Светлана Гольшанская - Сторожевая башня Страница 2

Это был вальс. По крайней мере ритм три четверти говорил о том, что это вальс. Пират неуклюже кружил меня, старательно увертываясь от других танцующих. От него противно несло табаком, да еще и каким-то странным, сладко-горьким, не похожим на тот, что используют в обычных сигаретах. Желудок болезненно свело от неприятного запаха.

— Я не понимаю, чего вы ко мне привязались, — слабо возмутилась я.

— Вы показались мне единственным нормальным человеком в этом сумасшедшее доме, — чистосердечно признался Пират и указал глазом на потолок.

Я проследила за его взглядом. В зеркалах отражались танцующие. Только вместо прекрасных смуглых юношей я увидела уродцев: карликов и гигантов, дегенератов с непропорционально большими или маленькими головами, сросшихся бедрами сиамских близнецов, безруких и безногих калек, с гипертрофированными конечностями и слоновьей кожей. Я лихорадочно искала себя среди кривых отражений. И нашла… Держась на почтительном расстоянии от остальных, посреди залы танцевала пара обгоревших мертвецов. Вначале я онемела от ужаса, но потом внутри меня родился дикий безудержный крик. Пират зажал мне рот своей единственной рукой и развернулся в сторону двери. Стараясь привлекать как можно меньше внимания, мы покинули бальный зал.

Как только за нами захлопнулись двери, выдохнув с облегчением, мы сползли по стенке. Я тихонько скулила, пытаясь придти в себя после увиденного.

— Я же говорил, шоу уродов, — Пират закрыл лицо руками.

Вдруг из коридора донеслись звуки механической музыки. В комнату вошел шарманщик. С собой он нес клетку с какаду внутри. Птица сидела на жердочке, плотно прикрыв глаза. Видно, спала.

— Мой попугай предсказывает будущее, — сообщил бродяга.

— Может, он подскажет, как отсюда выбраться? — я поднялась на ноги и попыталась засунуть руку в несуществующий карман платья.

Пират молча протянул мне свой кошелек. Я вытянула оттуда хрустящую купюру и вручила ее шарманщику. Тот улыбнулся, обнажая гнилые зубы и дал мне замусоленный клочок бумаги. Я быстро ее развернула и прочитала:

— Попка дурак… Что это за предсказание такое?

— Хотите более точное предсказание, платите еще, — ехидно сообщил шарлатан.

Я перевела взгляд на Пирата. Тот не мигая уставился на клетку с попугаем. Я протянула шарманщику еще одну купюру и получила новую записку. В ней было сказано: «Кеша хочет кушать». У меня появилось почти безотчетное желание биться головой об стену.

— Посмотри на эту клетку, — наконец, вышел из транса Пират. — Ты не видишь в ней ничего странного?

Я снова недоуменно пожала плечами. Обычная такая клетка с жердочкой для птички.

— Дверца открыта, — подсказал Пират. — А попугай никуда не улетает. У тебя никогда не возникало такого ощущения, что ты тоже живешь в такой вот клетке из пустых будничных хлопот, бессмысленных занятий, ненужного хлама и бесполезных знакомств? Дверца на свободу вроде бы открыта, но покидать место заточения ты не спешишь, то ли боишься, то ли просто не достает сил оторваться от привычной серости и убогости, — Пират замолчал, подойдя поближе к клетке. — Интересно, а что будет, если я ее закрою.

Как только он затворил дверцу, какаду поднял желтый хохолок, открыл глаза и распустил крылья, будто изготовившись к полету.

— Выход там же, где и вход, чтобы завершить игру, надо принять ее правила, а чтобы спуститься, надо подняться на самый верх, — сказала птица абсолютно ровным ясным человеческим голосом, а потом снова сложила крылья и закрыла глаза, как будто ничего и не было.

Я непонимающе глянула на Пирата, но тот был так же удивлен, как и я. Неожиданно дверь в бальный зал снова распахнулась и гости начали расходиться. Кажется, бал закончился. К нам подошел администратор.

— Проследуйте, пожалуйста, за мной. Я отведу вас на представление.

— Какое еще представление? — напрягшись, спросил Пират.

— Обычное представление, — ответил администратор и повел нас вниз по винтовой лестнице.

Внизу находилась тяжелая кованая дверь. Администратору пришлось приложить большие усилия, прежде чем она со скрипом сдвинулась с места. Мы оказались на верхней трибуне амфитеатра. Посреди арены, освещенной яркими прожекторами, сидела моя Подруга. Она явно чего-то ждала. Ждали и зрители, собравшиеся на нижних ярусах. На противоположном конце арены открылись ворота и вперед вышли давешние смуглые красавцы. Одарив их лучезарной улыбкой, моя Подруга протянула к ним руки. В тот же миг они превратились в уродцев, тех самых, что я видела в зеркальном потолке бального зала. Я с трудом сглотнула подступивший к горлу комок и перевела взгляд на Пирата. Тот беззвучно бормотал что-то себе под нос.

