Вероника Кузнецова - Старая легенда Страница 18

— Довольно туманное рассуждение, — поразмыслив, сказал Гонкур, — но я готов принять твою теорию. — Теперь объясни, почему, если Нигейрос уничтожил другие свои работы, он жесток? Потому что лишил этих работ мир?

— Нет, не потому, — терпеливо ответил старик. — Меньше всего я сейчас думаю о мире и человечестве. Меня гораздо больше волнует та его малая часть, которая числится в потомках этого человека. А они не видят, каким путём он дошёл до совершенства, каких это ему стоило трудов, не знают, как вырабатывалась та или иная линия, и думают, что Нигейрос создал этот портрет неожиданно, по какому-то сверхъестественному озарению, поэтому усматривают вмешательство дьявола.

— А ты веришь, что Нигейрос уничтожил свои работы? — спросил Гонкур.

— Я, как и все, ничего не знаю, — признался старик. — Или Нигейрос уничтожил свои работы, потому что я не могу допустить внезапного озарения, или преданию вообще нельзя верить и написал портрет не Нигейрос, а кто-то ещё.

Господин Вандесарос задумался, а Гонкур попытался ещё раз осмыслить услышанное.

— Почему это ты лежишь? — прервал его размышления старик. — Быстрее вставай и одевайся, а то опоздаем к завтраку и всем придётся нас ждать. И, пожалуйста, ночью, да ещё при свечах, смотреть портрет не ходи. Побереги нервы.

Пока Гонкур одевался, господин Вандесарос отъехал к окну.

— Смотри-ка, ливень не прекращается ни на минуту, — задумчиво произнёс он. — А ветер, по-моему, стал ещё сильнее. Будет о чём поговорить нашим дамам… И, будь так добр, сразу после завтрака не беги на свидание со своей лошадью, не мокни зря. Она в прекрасной конюшне, и там о ней позаботятся лучше, чем ты.

11

Сразу после завтрака Гонкура начали мучить сомнения. Многолетняя привычка побуждала его проведать лошадь, а ливень за окном напоминал об уверениях господина Вандесароса в том, что конюшни, где приютили его лошадь, прекрасные и уход за ней обеспечен. Чувство долга всё-таки пересилило, и молодой археолог решил убедиться лично, что его старушка ни в чём не нуждается. Осторожно, чтобы не беспокоить хозяев своими проблемами, он попробовал выспросить у Каремаса дорогу.

— Зачем вам туда идти сейчас, в такую погоду, Гонкур? — удивился тот. — Уверяю вас: там отличные конюхи. И они не оставят вашу лошадь без внимания.

Гонкур был полностью согласен с разумным юношей, но не мог заставить себя остаться. Он начинал жалеть даже о том, что ещё вчера не проверил, в каких условиях будет несколько дней жить его лошадь.

— Можно мне пойти с вами, господин Гонкур? — влез в разговор появившийся неведомо откуда Витас. — Один вы заблудитесь, а я проведу вас кратчайшим путём.

— Как тебе не стыдно вмешиваться в разговоры взрослых? — строго спросил Каремас.

Витас виновато опустил голову, но украдкой бросил на гостя умоляющий взгляд.

— Давай сходим туда вместе в хорошую погоду, — предложил Гонкур, начиная терзаться, что своей навязчивой идеей доставляет людям так много хлопот.

— Ничего, ему полезно прогуляться, — ответил за брата Каремас.

Витас едва не подпрыгнул от восторга. На такую удачу он не рассчитывал. Мало того, что теперь он покатается на лошади, так у него появилась возможность узнать у знаменитого, благодаря дедушкиным рассказам, гостя о всяких страшных приключениях, которые он обязан был пережить.

— Я тоже пройдусь с вами, — решил Каремас, которому хотелось поговорить с гостем о своей будущей профессии.

Витас поубавил радости.

— А тебе-то что там делать? — удивился он. — Нам и вдвоём не будет скучно.

Каремас уже приготовился сурово отчитать мальчишку, но вмешалась подоспевшая некстати Рената.

— И я с вами, — объявила она, чарующе улыбаясь красивому археологу.

Гонкур поспешил прогнать нечаянную мысль о том, что улыбается эта девушка очень приятно.

— Зачем тебе мокнуть? — возразил Каремас, ревность которого вспыхнула с новой силой.

— Чтобы потом высохнуть. Это тебе не стоит мокнуть, — ответила непреклонная Рената, которую больше бы устроила прогулка с Гонкуром вдвоём.

— А меня возьмёте? — спросил подошедший Медас и значительно посмотрел на Гонкура, давая понять, что им есть о чём поговорить дорогой. — Мигелина, пойдёшь с нами?

Девушка подошла к ним, и он с удовольствием поглядел на милые черты её лица, но почему-то прежнего благоговейного трепета не ощутил.

— А куда вы собрались? — удивлённо спросила Мигелина и выглянула в окно.

