Алексей Оутерицкий - Немцы в городе Страница 23

Я, насколько позволяла скученность тел, развернулся, чтобы посмотреть, кто это сделал, и увидел прямо перед собой ту красотку из отдела кадров, яростно отбивающуюся от мужика в светлой рубашке.

«Лай-ла, ла-ла-ла ла-ла-ла ла-ла-а-а, ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла-а-а-а», – подключились к Лещенко девицы из подпевки.

– Девушка, давайте познакомимся! – закричал я. – Помните меня? Я приходил на этой неделе в отдел кадров!

Расправившись с мужиком, располосовав ему всю физиономию, девица повернулась ко мне, улыбнулась, но только я успел обрадоваться, что она меня узнала, как уловил летящие в глаза перламутровые пальцы и едва успел зажмуриться.

– Твою мать… – прорычал я, отмахиваясь наугад, потому что кровь из разодранных век мгновенно залила мне глаза. Мой кулак попал во что-то, по ощущениям это был чей-то нос, потом мне удалось раскрыть один глаз и я обнаружил свою красотку лежащей на полу с окровавленным лицом. Ее уже вовсю топтали дерущиеся, а ноги девицы были босыми – видимо, потеряла в драке свои остроконечные «лодочки».

Я получил удар по корпусу, затем кто-то сильно меня толкнул и я, взмахнув руками в попытке схватиться за воздух, не сумел сохранить равновесие и грузно осел на пол. Видеть удавалось с переменным успехом – то одним, то другим глазом, иногда двумя сразу.

– Вот они, денежки! – закричал за окном сварной.

В кассу пробрались три человека – сварщик, слесарь, которого, оказывается, звали Серегой, и мужик в синей малярной робе. Мужик, загнав визжащую кассиршу в угол, вовсю мял ее бугристую задницу, а наши кувалдой и ломом раскурочивали большой, в рост взрослого человека, сейф.

Взломав главную дверцу, они вцепились в стальную махину, напряглись, и увесистая коробка грохнулась на бок так, что под ногами ощутимо дрогнул пол. Дверца распахнулась и изнутри посыпались пачки денежных купюр разного достоинства, перевязанные специальными банковскими ленточками или просто аккуратно уложенные кирпичиками.

– Эй, народ, лови зарплату! – крикнул Серега.

Он нагнулся, подобрал несколько пачек и швырнул их в окно. К нему присоединился сварной, и вскоре пачки полетели в нас одна за одной. Некоторые долетали в целости, какие-то разъединялись на лету, и вскоре все пространство перед кассой было усеяно разноцветными денежными знаками самого разного достоинства.

Народ прекратил драться и стал лихорадочно хватать разлетевшееся по полу добро. Мне повезло, что я так и остался сидеть, не пытаясь подняться. Пользуясь своим преимуществом, я нашарил несколько пачек, не глядя рассовал их по карманам, а потом кровь перестала течь по векам, зрение вернулось, и я принялся собирать отдельные бумажки, отбивая тянущиеся со всех сторон руки.

Когда я нацелился на смятую сотенную, кто-то сильно укусил меня за предплечье. Я машинально отдернул руку и увидел среди частокола топчущихся ног свою черноволосую из отдела кадров. Девица стояла на четвереньках и смотрела на меня в упор налившимися кровью глазами. Вокруг правого у нее распухло, как бывает после сильного удара, губы были разбиты, а под носом запеклась кровь. Она спрятала отвоеванную сотенную за лифчик, предостерегающе фыркнула в мою сторону как рассерженная кошка, тут же потеряла ко мне интерес, легла на живот и, извиваясь как змея, поползла дальше по полу в поисках дензнаков. Я сопровождал ее взглядом. В какой-то момент мне удалось заглянуть между ее загорелых ног и увидеть узкие белые трусы, что возбудило меня до такой степени, что я забыл о деньгах и проворно потрусил за ней на четвереньках, но не успел пробежать пары метров, как стукнулся головой во что-то твердое.

– Твою мать! – раздался знакомый голос и чьи-то крепкие руки подхватили мня за подмышки, рванули вверх. – Чуть ногу мне не сломал, тезка…

Мы с прихрамывающим Викентьичем прошли по коридору, спустились по лестнице и оказались на свежем воздухе, где я чуток пришел в себя.

– Чего башкой вертишь? – спросил Викентьич.

– Да я это… тут одна из отдела кадров была…

– Черненькая такая?

Я кивнул.

– Угу.

– Это Тамара, – уверенно сказал Викентьич. – Она на «Текстиле» самая красивая, на нее тут полфабрики дрочит.

– А… это… с ней никак нельзя… ну, это…

– Забудь, – сказал Викентьич. – Знаешь, сколько уже к ней подкатиться пробовало. Пока еще никому не удалось.

– Ничего, я буду первым, – сказал я. Потом подумал и добавил: – И последним.

