Жанна Лебедева - Очень босоногая история: Маньяк на свободе! Страница 28

У Храма его ждал конь, черный как сама ночь. Человек запрыгнул на него, приладив к седлу громадный полуторный меч, и помчался во тьму.

Лихославль, частный сектор.

Прибывший на запасной путь лихославльского вокзала электропоезд Тверь — Бологое распахнул свои двери, выпуская людей, которые спрыгивали с высоких ступеней рижских вагонов и, игнорируя недавно построенный мост, словно муравьи переползали главные пути Октябрьской магистрали. Пожалуй, трудно было еще где–то найти столько экстравагантной публики. Рыбаки с сетями и удочками, бабушки с доисторическими хозяйственными сумками–тележками, которые их владелицы героически переваливали через сварные рельсы главного хода, и нефоры всех мастей.

Прокашлявшись своим металлическим кашлем, громкоговоритель известил лихославльцев и гостей города:

— По первому главному специальный поезд, специальный поезд по первому главному. Будьте внимательны и осторожны!

Громогласный гудок заставил толпу пассажиров электропоезда расступиться. К вокзалу, сбавляя скорость дисковыми тормозами, приближался состав, ведомый мощным скоростным локомотивом, но состоящий всего из 7 вагонов, раскрашенных в синий с красным. И локомотив, и вагоны смотрелись с иголочки. Трудно было поверить, что в России возможна такая аккуратность.

Но еще более странным было то, что одна из дверей вагона–лаборатории открылась, причем не на сторону вокзала, а прямо на второй главный путь, куда и спустился крепкий молодой человек в хорошо сидящем черном костюме. Перебравшись через пути, он уверенно зашагал по одной из прямых улиц, расчерчивающих на участки район частной застройки, к окраинам города, где уже много лет стоят заброшенные самосвалы ЗИЛ, и трехногая овчарка Ахмед ревностно охраняет их проржавевшие остовы от внимания назойливых туристов.

Человек в черном костюме не заметил, что его внимательно проводили взглядом. Монах на полунедостроенном пешеходном мосту пристально посмотрел вслед удаляющейся по пыльной дороге черной фигуре.

…Этот дом местные обходили стороной уже несколько лет. Одноэтажный, покосивишийся, но тем не менее довольно большой, он был покрыт синей и зеленой краской, не обновлявшейся уже много лет. Шиферная крыша поросла мхом, часть окон была заколочена, а в остальных виднелись отвратительные цветы бледно–розового цвета молодого кальмара. Говорили, что общение с его хозяйкой вызывает шизофрению.

Дом стоял там, где окраина Лихославля переходит в пустыри. Почему–то в поле за домом трава была на удивление хилая. Даже вездесущий борщевик, ядовитым ковром покрывающий летом пустыри тверской области, не рискнул пустить тут свои корни.

Деревянная дверь дома, обитая дермантином мерзко–коричневого цвета раскрылась и на пороге появилась старуха лет шестидесяти, держащая таз с кормом для куриц в своих красных жирных руках, напоминающих клешни гигантского краба. Ее грязные седые волосы были собраны в громадный пучок, который смотрелся как громадный чудовищный нарост, захвативший и поработивший мозг старой женщины.

Скверно кудахтая, злобные облезлые курицы выскочили из громадного металлического курятника и налетели на таз, предвкушая обильную сытную жрачку. Старуха зловеще улыбнулась и выхватила из кудахтающего клубка двух птиц — по одной каждой из своих ручищ. Неспешным шагом она подошла к большой деревянной плахе, положила на нее птиц и уверенным ударом большого топора перерубила им шеи, из которых брызнула кровь прямо на серый, весь в пятнах, фартук.

— Гостей надо кормить!

Пока старуха свежевала куриц, калитка открылась, и во двор вошел молодой мужчина в строгом черном, несколько старомодном костюме. В Лихославле увидеть такого человека было практически нереально, но старуха не обратила на него никакого внимания. Также, как и он на нее — не здороваясь с хозяйкой, мужчина прошел в дом. Соседи утверждают, что обратно он не выходил.

Подземелья, месторасположение неизвестно.

Артем очнулся оттого, что свет в чудовищных катакомбах загорелся ярче. Теперь он мог разглядеть: он находится в клетке, висящей под потолком куполообразного зала. Таких клеток в тусклом богомерзком свете ему удалось разглядеть еще с пару десятков. Тьма не давала возможности рассмотреть существ, обитающих в них, но обилие душераздирающих звуков красноречиво свидетельствовало о том, что люди тут в явном меньшинстве.

