Светлана Гольшанская - Подземка Страница 2

— Девушка, эй, девушка! — послышался сзади странно знакомый голос.

Эвелина повернулась, тщетно пытаясь разобрать хоть что-нибудь в непроглядной тьме тоннеля. Лишь едва слышный топот свидетельствовал о том, что кто-то приближался.

— Ну, наконец-то, я уже боялся, что не найду вас, — рука незнакомца мягко коснулась ее плеча. Теперь Эвелина вспомнила, что этот же невозмутимый голос слышала по громкой связи. — Зачем вы покинули поезд?

— Я… ну, — рассказывать о том, что ее напугал Крысочеловек было как-то неловко. — Стойте, а как же поезд? Вы его остановили посреди туннеля, чтобы разыскать меня? Вы не боитесь, что в него врежется тот, что идет следом, а заодно раздавит меня и вас?

— По этому пути ходит всего один поезд — мой. Других нет и быть не может.

Эвелина нахмурилась. У него что разум помутился? В метро всегда полно поездов, уж точно больше одного… только, а что если это не метро вовсе?

— Как твое имя? — так вкрадчиво спросил машинист, что девушка даже не заметила, как он перешел на ты.

— Эвелина, — ответила она.

— Красиво и необычно. А меня здесь все зовут просто — Фокусник. Ты можешь звать меня так же, — он взял ее за руку и нарочито нежно провел пальцами по тыльной стороне ее ладони. По спине пробежали мурашки. Все сомнения вмиг улетучились, стало легко и спокойно. — Пойдем, я покажу тебе здесь все.

Оказалось, что у него тоже была трость. Он постучал ей по стене в нескольких местах. Камень затрещал. Из образовавшейся щели в туннель хлынул тусклый свет. Фокусник протолкнул девушку внутрь и последовал за ней.

Они оказались посреди огромного зала, освещенного великанской лампой в дешевом железном плафоне, подвешенном на невероятной высоте. Потолка видно не было. Эвелина перевела удивленный взгляд на своего проводника. Он оказался одет с иголочки, словно лондонский денди: прямые брюки, белая сорочка с серым галстуком, длинный черный фрак, на голове высокий цилиндр. В обернутой белой перчаткой руке он держал элегантную тросточку и стучал ей об пол перед собой, как обычно делают слепые. Эвелина вгляделась в его лицо: гладко выбритое, молодое и вместе с тем подернутое странной тенью. Но больше всего девушку поразили его глаза — один сплошной белок, покрытый тонюсенькими красными жилами.

Фокусник уверенно вел девушку вперед, как будто это она была слепа, а не наоборот. Вдалеке показались мерцающие огоньки, издалека они напоминали светлячков, только располагались как-то слишком симметрично.

— Что это? — удивленно спросила она Фокусника, забыв, что он слеп.

— Просто свет в окнах. Вот-вот начнется комендантский час, поэтому все сидят по домам и смотрят телевизор, — непринужденно ответил тот.

— А ты можешь их видеть, ну огни?

Фокусник снисходительно улыбнулся.

— Конечно, нет. Я ведь слеп от рождения, но я знаю, что они есть, как знаю и то, что ты очень красивая.

На щеках девушки проступил румянец. Не то, чтобы она так уж редко принимала комплименты, но с этим человеком ей было как-то совершенно по-особому приятно. Они поравнялись с длинным многоэтажным домом, разделенным на ровные квадраты, в центре каждого из которых горело окно. Эвелина коснулась рукой стены.

— Это картон! — поспешила поделиться своей находкой девушка.

— А ты хотела железобетонные блоки? Тут их днем с огнем не сыщешь, вот и заменяем, чем можем.

Его речь прервал громогласный гудок сирены.

— А нас не арестуют за то, что мы на улице во время комендантского часа? — настороженно спросила Эвелина.

— Нас — нет. Будь спокойна, — Фокусник подбадривающее коснулся ее щеки.

В этот момент до них донесся зычный свист. Эвелина перевела взгляд на крышу картонного дома и заметила там странную тень, похожую на огромную птицу. Она замерла у края на несколько тягостных мгновений, а потом резко полетела вниз. Эвелина в ужасе вскрикнула и поднесла руки к лицу, чтобы не видеть, как она разобьется о землю. Но этого не произошло — птица зависла у самой земли, а потом взмыла в воздух. Она снова устроилась на крыше и, сложив крылья, стала странно похожа на человека, который с любопытством наблюдал за единственной парой прохожих на улице.

— Это наш бунтарь — Падший ангел. Постоянно устраивает эти представления, чтоб привлечь внимание жителей и заставить их выйти на улицы. Признаюсь, его падения уже порядком надоели, ведь все знают, что он не может разбиться, — раздраженно говорил Фокусник.

