Фледлунд - Соня Фрейм Страница 16

Большую часть своей жизни Ханна провела в одиночестве. В прошлом осталось несколько неудачных романов с не подходящими для нее людьми. Привязанности были болезненными и эгоистичными для обеих сторон и заканчивались быстро и навсегда. Отчаяние мужчины из сна было наполнено чувствами, которых она никогда не знала, но каким-то образом уже стала их частью. Она ощущала, что разделяет их. Ей даже хотелось кричать вместе с ним, чтобы только облегчить его горе. Именно так началась ее одержимость Ребеккой Лейнц. В приоткрывшейся двери меж мирами забрезжил незаслуженно забытый фантом. Все в ней теперь казалось притягательным, раз ее так отчаянно искали даже через сны.

За это время не раз вспоминались слухи про людей с пересаженными органами, которые вдруг начинали говорить на незнакомых языках, получали чужие воспоминания и чувства. Интернет кишел этими кликбейтными историями и без ее видений. Но сейчас она уже не знала, чему верить. В зеркале по-прежнему отражалась Ханна, которую она ненавидела. Смотреть в него не хотелось. Сердце продолжало ровно стучать, и она вслушивалась в его ритм с новыми чувствами. Оно работало безупречно, но в нем скрывался шум другого рода – сама Ребекка. Ее безликая фигура махала откуда-то с другой стороны и словно о чем-то настойчиво просила через повторяющиеся сны.

Идея о поиске донора взбодрила ее. От Зайферта даже не следовало ждать чего-то еще – похоже, разбираться придется самостоятельно. Ханне казалось совершенно логичным, что нужно пойти по следам Лейнц, чтобы разделить для себя правду и вымысел. Узнать ее как живого человека. Сердце Ребекки, по крайней мере, не сгорело с ее останками, а продолжало уверенно биться, и это уже повод для их знакомства. Так, оправдав собственный интерес, Ханна начала поиски. Сразу после возвращения домой она прозаично открыла интернет. Сейчас люди оставляют там больше следов, чем в реальной жизни.

К ее разочарованию, нашлось довольно мало информации, и почти ничего не имело отношения к ее донору. Только одна зацепка показалась стоящей – имя Ребекки значилось в каталоге художников местной картинной галереи. Что ж, надо нанести туда визит. В конце концов, Фледлунд маленький, и, скорее всего, это была именно та Ребекка, которую они с мужчиной из сна теперь искали вместе.

* * *

Галерея «Кампф» выглядела заброшенной, как и полгорода. Восточная часть Фледлунда состояла по большей части из обшарпанных зданий барачного типа. Флюгера с петухами покосились и выглядели скорее угрожающе. Ханна шла по безлюдной улице, замечая в окнах первых этажей чьи-то смутные лица. Галерея явно не пользовалась успехом, иначе бы не располагалась в таком захолустье.

Окна «Кампф» были заклеены бумагой, и сначала Ханне показалось, что единственная ниточка, ведущая к Ребекке, оборвется там же, где и началась. Но, подойдя ближе, Ханна заметила, что внутри горит свет. В темном холле в беспорядке валялись пустые рамы и ведра с краской. Разбуженный хлопнувшей дверью, вышел пожилой мужчина.

– Я могу вам помочь? – спросил он, рассеянно оглядывая ее с головы до ног. – Сейчас галерея на реставрации. Откроемся весной.

– Извините за беспокойство… – Ханна замялась, поняв, что даже не думала о том, как объяснить свой визит. – Я нашла художницу в вашем каталоге – Ребекку Лейнц. Не знаю, насколько моя просьба уместна, но я бы хотела связаться с ней. Если можно. У меня… есть предложение относительно ее работ.

– Кто?

Что ж, Ребекка явно не была Малевичем. Владелец галереи не очень-то хотел искать ее сейчас и уж тем более давать контакты, но Ханна продолжала настаивать, почти умоляя. В итоге тот пообещал посмотреть ее картину, вероятно приняв Ханну за агента. Он скрылся в другом зале минут на двадцать, а Ханна в это время переминалась с ноги на ногу, не понимая, что на нее нашло. Моменты просветления наступали внезапно, но что-то велело ей продолжать, даже если собственные действия казались ей иногда странными.

«Распутывай. Распутывай это дальше. Ребекка – ключ ко всем дверям, которые ты открыла», – повторяла она про себя с непонятной убежденностью.

Наконец Кампф вернулся, неся в руках небольшую картину в простой деревянной рамке.

– Ну и в дебри же пришлось влезть, – проворчал он. – Вспомнил я вашу художницу. Было две картины, одну после уценки все же удалось продать, а эту, похоже, никто не купит. Решил взять ее из интереса… все-таки надо поддерживать молодежь. Но, если честно, работы у нее на любителя. У нас консервативный город. Берут в основном пейзажи.

Ханна вцепилась в рамку, как в трофей, жадно пожирая взглядом изображение. Она будто соприкоснулась с оторванной пуповиной.

– Работа называется «Ладан». Я ее уже списал и хотел унести на помойку. Три года валялась.

В некотором роде Кампф был прав. Ребекка не рисовала котят, кораблики или фрукты. Она изображала ужасы. На картине была женская фигура без глаз. Одна ее половина оставалась в тени, в окружении каких-то щупалец, другая на свету. В руках женщина держала восточную курильницу. Идущий из нее дым утекал в светлую часть изображения. Из курильницы, как живой, торчал выпуклый глаз и словно по-настоящему всматривался в Ханну.

Назвать эту работу талантливой можно было, только покривив душой. Присутствовала определенная техника, но образный язык картины явно взывал не к каждому.

«Найди ладан…» – чуть ли не заклинал голос из сна, и, кажется, ладан был в ее руках. Еще одно подтверждение тому, что Ханна имеет дело не с собственными домыслами, а с настоящим наследием Ребекки Лейнц.

– На любителя, – повторил Кампф. – Как называется ваше агентство? Мы уже работали с вами?

– Еще нет… – отрешенно ответила Ханна. – Мы недавно открылись. В Гамбурге. Извините, визитки забыла. Вы не дадите мне контакты Ребекки? Хотелось бы поговорить с ней.

– Вы уверены, что хотите именно ее работы? – с уже нескрываемым скепсисом поинтересовался Кампф. – У меня есть куда более одаренные художники. Могу…

– Это сейчас модно, – отрезала Ханна, прижимая пыльную рамку к груди. – Я могу купить эту картину у вас.

– Да забирайте даром, – всплеснул тот руками. – Я ее уже убрал из всех каталогов.

– Так вы поможете с ее контактами?

С ворчанием Кампф опять ушел в другую комнату и вернулся с клочком бумаги, на котором наспех написал телефон и адрес.

– Рекомендую наведаться к нам после открытия, – добавил он. – Насчет Лейнц у меня с самого начала были сомнения, но, видать, кто-то любит и такое.

7. Особенные друзья

Ночь в особняке Фергюсонов вспоминалась обрывками. В памяти отложились собственная нечеловеческая усталость и то,