Александр Бруссуев - Радуга 2 Страница 3

Девушка даже задохнулась от возмущения. Она ругалась, как торговка арбузами на рынке Харькова и, казалось, готова была схлестнуться в рукопашной.

— Петербурх? Петербурх? — переспрашивала она. — Львив! — Львив!

Шурик сделал правильный вывод: официантка сошла с ума. Какой, к едрене-фене Львов? Почему, к чертям собачьим, Львов? Или — Львов? И это он сошел с ума?

Он, стараясь сохранять достоинство, опять подошел к окну и попытался найти десять отличий петербургского пейзажа от львовского. Все очень напоминало улицу Большую Морскую, где он частенько прогуливался. Впрочем, пес его знает, может у них во Львове тоже есть аналогичное архитектурное, дорожное и оконное решение, как в Питере.

Чего там точно нет, так это одиозного подсвеченного зеркала «Still Starving», презентованного заведению после памятных сеансов «Белого Шума». Шурик, не обращая внимания на лай официантки, подошел к раритету — он стоял на своем штатном месте. Чего не было — так это искусного вытеснения амальгамированного слоя, образующего страшную футуристическую картину злобно скалящегося черепа — «Демона дорог», как его окрестила Саша Матросова.

— Как же так? — пробормотал Шурик. — Почему это- так?

Он бы расстроился еще больше, если бы на шум, откуда ни возьмись, появилась пыльная администраторша кафе. Она тоже была несколько не в себе, но, скорее, просто от того, что последние несколько десятков минут старательно пыталась вычистить с себя неведомо откуда взявшуюся белую пыль. Полного успеха достичь ей не удалось.

— Молодой человек, зачем вы хотели видеть- администратора?

— Ради бога, прошу меня извинить, у нас тут спор возник с- вашей официанткой: Львов это, или, все-таки, Питер? — Шурик, понимая всю глупость сказанных слов, удрученно пожал плечами.

Где-то далеко взвыли замолкшие, было, сирены, кто-то несколько раз дернул входную дверь, но войти не отважился. Администратор потянула носом, пытаясь создать свое мнение о пристрастиях смутно знакомого по прежним посещениям ее заведения посетителя.

— Во-первых, обрадую Вас, или, наоборот, разочарую — это- Санкт-Петербург. Во-вторых, эта девушка, с которой Вы тут столь интересно проводите время — не имеет отношения к персоналу нашего кафе. Ну, а в-третьих, у Вас есть выбор: сделать заказ, либо перестать валять дурака и покинуть нас, — очень строго сказала администратор.

— Ура! — внезапно порадовался Шурик едва слышно, чтоб- псевдоофициантка не слышала. — Тогда мне куриную ногу, или руку, салат с клюквой, хлеб и Ваш чай «Гринфилд».

Украинка, пытавшаяся сначала вставить в беседу свою реплику, вдруг начала почти испуганно озираться по сторонам, покраснела и даже вспотела. Она вышла из-за стойки, повинуясь одному строгому взгляду администратора, и теперь не знала, куда себя деть. Также она не знала, куда деть свои полные руки, спрятала их за спину и безостановочно теребила свою униформу, которая вполне соответствовала работницам ресторанов, кафе во всем мире.

— Так это не Украина? — совсем по-русски обратилась она к- Шурику.

— Вот и хорошо, что Вы начинаете понимать, — ответил- он.

— Так мне что делать-то? Я ж только что была на работе на- улице Вильной, что во Львове?

Шурик, не очень доверяя словам девушки, пытался что-нибудь сказать: чтоб прекратила свой спектакль, чтоб остановили «скрытую камеру», чтоб не мешала, в конце концов. Но передумал, уж больно обескуражено та выглядела. Если она действительно со Львова, как здесь оказалась? Опоили и вывезли? Зачем?

— Есть кто знакомые в Петербурге? — спросил он, но- наткнувшись на ответный взгляд, добавил. — В России?

Та призадумалась, но отвечать не спешила, не доверяла.

Шурик достал свой телефон и протянул девушке:

— Можешь позвонить в свой Львов, так уж и быть. — Когда былая официантка принялась поспешно попадать пальцами в кнопки номера, он продолжил:

— Вообще-то я не очень уважаю продавцов. Они — как- связисты по меткому выражению моего шефа. А связисты — это те, кто получают деньги за непредоставленные услуги. Продают возможность, так сказать, а не конечный результат. Заплатил в ЖКХ, а они, бац — и отключили воду. На четыре с половиной дня. Без перерасчета. Внес деньги на телефон, а с него и дозвониться никуда нельзя — в трубке сплошная подлость и хрюканье. И аппарат вроде бы исправный, а вот линия перегружена или вообще оборвана. Деньги обратно никто не вернет. В банке за любое телодвижение — плати, товарисч! Про продавцов и говорить нечего. Поди попробуй вернуть деньги за втюханную тебе лажу. Вот и получается, что связисты — это обособленная по складу характера группа людей, объединенная работой в сфере предоставления услуг. И «связисты» — самая безобидная общность человеческого распада.

