Вионор Меретуков - Тринадцатая пуля Страница 17

— Очень убедительно, а главное — зажигательно! Ты сам-то читал "Капитал"?

— Спрашиваешь!.. Конечно… нет.

— Тогда расскажи об Ильиче.

— Ну, это проще простого. Посмотри, что натворил Ильич и его последователи с Россией, на долгие десятилетия поставив ее раком на рога. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что задумать подобное мог только ненормальный и только в клозете. Я так явственно представляю себе молодого Ильича, сидящего орлом и надсадно тужащегося в продуваемом всеми сибирскими ветрами деревянном сортире, сооруженном ссыльными поселенцами, что как будто сам присутствовал при этом. Вот верная Надежда Константиновна сломя голову летит на зов мужа, впопыхах запамятовавшего, что, идя по надобности, необходимо прихватить с собой что-нибудь для вытирания задницы; в руках она держит нарезанную четверкой газету "Искра". Бумага серая, шершавая, революционная, как мысли будущего основателя Советского государства. "Эврика, — истошно голосит этот засранец, — эврика! Только диктатура! Диктатура рабочих и крестьян! И расстрелы, расстрелы и еще раз расстрелы! Архиважно, как только мы возьмем власть в свои руки, уничтожить всех попов, проституток и офицеров!.. Надо теоретически обосновать необходимость уничтожения разлагающегося трупа проклятого царизма. Поэтому я сегодня же приступаю к написанию своей гениальной работы "Развитие капитализма в России". Надюша, где же ты? Здесь страшно холодно и дует! Что ты копаешься?! Давай же скорее бумажку! Я совсем околеваю здесь!"

— А Толстой?

— Подожди, доберусь и до классика. Все должно развиваться последовательно или, как говаривал один из персонажей Чехова, "в каженном деле должон быть свой порядок". Вот послушай! Раньше меня до Льва Николаевича добрался уже упоминавшийся мной вездессущий (через два "с") Ильич, который вечно совал свой нос, куда надо и куда не надо, и которому до всего было дело. От него вообще многим досталось на орехи. Так вот, Ленину принадлежат слова, сказанные им о великом Толстом — "экий матерый человечище". И это о помещике, графе, аристократе, образованнейшем человеке своего времени! Говорят, Ильич совершенно не понимал юмора, но если судить по этим словам, этого не скажешь! Матерый человечище! Каково? На мой взгляд, в его словах — бездна юмора! И восторга. И этот его восторг понятен, ибо собственная образованность главного российского революционера была поверхностной, однобокой и ущербной, но слова… Матерый человечище! Так и видишь, если понимать Ленина буквально, как этот матерый человечище прочищает нос пальцем, а когда подопрет, взгромождается, топоча сапожищами, как и подобает матерому человечищу, на сортирную приступку. И если развивать великую ленинскую мысль дальше, то нетрудно представить себе графа Льва Николаевича Толстого, сидящего на корточках в сортире, теребящего мужицкую бороду и сочиняющего бессмертный роман об одуревшей от лени Анне Карениной и неотвратимо надвигающемся на нее пыхтящем железном чудовище, по прихоти кровожадного писателя превращающего несчастную героиню в бифштекс! — Васечка в сердцах плюнул на пол.

— Ах, сколько бы я написал прекрасных романов, отталкиваясь от этой моей гениальной сортирной посылки! Но проза жизни, — он обвел рукой чудесную гостиную с камином, — но проза жизни, увы, сильней меня и моего таланта… Ах, если бы у меня хватило мужества… Подумай только! Заколебались бы литературные троны прошлого, провалилась бы в поэтико-беллетристическую преисподнюю вся классическая элита Золотого и Серебряного веков: все эти Пушкины, Лермонтовы, Гоголи, Чеховы, Мандельштамы, Пастернаки, Ахматовы, Цветаевы, простите, если кого-то пропустил. И на вершину прозаического и поэтического Олимпа, бережно поддерживаемый преданными почитателями грязного белья и клубнички, взобрался бы я, Васька Бедросов, прославляемый при жизни как земной Бог, который подарил человечеству новый взгляд на видимый и невидимый мир…

— Это все, что у нас осталось — видеть действительность сквозь сортирное окно?..

Васечка грустно улыбнулся:

— Что поделаешь — природу человека не изменить. Человек всегда смотрит в сторону дурного и грязного. И мы ему только помогаем в этом. Мы все — писатели, художники, политические деятели, учителя, журналисты… Вот если бы человека — я имею в виду планетарного Человека — правильно воспитывать…

— Как это?..

