Ирина Скидневская - Фэнтези-2005 Страница 30

Их было шестеро.

И во всех книгах написано, что их было шестеро. И кого ни спроси в королевстве Юм, каждый скажет тебе: «Их было шестеро».

Шесть королевских детей: принцев и принцесс — сильных и властных, владевших тайным знанием и древней мудростью… Каждый из них отдал жизнь в борьбе с тем, что позднее певцы прозвали Темным Демоном, а мыслители нарекли Воплощением Зла, впервые пришедшего в этот мир. И каждый заслуженно был назван героем. Их имена и почетные титулы может перечислить любой. И добавить при этом, что они вышли навстречу Тьме, отдали ей свои жизни и этим остановили ее. А если бы не они, все в королевстве Юм сейчас было бы совсем другим, а может быть, королевства Юм не стало бы вовсе. Потому что в те черные времена Тьма была столь сильна, что могла поглотить страну целиком, и кто знает, что бы с ней сталось… Так пишут в книгах, так поют в песнях. И это весьма похоже на правду.

Их было шестеро. И во всех книгах написано, что их было шестеро. И кого ни спроси в королевстве Юм, каждый скажет тебе: «Их было шестеро». И только я один знаю, что был седьмой. Он был вместе с ними, и тоже шел навстречу врагу, и с успехом сыграл свою роль, внес свой вклад в общее дело. Он единственный остался жив, хоть и не вернулся в родной город, где о нем больше никто даже не вспомнил. О нем никогда не пели песен, не писали книг. О нем забыли все: и певцы, и мудрецы, и простолюдины. Но он живет по сей день, вот уже много веков…

И этот седьмой — я.

Я был самым старшим из детей короля и, родившись, еще застал лучшие времена королевства Юм. Тогда никто не мог даже представить того, что позднее певцы прозвали Темным Демоном, а мыслители нарекли Воплощением Зла, впервые пришедшего в этот мир. Тогда мою землю еще не омрачил его приход и не осквернило ожидание этого прихода. Я вспоминаю детство, и мне кажется, что тогда по всей земле цвели сады, зеленели леса, а на ветвях сидели большие и пестрые птицы с длинными хвостами. Меж деревьев по упругой траве гордо ступали олени с рогами ветвистыми, как родословное древо моей семьи. Народ был сыт и доволен, соседние государства — миролюбивы и дружественны. При дворе много и успешно занимались науками и искусствами; пахло красками, слышалась музыка, пение, то и дело устраивались философские диспуты и поединки чародеев. Звездочеты смотрели на небо, алхимики делали золото из свинца.

С младенческих лет со мной занимались лучшие мастера — я постиг в совершенстве живопись, преуспел в игре на флейте. Другому меня не учили — тогда казалось, другого не надо. Все люди были как дети, и страна моя, кажется, тоже была девочкой. Хотя кое-что очень важное, упущенное ныне, мне привили, но значение этого я понял гораздо позже, уже здесь, в хижине на склоне Синей Горы.

Как ни долго длились чудесные времена — все изменилось в одни короткие сутки. Я проснулся в полночь от странного беспокойства и вышел на балкон. Я заметил, как в небе вспыхнула звезда и, перечеркнув наискось темный купол, упала замертво посреди Дворцовой площади. Она зашипела в луже, выбросила последний сноп искр и погасла — только где-то внутри ее тайным знаком мерцал холодный зеленоватый свет. И тотчас же площадь загудела испуганными голосами — люди сбегались со всех сторон, окружая звезду. Я только сейчас заметил, что в городе никто не спит, все окна открыты, и в них беспокойно маячат людские лица. Все проснулись, как и я, будто знали — что-то должно случиться. Люди в те годы чувствовали гораздо больше, чем теперь… Я смотрел на их суету и вместе с ними ничего не понимал.

А на другой день со стороны гор появилась черная птица. И снова весь город собрался, будто ждал ее прилета, будто знал об этом заранее.

Подняв головы, все внимательно следили за ее приближением. Сначала на белом фоне облаков появилась черная точка, затем стал различим силуэт, послышалось хлопанье крыльев, и огромная птица зависла над Дворцовой площадью. Прочертив над ней три круга, птица что-то выпустила из когтей и улетела.

Люди обступили упавший предмет — это был черный алмаз размером с кулак. И внутри его, если вглядеться, можно было различить беспокойное красное сияние.

Мертвую звезду и большой черный алмаз в шкатулках красного дерева торжественно принесли в Совет Мудрецов. Двенадцать дней лучшие маги и мудрецы королевства Юм толковали эти знаки — лили воск и свинец, бросали травы в огонь, смотрели на воду, говорили с богами. Лишь на тринадцатый день Первый Маг, собрав мнения всех мудрецов и магов, предстал пред королем и населением города.