Девушка, уже несколько раз набиравшая свои заветные цифры и вслушивающаяся после этого в трубку, всплеснула в отчаянье руками:

— Та! Не получается! — Шурик, приняв телефон, попробовал сам вызвонить продиктованный номер, но безуспешно: вместо гудков всегда получался сигнал «занято». Тогда он попробовал позвонить домой — тот же самый результат. Занято. Аполлинарий тоже не откликался. Не откликались даже сервисные номера равнодушного «Мегафона», будущее которого зависело от нас. Ни Билайн, ни Теле 2 изменения в картину не внесли. Даже рабочая трубка с независимым мировым покрытием отказывалась от общения. Все номера стали внезапно занятыми.

Подошла администратор с заказом, взглянула на выложенные на столе «симки».

— Что-то случилось? — Да вот, беда какая: сигнал есть, заряда батареи- достаточно, деньги на счету имеются, иначе бы телефон не регистрировался в сети. Все в порядке — дозвониться невозможно. Занято.

Администратор достала свой «Самсунг» и отошла с ним к окну. Пока Шурик ел, она все пыталась куда-то дозвониться. Наверно, тоже безуспешно, потому что на ее лице появилось смесь выражения досады с отчаяньем. Наконец, прекратив бороться, она пошла в недра своего кафе:

— Попробую по стационарному, или еще по Скайпу. — Шурик кивнул, псевдоофициантка села за соседний столик и опустила голову на руки.

Еда была, где требовалось, горячей, где требовалось — соленой. Но вкус почему-то изменился. Шурик, старательно доев, пришел к выводу: что курица, что салат, что хлеб, и даже кофе — сделались ужасно постными. Никакой специфики, будто рецепторы отказали. Словно пластмассу поел

— Ничего не получается, — сообщила вернувшаяся- администратор. — Интернет вообще умер. Телефонная станция тоже, то есть постоянно дает «занято». Наверно, что-то произошло.

— Да вы телевизор включите, — предложил Шурик. — Сразу- ясно станет, террористы ли, или глобальные технические неполадки.

— Ага, по телевизору обязательно всю правду расскажут, — криво усмехнулась администратор, однако щелкнула кнопкой на пульте.

Засветился экраном первый канал. Может быть, конечно, его стоило называть «Первым новостным каналом», но то, что он выдавал на всеобщее обозрение, было, по меньшей мере, странным. В каком-то строгом помещении, может быть, даже в студии, бесновались гномы. Они выпячивали друг перед другом свои чахлые груди с топорщившимися большими узлами галстуков, дули щеки и пучили глаза. Потом они хватались друг у друга за лацканы пиджаков и кубарем валялись по полу. Было непонятно их количество: то ли два, то ли три, то ли больше. Иногда блестели погоны. Гномы временами начинали блеять на все голоса. Вполне вероятно, что они пытались сказать что-то важное, но выходило плохо. Просто никто не знал гномьего языка. Или гномы не знали человечьего.

— Это что за пьяные выходки? — огорчилась- администратор.

— Мы сошли с ума? — добавила девушка из Львова. — Знаете, мне так кажется, что нам всем нужно разбегаться- по домам, — предложил Шурик.

Администратор согласно кивнула, а украинка заплакала.

2. Иван миллион лет спустя

Ивану было как-то очень неудобно лежать. Он даже натружено захрипел, пытаясь перевернуться на спину. Но и это сделать не удалось — рюкзак мешал, а также что-то, удерживающее его. Это что-то было тяжелым, громоздким и потрескивало при шевелении, как шкаф.

Ваня осторожно освободил от лямки одну руку и попытался пощупать ею сбоку и перед собой. Это сделать удалось, пальцы наткнулись на что-то, донельзя напоминающее книгу в твердом переплете. Перед головой свободного пространства не имелось вообще, зато ногами можно было осторожно двигать из стороны в сторону.

Этим Иван и занялся, спустя некоторое время попытавшись попятиться. Успешно попытался. Что-то сверху заскрипело и опять придавило, но уже чуть легче. Он воодушевился экспериментом и начал активно выбираться из этого тесного замкнутого пространства. Наконец, ноги ощутили оперативный простор. Извернувшись в последний раз, ему удалось вдохнуть полной грудью, обнаруживая себя всему белому свету. Рюкзак, конечно, остался сорванным где-то под этой темной громадой.