— Да так, как я воспитывал своего кота, то есть пороть, пороть без пощады! Пороть ради его же пользы! И если человека воспитывать подобным образом, то из него, из этого слабодушного, бездумного, рефлектирующего создания, глядишь, и получится что-то путное, и мир изменится до неузнаваемости! А пороть надо с умом. Берешь молодого кота, наглого такого, своенравного, начинающего свою жизнь по Киплингу, и засовываешь его в сетку, называемую в просторечии авоськой. Кот, подлая тварюга, конечно, царапается и норовит удрать, но ты его, каналью, держишь крепко и подвешиваешь в авоське под потолок, лучше всего к люстре, и начинаешь его, падлу, пытать, то есть я хотел сказать воспитывать, солдатским ремнем с железной пряжкой с оловянной напайкой. Ух, здорово, обожаю!..

— Ну и садист же ты!..

— Не мешай! Так вот, порешь его, гада, порешь, норовишь вдарить так, чтобы окаянный котище отведал металлической пряжки. Котище дико воет, сверкает глазищами, шипит, дай ему волю — растерзал бы тебя на части! — а ты, знай, его воспитываешь и воспитываешь! Мерзкая животина рада бы вырваться и удрать куда глаза глядят, но лапы кота с ужасными когтями еще в начале экзекуции провалились в ячеи сетки, и это лишает его возможности делать то, что он любит делать больше всего на свете: царапаться! Кот обездвижен, и ему остается только одно: оглашать окрестности леденящим кровь воем и смиряться. Несколько таких сеансов, и результат не замедлит сказаться. Не было ни единого случая, чтобы эта безукоризненная с точки зрения педагогики метода дала осечку! Правда, с прискорбием должен признать, что иногда некоторые слабые духом подопытные не выдерживали тягот, выпадавших на их долю в процессе обучения, и отдавали Богу душу… Не раз и не два мне приходилось закапывать их скрюченные тела вон под той липой… Кстати, липе это пошло на пользу, видишь, какая вымахала!

Я увидел огромное ветвистое дерево. На миг мне показалось, что на каждой ветке висит по дохлой кошке…

— Обрати внимание, — неумолимо продолжал Васечка, — у всех моих котов, включая последнего, спокойный и уравновешенный характер. Их философски мудрый взгляд на жизнь отмечен безразличием ко всему, что не имеет к ним прямого отношения. Что они Гекубе, что им Гекуба! Резюме: воспитывая кота таким образом и навязывая ему свою волю, согласен, достаточно жестоким способом, я действую ему и себе во благо. В результате сумевший выжить кот покладист, послушен и в меру ласков. В награду же за страдания и примерное поведение он своевременно получает высококалорийную жратву и свою порцию ответной ласки. Я же являюсь счастливым обладателем доброжелательного домашнего животного. И всего этого можно добиться достаточно просто: стоит лишь, преодолев сомнения и постыдное малодушие, несколько раз хорошенько вздуть своего любимца. С человеком даже проще: для его правильного воспитания существуют пресса, телевидение, создаваемое государством общественное мнение. В сущности, это — та же порка. Только в мягком, так сказать, режиме… Ты не слушаешь меня?

— Если бы ты еще правильно все объяснял… Налей лучше по маленькой.

— Отчего ж не налить, могу и налить. Я могу закончить?

— О, Господи!..

— Разумеется, от смельчака, решившего заняться воспитанием кота таким людоедским способом, требуются крепкие нервы и известное терпение, — с явным удовольствием вернулся Вася к уже, казалось бы, исчерпанной теме. Он вообще всегда отличался пугающей основательностью, когда брался за что-то, представлявшее интерес для его деятельной натуры. — Проклятый кот во время экзекуции ревет, как исчадие ада, он издает такие душераздирающие звуки, что просто кровь стынет в жилах! Но, повторяю, результат превосходит все ожидания. Коты, как правило, не злопамятны, и ваша жизнь с воспитанным зверем становится исполненной благодушия, заслуженного покоя и тихого ликования!

— Ты когда-нибудь остановишься?..

— Наберись терпения, мой друг!

— Тебя бы к Берии подручным…

— Да, методы, конечно, строгие…

— Строгие?! Да ты просто живодер!

— Эх, Андрюшенька, неужели ты и вправду думаешь, что я способен…

.

— Конечно, способен, что я тебя не знаю! Я помню, как ты у Шафранских вышвырнул кота за окно. С восьмого этажа!