Пол зала рассекали трещины, которые складывались в рисунки, значения которых он не мог понять, но всем нутром ощущал их чудовищный, богохульный смысл. Из многих трещин поднимались цветные зловонные испарения, фосфорецирующие в полутьме. По периметру зала виднелись многочисленные ходы разного размера, каждый из которых был забран массивной прочной решеткой.

Артем стал вспоминать, как сюда попал. Фотосессия в Химках, будь она неладна. Потом разговор с начальником станции. Потом какой–то странный поезд. Потом провал в памяти, и он здесь. Как такое могло случиться? Неужели этот кошмар не сон, который скоро закончится? Что от него хотят? Что с ним будет?

Неожиданно одна из решеток со скрипом ушла в стену. В зал вошел человек в черном одеянии, и в этот момент свет вспыхнул еще ярче. Человек вышел в центр комнаты, где было подобие черного алтаря.

— Йа Шуб Ниггурат! О, Черный Козел Лесов с Тысячью Младых! — произнес человек, и от звука его голоса задрожал свод. Он поднял вверх руки и иступленно запел. Чудовищную богохульную песню подхватили голоса из глубинных пещер. Артем заткнул уши, но звуки стали ненамного тише.

В разгар невозможной в своей чудовищности мессы поднялась решетка самого большого прохода, и оттуда вышло чудовище высотой метров в шесть. Это была тварь на двух ногах, с четырьмя мощными руками и огромной головой, похожей на голову ящера. Создание шумно и зловонно дышало, оглядывая помещение шестью глазами.

Одна из клеток резко пошла вниз, опускаемая неведомой лебедкой. Несколько мелких тварей выбежало из боковых проходов, открыли клетку и вытолкали из нее человека.

Артем видел, что это мужчина лет пятидесяти, а может быть и моложе, довольно крепкого телосложения, но затрапезно–замызганного вида. Чудовище уставилось на бомжа своими шестью глазами и, через секунду в несколько прыжков оказавшись рядом, схватило несчастного всеми четырьмя руками. Не медля создание открыло рот и запихнуло туда свою жертву, так что из открытой пасти торчали только голени. Несчастный сучил ногами и, вероятно, молил о пощаде, а чудовище спокойно ждало когда он немного успокоится. Наконец, с влажным чавканьем тварь заглотила еще живого человека. Было видно, как большой комок прокатился по массивной шее и исчез в толще нечестивой плоти.

Черный человек просто сиял от увиденного зрелища. Он посмотрел в глаза твари, и та послушно удалилась в лаз, откуда прежде выбралась, унося в своем зловонном брюхе заживо переваривающегося человека.

От произошедшего на его глазах ужаса Артем не мог пошевелиться. Вдруг клетка с ним начала опускаться. Бедняга фотограф в ужасе решил, что подошла и его очередь. Он стал судорожно вспоминать слова хоть какой–нибудь молитвы, чтобы отвратить от себя такую ужасную смерть. Видимо, его мольба была услышана, потому что когда дверь клетки открылась, никто не собирался его пожирать. Наоборот, ему самому дали поесть и снова подняли клетку.

Блюд было очень много, и все они были приготовлены из курицы. Но до чего великолепно эта курица была приготовлена! Еще никогда парень не ел ничего более вкусного. Артем глодал косточки и не мог остановиться. Что ж, если будут так кормить, то, пожалуй, не так уж тут и плохо. Через силу заталкивая в себя последние куски своей громадной порции, горе–фотограф даже не догадывался, на что обрекает себя, поедая эту богохульную курицу.

Глава 10. «Что с тобою сделал русский рок, парень?»

Тверь, Ближнее Заволжье, улица Скворцова — Степанова.

Ася Соколова резво вскочила с кровати. Она была «жаворонком», просыпалась по утрам легко и выглядела бодрой и свежей. Она запнулась, чуть не упала, из–под ног испуганно вылетела мелкая рыжая кошка практически без лап.

— Шарик! Раздавлю ведь когда–нибудь!

Шарик обиженно мяукнула и понеслась к миске. Ася достала из холодильника кошкин (и свой по совместительству) завтрак, поставила разогревать и унеслась в ванную. Кошка носила эту преимущественно собачью и самцовую кличку не случайно — она отличалась неумеренным аппетитом, могла в момент слопать целую миску неважно чего и вылизывать ее чуть ли не до дырки, после чего ее бока раздувались, делая ее похожей на пресловутую геометрическую фигуру с крошечными ногами. Кошка была подобрана Асей на улице еще совсем котенком, но с тех пор она особо и не выросла, хотя и ела за троих. Сначала Ася думала, что кошка — мутант, но Ногофоб популярно объяснил ей, что эта коротконогая порода называется «манчкин». Кошка же носилась по дому быстрее и проворнее, чем иные котята с нормальными лапами.