Подруга испуганно вскрикнул и начала пятиться, запнулась о какой-то камень и упала. Уродцы наступали. В руках у них появились серебряные ножи, вилки и ложки. Подруга плакала. Косметика грязными дорожками стекала по щекам на подбородок и открытую пышную грудь. Уродцы оскалили кривые желтые зубы и сворой охотничьих псов кинулись на красавицу, начали кромсать ее столовым серебром, отрезая ножами пальцы, выковыривая ложками глаза, накалывая язык на вилки.

Нет, нет, нет! Это кошмарный сон. Надо проснуться. Но проснуться не получалось.

— Выход там же, где и вход, чтобы завершить игру, надо принять ее правила, а чтобы спуститься, надо подняться на самый верх, — услышала я голос Пирата.

Он снова схватил меня за руку и выволок в открытую дверь. Мы бегом поднялись по лестнице и снова оказались в приемной.

— Это кошмар наяву! Надо выбираться отсюда, — ко мне, наконец, вернулся дар речи. — Как можно скорее. Прямо сейчас!

Рядом с нами неожиданно появился администратор.

— Успокойтесь, — сказал он. — Вы можете выписаться из нашего отеля в любую минуту.

Я посмотрела на Пирата. Тот явно ждал продолжения.

— Но боюсь, что уйти отсюда вы не сможете никогда! — зловещий хохот сотряс стены, и администратор превратился в гигантскую летучую мышь.

— Выход там же, где и вход, чтобы завершить игру, надо принять ее правила, а чтобы спуститься, надо подняться на самый верх, — скороговоркой повторял Пират, будто бредил в горячке. — Принять правила, нужно принять правила!

Он выхватил саблю и, оттолкнул меня в сторону, рассек мерзкой твари брюхо, и та, поверженная, упала к его ногам.

— Ну конечно же, выход там же, где и вход!

Выставив саблю вперед, Пират помчался к лестнице. Я вцепилась в его крюк, боясь, что если отпущу, то меня отдадут на растерзание кровожадным уродцам. Раненная мышь заверещала из последних сил, пробуждая статуи чудищ. На нас со всех сторон обрушились каменные львы и тигры, сфинксы и драконы. Сабля пирата проходила сквозь них, как нож через масло. Воздух наполнился удушливой каменной крошкой. Снизу донесся какой-то шум. Это уродцы в окровавленных одеждах неслись за нами в погоню. А ступеням все не было конца. То мы бежали вверх, то уже вниз. Погоня была вначале сзади, потом почему-то спереди, и вдруг под нами. Казалось, прошли часы или даже дни, а мы все бежали, плотно прижавшись друг к другу, отбиваясь от статуй, не позволяя уродцам приблизиться к нам ни на шаг. Наконец, впереди показался люк. Пират заслонил меня спиной, пока я боролась с закрывавшим его проржавевшим насквозь засовом. Каменные чудища наступали один за одним, а уродцы были уже всего в одном пролете от нас. Разбив руки в кровь, мне удалось открыть чертов люк. Пират подтолкнул меня в проход, сам подтянулся в след за мной, быстро затворил люк и придавил его обнаружившимися здесь я тяжелыми ящиками.

Мы находились посреди смотровой площадки на вершине башни. Отдышавшись, Пират подошел к краю и посмотрел вниз. Видны были лишь клубившиеся над землей облака.

— Надо прыгать, — сказал он, испытующе глядя на меня.

— Что? Но ведь мы же разобьемся! — я не боялась высоты. Не больше, чем боялась кровожадных уродцев, штурмующих люк на крышу, но заканчивать жизнь самоубийством все же не хотелось. Тем более, что я потратила столько усилий на ее спасение.

— Не разобьемся. Выход там же, где и вход, чтобы завершить игру, надо принять ее правила, а чтобы спуститься, надо подняться на самый верх, — единственный его глаз горел странным сумасшедшим огнем, путеводной звездой в ночной тьме.

Послышался грохот. Ящики разлетелись в стороны. Уродцы открывали люк.

— Ну же. Это наш единственный шанс выбраться из клетки. Дверь открыта. Осталось последнее усилие. Преодолей свой страх!

Перед моим мысленным взором предстало истерзанное тело подруги. Уродцы уже вылезали из прохода на крышу. Пират протянул мне руку. Я схватилась за нее, и мы прыгнули…

Сознание с болью возвращалось в тело. Я открыла глаза. В колонках на полную мощность играла песня «Hotel California» группы Eagles. В воздухе витал тяжелый запах бензина. Кажется, я видела блеск лезвия. Трясущиеся руки суматошно боролись с заклинившим ремнем. Наконец, тот поддался. Я вцепилась в чьи-то плечи. Меня куда-то тащили. Что-то ослепительно полыхнуло. Раздался оглушительный взрыв. Я спрятала голову на чьей-то груди. Она пахла табаком, странным таким, сладко-горьким, не похожим на тот, что используют в обычных сигаретах. Мне безумно нравился этот запах.