Александр Лидин - Отступник Страница 22

В этот раз он вначале позвонил. Сказал, что у него неприятности с амулетом. Это меня взволновало и задело. Я потому и имел столь прочную репутацию, что почти никогда не ошибался в заклятиях, и мои штучки почти всегда срабатывали. Но почти! Конечно, и до этого бывали осечки, но всякий раз, как такое случалось, я начинал нервничать, боясь потерять свой дар, которому и названия-то не знал.

В этот раз Павел выглядел как-то совсем уныло.

Не ожидая приглашения, он педантично расшнуровал и снял ботинки и, не дожидаясь, пока я найду ему тапочки, в носках прошествовал на кухню, достал амулет, который я ему изготовил, протянул мне.

— Я хочу вернуть амулет.

— Он не действует?

— Нет, что вы. У меня не стоит, — после этих слов он потупился, опустил голову и так, не поднимая головы, добавил. — Так только хуже.

— От какого же недуга вы страдаете? Может, вы, молодой человек, влюблены? Это не по моей части.

— Нет. Я же вам сказал… Вы же — колдун!

Я видел, что парень по-настоящему несчастен, и никак не мог ему помочь. Не знал, чем. Передо мной сидел не хладнокровный убийца, наслаждающийся гудением мух над трупом, не садист-душегуб, упивающийся самим процессом смерти, а сломленный жизнью человек. И он считал меня всемогущим колдуном. Как он ошибался! Я тогда был, да и сейчас остаюсь, жалким подмастерьем, который и в подметки не годится настоящим колдунам, таким, как Викториан, — людям, прошедшим долгий путь Искусства. Увы!

Я лишь развел плечами.

— Я, молодой человек, не колдун. Я делаю некоторые вещи… скажем так — лежащие за гранью необъяснимого, но это не повод обвинять меня в колдовстве… Я не читаю заклинаний, не танцую вокруг идолов и даже в шабашах не участвую.

— Но ваш амулет работает. Я тоже вначале не очень верил. Но он же работает.

— И?

— Мне нужен другой амулет.

— От чего вы хотите уберечься? Доверьтесь мне, молодой человек. Многие приходили ко мне, и, поверьте, ни один из них не оказался на учете в наркодиспансере.

Павел не ответил, только покачал головой, а потом после безмерно затянувшейся паузы сказал:

— Мне нужен самый сильный амулет.

— Что?

Ответом было молчание, а потом:

— Может, вы знаете какого-нибудь более могущественного колдуна?

— Вы говорите ерунду, молодой человек. Колдунов не существует, как и чудес…

Как я тогда ошибался!

Но Павел принял мои слова за чистую монету. Он встал, собрался уходить, и уже на пороге кухни я окликнул его:

— Подождите!

Он остановился. Повернулся. Грустное лицо. Большие, как у коровы, невинные глаза.

То, о чем он говорил, всегда интересовало меня. Мне всегда хотелось знать: есть ли еще люди, подобные мне? Формулы для изготовления амулетов я в большей части почерпнул из приложения к «Молоту ведьм», начав эксперименты от нечего делать, интуитивно отнимая или добавляя ингредиенты к средневековым колдовским рецептам. Но есть ли еще люди вроде меня, которые нашли свой Путь к сверхъестественному? Каково оно, Истинное Знание? К тому же я знал один рецепт — хотя сам, как любой мастер, боялся им воспользоваться. Страх был инстинктивным, и, видимо, именно он удерживал меня на грани, не давая с головой окунуться в волны Искусства.

— Знаете, молодой человек, я, быть может, смогу помочь. Нет, тот недуг, что мучает вас, я не смогу исцелить, раз вы не собираетесь говорить мне, в чем дело, но найти более могущественного… человека. Мы с вами заключим договор, — продолжал я, полностью завладев вниманием Павла. — Я изготовлю одну штучку, и если получится, и вы с ее помощью найдете того, кого ищете, то познакомите меня с этим человеком.

Тут я стал говорить и говорить. Я говорил сам себе, а не Павлу; расписывал прелести колдовства, но не произнося этого слова и говоря полунамеками. Для чего я говорил? Пытался убедить себя, что больше нет на свете никого, обладающего таким Даром, как мой. Да, именно Даром! Скорее всего. В те дни я еще считал себя уникальным, своего рода гением, которому открылись тайны средневековых алхимиков и ведьм.

Я решил изготовить Ведьмин компас — прибор, совершенно точно указывающий, в каком направлении находится ведьма (или ведьмак). Дальше все будет в руках Павла. «Если его и правда что-то так сильно гнетет, то он доведет дело до конца», — так я решил.

