратвой. В желудке призывно заурчало, зверь требовал подпитки.

Но как же я вновь очутился внутри? Упал через вход?

Но… Когда я закрыл за собой молнию тогда? Я потянулся, ощупал металлический шов замка. Н-да… Опять не помню… Что–то плохо у меня с памятью в последнее время… Я ощупал голову. Странно ничего не болит, никаких шишек и крови. А для таких последствий, по моему разумению, я должен нехило удариться. Фигня какая–то. Одни неясности. Черт. Наверно, все–таки зашуршал. Шифер, в смысле…