Первый Маг, мой главный и любимый учитель, вышел на середину, и тронный зал затих в готовности слушать его.

— О король, — сказал он, обращаясь к моему отцу, — о жители славного города, — добавил он, окинув взглядом зал, — знак этот страшен и сулит нам великие беды. И наше счастье, что он подоспел вовремя. Случилось то, чего ранее не бывало. Нарушились вековые покой и равновесие. Что-то лопнуло в системе Мира, существовавшей доселе, и он стал другим. Точнее, становится другим каждый час и день. И скажется это ровно через двадцать четыре года, когда долина за Синей Горой провалится к самому центру земли, и явится то, чего мы пока не знали. Приход этот может стать гибельным для королевства Юм, и только дети нашего короля, принцы и принцессы, сильные и властные, владеющие тайным знанием и древней мудростью, смогут противостоять этому. Зло накатит волной, и нужно быть готовым встретить его — только так можно спасти королевство Юм… Это первое, что я хотел сказать…

Маг опустил голову и замолчал, и весь зал, затаив дыхание, ждал, когда он продолжит. И я, сидя на маленьком стульчике по правую руку от трона отца, тоже с любопытством ждал, что же еще скажет этот умнейший, столь уважаемый мною человек. Тот человек, что с глубокого детства учил меня тонкостям повседневной магии, учил, как вести себя, чтобы ничем не нарушить хрупкую ткань Мироздания, чтобы быть в согласии с ним и не накликать беду, о чем думать и что чувствовать, чтобы сопутствовали удача и счастье. Что же так озадачило этого мудрейшего и, стало быть, счастливейшего человека? Я никогда еще не видел его таким растерянным. Он явно волновался, и эта пауза была вызвана отнюдь не желанием произвести впечатление, как думали многие, а той тщательностью, с которой он подбирал слова. Однако мне это стало понятно гораздо позже…

— И второе, — сказал он наконец, — я немедленно должен покинуть королевство Юм. Я должен идти и там, в месте разрыва, сделать все возможное, чтобы грядущая битва состоялась и победа осталась за нами…

Первый Маг закончил речь и в полной тишине двинулся через зал. Шаги покатились по мрамору, разбрасывая эхо по стенам. Сначала всем показалось, что он идет к королю, моему отцу, но он шел ко мне.

Я удивился.

Он протянул мне руку — я встал.

Первый Маг снял со своей руки большой перстень, носивший имя Сердце Мира, и надел его мне на палец.

— Благословляю тебя, — сказал он. — Когда наступит время, этот перстень сам подскажет тебе, что делать.

Сказав это, Первый Маг поклонился отцу и вышел.

И король, отец мой, молча проводил его взглядом, а потом встал и, не проронив ни звука, тоже покинул зал.

И больше не было сказано ни слова, однако с этого дня — я хорошо его помню — в королевстве Юм все стало совсем другим. Место Первого Мага во главе Совета Мудрецов занял Великий Стратег. Он был совсем другим человеком, и эта смена стала для меня приметой времени.

В первый же день из замка исчезли художники и музыканты. Первый Маг был их покровителем. Все говорили, что теперь не до них. Их место заняли мастера шпаги, копья и лука. Совсем другим занимались теперь колдуны и маги: все готовились к решающей битве, и сестру мою Камиллу, родившуюся незадолго до всех этих событий, учили уже совсем не тому, чему в ее возрасте учили меня.

Ее учили владеть огнем: высекать пальцами пламя, разжигать и гасить его, направлять на противника с точностью до полулоктя. Напряженным жаром веяло от нее. Огонь следовал за нею повсюду, как верный пес, вьющийся у ног; сотнями языков он лизал ее руки, не причиняя вреда. Зато стоило ей захотеть, и он взвивался к небу столбом. Через несколько лет ей присвоили титул Повелительницы Огня.

Моего брата Нума, родившегося чуть позже, учили управлять водой. Он мог привлекать небесную влагу и подземные водные струи, умел изменять русла рек, замедлять и ускорять их течение, сильной волной он мог сбить противника с ног и утопить его, а сам при этом оставался сухим. Всегда веяло от него сыростью и прохладой — казалось, вода постоянно клокотала у его ног. Через несколько лет ему присвоили титул Властелина Вод.

Вслед за Нумом родилась двойня — две девочки, Инга и Елга. Они поделили между собой живую и неживую природу.

Инга приобрела безграничную власть над животными и растениями. Стоило ей поднять руку, как из чащи выходили волки; барсы, неуловимые, как тени камней, спускались с отвесных круч; из глубоких берлог, грузные и неотвратимые, как темные годы, поднимались невыспавшиеся медведи; туры, лоси и буйволы, опустив венценосные головы, спешили к ней. По ее знаку дуб опускал могучие ветви на плечи противников, лесной орешник хлестал их упругими прутьями, тростник сек острыми краями листьев.