— Почему? — тихо спросила Эвелина. Она чувствовала, что взгляд крылатого человека устремлен прямо на нее, и сердце переполняла какая-то непонятная щемящая тоска.

— Потому что я знаю, что это так, — ответил Фокусник, но его голос заглушил вой сирен. Из-за поворота выехала милицейская машина, сделанная из того же серого картона, что и дом, остановилась посреди улицы и из ее дверей вышло четверо людей с бульдожьими головами.

— А вот и стражи правопорядка пожаловали, — на мгновение на лице Фокусника промелькнула злорадная ухмылка, но тут же исчезла под маской спокойствия.

Собакоголовые почтительным кивком поприветствовали Фокусника и вошли в подъезд дома и вскоре показались на крыше рядом с крылатым человеком. Окружали его, медленно сжимая тиски со всех сторон, перекинули сетку, и, пленив бунтаря, повели его вниз к машине. Поравнявшись с Фокусником и его дамой, они неожиданно остановились — Падший одним молниеносным движением откинул одного из Собакоголовых назад и крикнул Фокуснику:

— Твои сети не смогут удерживать нас дольше, слышишь? Мы чувствуем, мы знаем, и мы вырвемся, обязательно вырвемся, даже ценой собственной жизни!

— Было бы действительно смешно, если б она у вас была, — рассмеялся в ответ Фокусник.

Разозленные неповиновением пленника Собакоголовые грозно рычали.

— Посмотрим, — сквозь стиснутые зубы, ответил Падший, и рванул сеть так, что Собакоголовые попадали. Освободившись, пленник взмыл в воздух и улетел туда, откуда пришли Эвелина с Фокусником.

Фокусник досадливо покачал головой, но никак комментировать не стал и повел свою гостью дальше. До них еще долго доносился громкий собачий лай. Они шли совсем недолго, минут пятнадцать, а картонная многоэтажка уже успела скрыться из виду. Ее укутал полумрак, с которым не могла справиться единственная, пусть и очень большая лампа наверху. Сейчас она покачивалась из стороны в сторону, заставляя тени плясать и кружиться по лицам двух одиноких прохожих. Впереди показалось еще одно массивное здание, залитое нежным желтовато-розовым светом, исходившим, казалось, от самого камня. Стройные высокие колоннады, стрельчатые арки, резные барельефы, купол, венчающий парадный вход — все это барочное кружево странно контрастировало со строгим геометризмом картонной многоэтажки. Там трущобы, а тут Лувр.

Они взошли на порог. Дверь открыл щуплый мальчонка лет двенадцати-четырнадцати одетый в лакейскую ливрею. Он сделал реверанс и учтивым жестом пригласил гостей в дом. Изнутри стены тоже светились, только свет этот распределялся неравномерно, оставляя по всему дому загадочные узоры, клубки сумрака собирались в углах и рассеивались ближе к середине стены, где в золоченых рамках висели разнообразные картины. Пикассо, Климт, Дали, Магритт — Эвелина без труда узнавала их по парадоксальному сочетанию форм и навязчивой игре с подсознательным. Но больше всего здесь было работ Босха с адскими тварями, мифическими созданиями и чудаковатыми людьми, которые и на людей-то были вовсе не похожи. Картины, по которым можно блуждать часами, отыскивая все новые аллюзии, символы, смыслы.

Фокусник легонько коснулся плеча Эвелины, отвлекая ее от созерцания затянувшего ее в свои сети искусства. Он показал ей комнату наверху, где девушка могла отдохнуть и привести себя в порядок. Как только Эвелина увидела приветливо расстеленную кровать, на нее вдруг разом навалилась вся тяжесть мира. Глаза слипались, голова стала будто чугунной, сознание начало медленно ускользать из нее прочь в царство сладкого Морфея.

Сон опять вышел не из приятных. Снился Тимофей. Как будто он явился в квартиру художника и начал требовать, чтобы она вернулась к нему. Ругался, говорил такое вещи, от которых у Эвелины волосы вставали дыбом, а потом… потом в тусклом свете прикроватной лампы она заметила неестественно расширенные зрачки абсолютно безумных глаз… Что-то с громким стуком упало на пол, стало страшно и она проснулась.

Села на кровати, дыша с громкими сипами, словно каждый глоток воздуха давался ей с трудом. По привычке протянула руку к стоявшему на тумбочке стакану с водой, но его там не оказалось. Повернула голову и заметила странное шевеление в темноте. Свет, надо включить свет. Стоило Эвелине так подумать, как от стен снова начал исходить нежный персиковый свет. Возле туалетного столика в испуганный комок сжался давешний мальчишка-лакей.