– Она, кстати, старше тебя. Ей двадцать, кажется. Или двадцать один.

– Ну и что, – сказал я.

Викентьич хмыкнул.

– Ну-ну, – помолчав, скептически сказал он. – Давай, дерзай.

– С ней еще блондиночка работает, – зачем-то сказал я. – Конечно, не такая, как моя, но тоже вполне.

– Знаю, – сказал Викентьич. – Вот с ней бы я точно познакомиться не отказался. Она мне как-то попроще кажется, и тоже красивая. А о Тамаре и мечтать нечего.

– Ничего. Я, когда с Тамаркой закручу, про тебя не забуду. Я с ней буду, а ты с блондинкой.

Викентьич опять скептически хмыкнул и опять сказал:

– Ну-ну… – Он, кажется, хотел что-то добавить, но в итоге просто хлопнул меня по плечу. – Ладно, пошли в цех, герой-любовник.

– Пошли…

Мы миновали второй ткацкий и тут я очнулся. То есть, так мне показалось. На самом деле я, кажется, просто на секунду потерял над собой контроль. Ну, так бывает иногда из-за жары или чего-то еще. Кажется, я даже покачнулся, потеряв равновесие, а может, мне это показалось.

Я бросил быстрый взгляд на Викентьича, а тот озадаченно посмотрел на меня. Мы оба притормозили.

– Деньги получил? – неуверенно спросил он.

– Вроде, – так же неуверенно сказал я. – А ты?

Викентьич полез в боковой карман робы и достал кучку скомканных бумажек.

– Ого! – разгладив их и пересчитав, сказал он. И сунул все обратно в карман.

– Чего? – спросил я.

– Да неплохо выписали, – сказал Викентьич, – я даже не рассчитывал на столько. Может, какую премию дополнительную насчитали.

– Может, – сказал я.

– Ну, а ты чего молчишь. Сколько получил-то?

Мы постепенно выровняли шаг. Я сунул левую руку в карман и нащупал там две или три тугие пачки. Мне почему-то показалось, что это деньги, и я поспешно вытащил руку. Затем полез в правый карман и нащупал там еще пару пачек и много скомканных бумажек. Подумав секунду, я осторожно достал часть этих бумажек.

– Ни хрена себе! – сказал Викентьич, а я, ничего не понимая, смотрел на пять мятых червонцев и пять пятирублевок. – Это ты семьдесят пять рублей всего за неделю намолотил. Зарплаты нам всем, что ли, повысили…

– Наверное, – сказал я и быстро спрятал деньги обратно.

– Говорил я тебе, что Аркадьич нормальный мужик.

– Нормальный, – согласился я и почесал вдруг засвербевший левый бок.

– У тебя там с глазами что-то, – сказал Викентьич.

– С глазами?

– С веками. Расцарапаны, что ли.

Я прикрыл глаза, осторожно потрогал веки.

– Да нормально вроде…

– Вон, опять… – зло сказал Викентьич, когда мы вышли на финишную прямую. – Ну конечно, ни дня без приключений… а как же еще… у нас ведь это давно вошло в норму…

Я увидел, что перед нашим цехом стоит автопогрузчик, а вокруг суетится народ, наши и складские. Мы подошли и Викентьич поманил пальцем Волкова. Покрасневший от злости, он размахивал руками, доказывая что-то тому мужику с бородой, начальнику складских. Бородатый держал в руке какую-то фигню, типа древка от флага, с насаженным на конец заточенным лезвием, кажется, из полотна механической пилы.

– Чего тут у вас, – спросил Викентьич.

– А сам как думаешь? – сказал кузнец. И, сплюнув под ноги, махнул рукой в сторону погрузчика. – Короче, стоим с мужиками возле цеха, перекуриваем…

– Вообще-то курить положено в курилке, – машинально сказал Викентьич, – а то дождетесь, что пожарник опять до нашего цеха докопается. – Он перехватил взгляд Вакулы и поднял ладони. – Ладно, ладно, молчу… Что дальше?

– Ну а что дальше… – ворчливо передразнил тот и вдруг замялся.

– Так что?

Волков неуверенно посмотрел на Викентьича, пожал плечами.

– Потом… ну, короче…

– Да что ты мямлишь! – рявкнул Викентьич. – Что потом-то?

– Да ничего потом. Погрузчик ворота протаранил, вот что.

– А откуда и в каком направлении он ехал?

– Да не знаю я! Я в этот момент отвлекся слегка, короче… – пробурчал Волков и мне показалось, что он не решился что-то сказать.

Викентьич посмотрел на него недоверчиво.

– Ладно, давай спросим у этих; может, у них с памятью дела получше, – сказал он и я двинулся за ним к бородатому. – Слушай, Саныч… Может, объяснишь, что за фигня с вашим водилой постоянно происходит. Он у вас что, всю дорогу пьяный, или не высыпается?