Мне понадобились две недели на то, чтобы добыть ингредиенты для состава, в котором необходимо было искупать компас — сложную узорчатую конструкцию из литого свинца. Не зная, какие детали важные, а какие — нет, я точно скопировал устройство со страниц приложения к Брокгаузу и Ефрону, повторив каждый завиток. Перенеся узор на фанеру, я взялся за лобзик и, наклеив выпиленные куски на цельный лист фанеры, получил одностороннюю форму для литья.

Пятьдесят рублей ушло на свинец. Я купил пару негодных аккумуляторов.

К тому времени, как мой знакомый из КГБ принес мне в обмен на пару кубиков удачи мешочек с необходимыми кусочками человеческой плоти, все было готово.

В полночь, поставив на газ тазик, который использовался только для таких целей, я начал варить колдовское варево. Нет, я не шептал заклятий, не делал магических жестов. Действо напоминало приготовление супа. К пяти утра булькающий отвар, источающий тошнотворный запах вареной человеческой плоти, был готов. Я осторожно окунул в него по очереди все детали Ведьминого компаса. Они стали жирными от налипшего человеческого жира. Оставив их сохнуть на столе, я избавился от самого зелья: выловил разваренные пальцы и глаза (их стоило похоронить отдельно, чтобы не было неприятностей), а остальное слил в унитаз и, наполнив таз кипятком из-под крана, оставил его отмокать в ванне.

А вечером зашел Павел. Я при нем собрал компас и объяснил, как тот действует.

Основание Ведьминого компаса — плоская и очень тяжелая свинцовая тарелка, сантиметров двадцать в диаметре. С трех сторон к ней через специальные прорези крепятся витиеватые свинцовые планочки, соединяющиеся на высоте тридцати сантиметров точно над центром тарелки. К месту их соединения особым колдовским узлом привязывается нитка с обычной металлической иголкой. Иголку желательно взять побольше. Если искупать компас в специальном отваре, как сделал я, а потом смазать иголку свежей человеческой кровью, то компас заработает, показав острием иглы на самого сильного колдуна или колдунью, что есть поблизости.

Естественно, я не знал радиуса действия столь неточного прибора (а надо сказать, что все колдовские штучки в этом похожи). Собирал прибор при Павле. Мне было интересно, как поведет себя компас в присутствии двух или трех колдунов. Как потом выяснилось, прибор просто выбирает сильнейшего и указывает именно на него.

Собрав компас, я уколол палец. Игла указала на меня, но перед этим дернулась в сторону Павла. Он не заметил этого, а я заметил и внимательнее взглянул на своего странного заказчика. Какое отношение он имел к колдовству? Что он умел? Если он тоже волшебник, то почему обратился за помощью ко мне? Хотя на последний вопрос ответ был очевиден. Раз игла указывала на меня, то я более могущественный колдун, чем он. А я-то знал, какое я ничтожество.

Павел ушел, унеся компас.

Как потом я узнал, он на следующий день взял на работе отгул и отправился на поиски.

Павел понимал, что Светлана видеть компас не должна. Вообще она ничего не должна знать ни о Жажде, ни о мухах, ни о скальпеле, призывно взывающем с полки инструментов, куда он не так давно вернулся.

Покинув меня, Павел в первую очередь отправился в магазин и купил огромную спортивную сумку. Отдавая ему компас, я тщательно завернул его в плотную бумагу, потому что воняло от него, надо сказать, премерзко. Павел тоже понимал, что такая вещь, если он станет пользоваться ею в открытую, привлечет слишком много внимания — а он не хотел, чтобы кто-то обратил внимание на его странные манипуляции. Поэтому, купив сумку, Павел в первую очередь завернул в близлежащий садик и, распаковав мой дар, приклеил блюдце Ведьминого компаса обратной стороной ко дну сумки. Игла раскачивалась внутри свинцовой клетки из трех прутьев-пластин. Стенки сумки не мешали. После Павел спрятал сумку в автоматическую камеру хранения на Витебском вокзале.

Утром он зашел за ней и отправился по городу в поисках колдунов.

Не зная, на какое расстояние действует компас, он решил прочесать вначале центральные, а потом спальные районы окраин. Он шел, часто останавливаясь, словно сумка была для него непосильной ношей, останавливался как бы передохнуть, выжидал определенное время, и когда поблизости никого не было, открывал молнию, заглядывая внутрь.

Несколько раз ему казалось, что он уже напал на след, но всякий раз след терялся. Видимо, колдуны не стояли на месте в ожидании Павла. А может, ему просто казалось, что он наткнулся на чей-то след. Ведь игла реагировала и на него самого.