Медас, слышавший лишь, что Каремас уговаривал Ренату не выходить под ливень, и из этого заключивший, что все куда-то идут, неуверенно поглядел на Каремаса. Рената пожала плечами, потому что заинтересовалась лишь возможностью побыть лишнее время с Гонкуром и не позаботилась узнать, почему это лишнее время надо мокнуть на улице.

— Мы идём проведать лошадь господина Гонкура, — объяснил Витас, смирившийся с необходимостью поделиться гостем со всем обществом. — Пойдёшь с нами?

Гонкур был убеждён, что Мигелина, представлявшаяся ему недоступной для мелочных забот о какой-то пожилой лошади смешанных кровей, холодно откажется от непривлекательной прогулки.

— С удовольствием, — сказала Мигелина. — Будем звать девочек? Витас, сбегай за ними.

Мальчик дёрнулся было к лестнице, но страшная мысль остановила его на полпути. Он представил, что Клодии и Чораде тоже захочется покататься на лошади, ведь от этих вредных девчонок всего можно ожидать, а остальные, разумеется, тоже не преминут посидеть на бедном животном, иначе зачем же они вызвались идти в конюшни. Останется ли ему время хотя бы влезть в седло? Да и лошадь надо пожалеть.

— Иди же быстрее! — поторопила его Мигелина.

— Нет смысла, — объяснил Витас, убеждая себя в правильности и даже гуманности своих действий. — Они играют в карты и вряд ли захотят идти с нами.

— В карты? — переспросил Гонкур.

Мигелина уловила фальшь в голосе брата и хотела настоять на своём, но гость перебил её мысли своим вопросом.

— Они помешаны на картах, — объяснил Каремас и покосился на Витаса. — Как соберутся вместе, так и начинают играть. По-моему, это безобразие надо прекратить.

Витас исподлобья взглянул на него.

Ты же играешь в шахматы с дедушкой! — вызывающе заявил он. — Скажешь, и это безобразие надо прекратить?

— Шахматы развивают логическое мышление, — наставительно сказал Каремас. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты научился играть в шахматы.

— А знаешь, сколько логического мышления требуется, когда играешь в карты? — проникновенно спросил Витас. — Больше, чем в шахматах. Наверное, поэтому ты и не любишь карты. Попробуй без логического мышления обыграть Чораду. А особенно Клодию, когда она подсовывает тебе фальшивого короля!

Гонкур почувствовал, что готов присоединиться к смеху Ренаты, а Мигелина поспешила усмирить разошедшегося мальчика.

— Ладно-ладно, никто тебе не запрещает играть в карты, — сказала она. — Только почему же ты сегодня не сел играть с девочками?

Витас скромно промолчал.

— Наверное, девочки выгнали его за то, что жульничал, — высказал предположение Каремас, улыбаясь, и в награду за проницательность получил свирепый взгляд младшего брата.

— Я иду одеваться — объявил Витас, убегая.

— Не знаю, что из него получится, — поведал Каремас. — Пытаюсь его хоть чем-то заинтересовать, но не удаётся. Только грубит.

— Трудный возраст, — сказал Медас.

Мигелина поспешила вступиться за мальчика и объяснила:

— Он серьёзно увлечён рисованием.

— Знаю я, как он увлечён, — возразил Каремас. — Дедушка пытается его обучать, но он ничего не желает слушать и кричит, что истинный талант не нуждается в прописных истинах и сам пробьёт себе дорогу. А в пример ставит Нигейроса". Вот к чему ещё может привести поступок Нигейроса, уничтожившего все свои работы, — подумал Гонкур. — Дед об этом не подумал. Гениальность художника, его жестокость… Интересные, конечно, теории, но всего лишь теории. А Витас демонстрирует практическое доказательство вреда от такого рода поступков".

— Но он очень хорошо рисует, — вмешалась Рената.

— Рисует хорошо, но не знает правил построения рисунка, поэтому часто грешит пропорциями, — менторским тоном объяснил Каремас. — Мы с Мигелиной не претендуем на талант. Однако наши рисунки правильнее и точнее, чем у него, хотя дедушка дал нам всего несколько уроков.

— Вот и займись его воспитанием, — предложила Рената, — а мы пока оденемся и сходим поглядеть на лошадь. Господин Гонкур, надеюсь, вы разрешите на ней прокатиться?

Вернувшийся Витас нахмурился, потому что сбывались самые мрачные его опасения и, если так дело пойдёт и дальше, скоро всем захочется завладеть драгоценной лошадью.

По пути в конюшни Медасу никак не удавалось уединиться с Гонкуром для серьёзного разговора, потому что Каремас, Рената и Витас буквально разрывали археолога на части, но зато он получил возможность мирно и неторопливо побеседовать с давно и безнадёжно нравившейся ему Мигелиной. К сожалению, тема их разговора не переходила на предметы личные и вилась исключительно вокруг поэзии, которой девушка посвящала всё своё свободное время. В изящных искусствах Медас силён не был, поэтому дорога не показалась ему слишком короткой.