21,55,01 - Виктор Борзов Страница 22

На всякий случай обошел квартиру и проверил контур. Дыр не было. Хотелось проверить еще раз, я точно где-то ошибся. Но нет. Вторая проверка закончилась так же. И третья, и четвертая, и пятая. Что-то не так. Почему домовой не помешал мне? Почему не стер маленький кусочек, пока я чертил «круг»? Я нахмурился. Заглянул на кухню, включил свет и проверил блюдце со стаканом. Гном не притронулся к хлебу и молоку. Второго стало меньше, но, думаю, не из-за домового. Часть жидкости испарилась.

После заявления прав Скрытые должны были перестать обращать внимание на мой взгляд. Я шагнул в их мир. Обменял частичку себя на возможность общаться со Вселенной и с ними. Но гнома нигде не было.

Он сбежал? Понял, что меня не выселить, и двинулся к следующему жилищу?

Нет. Денис «подкармливал» его все время. Гном ушел из-за меня? Я что-то не так сделал? Как-то обидел его?

Бесполезно. Я опять гадаю, трачу время впустую, вместо сбора и обдумывания информации. Факт остается фактом: домового в квартире нет. Моя задумка провалилась.

Я зашел в спальню и закрыл за собой дверь. Через двадцать четыре часа заяц начнет действовать. Нужно продумать следующий шаг, найти другой источник ка…

Перед глазами, с боков, вылезли бледные пальцы с желтыми ногтями. И вонзились в лицо. Я закричал, захлопнул веки. Плоть обожгли раскаленные когти, в ноздри ударил запах горелых волос и гнили, ноги подогнулись — я в последний миг удержал равновесие.

Сбросить! Сбросить его с себя быстрее! Я ударился спиной во что-то. Рюкзак хрустнул, но пальцы все еще мяли мое лицо, царапали лоб и щеки. Ноготь полоснул по веку, и перед глазами взорвался фейерверк. Я схватил ладони гнома своими и оторвал от лица. Скинул гнома с себя, распахнул веки, вырвал из кармана мел и резким движением черкнул вокруг себя круг. Еле свел один конец с другим — кусок раздробился, и пару сантиметров я протащил побелевшей ладонью.

Сердце бешено стучало в груди, лицо пылало от ожогов, вздохи резали распухшие от порезов губы. Но я в безопасности.

Я не отрывал взгляд от домового — он распластался на полу. Не больше пятилетнего ребенка. Пушистый, бледный и грязный. Седая грива занимала большую часть тела. Волосы сбивались в комки от грязи.

— … глаза, — проскрипел домовой.

Он поднялся на четвереньки и пополз вокруг меня, вдоль границы защитного круга. Каждое движение сопровождалось мерзким хрустом костей. Я наслушался этих звуков, пока лежал в больнице со сломанными ногами. Поморщился от неприятных воспоминаний. Бросил взгляд на голову, лишь бы не видеть конечностей. Мои прошлые наблюдения подтвердились: у домового не было туловища, а длинные конечности росли прямо из головы. Он напоминал паука-долгоножку, у которого вместо лап были две тоненькие ножки и тоненькие ручки. Кисти и вовсе выглядели как ветки.

— Глаза, — проскрипел он громче. — Ты пришел вернуть мои глаза.

Проклятый гном повернулся ко мне, и я рассмотрел его лицо. Глубокие морщины, темные пятна на щеках и лбу, нижняя челюсть выходила слегка вперед — из-за этой кривизны открывался вид на острые «зубцы». На месте глаз зияло два черных провала.

Я приобнял себя одной рукой.

— Отдай! — прокричал домовой, тыча в мою сторону длинным пальцем. — Отдай их мне! Верни долг!

— Что… — осекся и быстро исправился: — то не понимаю. Не должен я ничего!

— Врешь! Врешь! Врешь! Глаза! Верни глаза!

Он отскочил от круга, подлетев к стене, впился когтями в пол и затормозил. Я опустил взгляд на границу квартирного «круга» в сантиметре от домового. Он пробурчал что-то. Пополз вдоль белой линии, оставляя черные, как копоть, следы. Залез под компьютерный стол.

— Глаза! — повторил домовой. — Ведьма забрала мои глаза! Сказала… Пообещала, что ты вернешь их!

— Блядь, — вырвалось у меня.

Подвох на подвохе, скрытом в подвохе среди подвохов! Эта женщина не упоминала ничего подобного! Сначала заяц, а теперь это. Что дальше? Она пообещала какому-то древнему богу голову последнего сына? Или набрала долгов, понимая, что «глупый сынок» все покроет?

— Блядь.

Я следил за проклятым гномом через силу. Одно веко припухло, и пришлось закрыть глаз. Во рту чувствовался металлический привкус — домовой не только обжег губы, но и разбил их.

«Чудесно! Просто чудесно!»

Я прошипел от боли, выплюнул:

— Расскажи о ведьме. Бесплатно.

— Глаза!

— Слышал я это! — рявкнул я. — Давай другое!

Домовой поскреб когтями по ножке стола и проскрипел:

— Ведьма пришла после ребенка. Предложила обмен. Я согласился.

— Подробности, блять. Мне нужны подробности. Бесплатные, черт возьми.

Голова кружилась от боли, кровь стучала в висках. От напряжения сознание уносилось куда-то далеко, а второе веко грозило закрыться вслед за первым.

Я терял сознание и раньше, поэтому понимал, что происходит. В первые дни моего бегства я постоянно находился на грани, из-за гордости отказывался есть «мусорную» еду. Когда всю жизнь живешь в достатке, главным потрясением становится осознание: насколько тяжело добывать пищу и воду.

— Ведьма забрала мои глаза. Обещала вернуть в будущем. Глаза и силу! Обещала заплатить за неудобства силой! Полгода! Ты должен мне силы за полгода ожидания.

Кредит. Эта женщина взяла у домового кредит. Ну или что-то в этом роде. Похоже, мысли о долгах для «глупого сынка» ушли не далеко от правды…

— Обойдешься! — прошипел я. — Я не разрешаю.

— Согласие не нужно… — оскалился проклятый гном. Мне открылись два ряда кривых, словно старая ограда, зубов. — Право имею! Изъять долг!

Домовой развернулся ко мне лицом, подогнул под себя ноги, приготовился прыгнуть.

— Раны прижгу. За боль прощу часть долга. Не весь. Около половины, — облизнулся он шершавым языком.

— Откажусь! — выпалил я.

Хуже некуда. Я огляделся в поисках оружия и понял, что рюкзак — наилучшее, что есть. Отбиться не составит труда — домовой весил не больше подушки. Проблема крылась в другом. Проклятый гном в первую ночь бегал по квартире до восхода солнца. Не сложно ответить, кто победит в схватке на выносливость. Остается только разговор. Нужно как-то убедить его, что забирать долг сейчас — не лучшее решение.