Лорел Гамильтон - Список на ликвидацию Страница 32

— Слишком сильно? — спросил он.

Щекой он прижался к моему бедру, другая рука обернулась вокруг другого бедра, приподнимая его и отводя в сторону.

— Чуть-чуть, — ответила я с придыханием.

— Ты всюду любишь зубы?

Странной была эта серьезность, когда его лицо было у меня между ногами. Но если учесть, рядом с чем оно было, вопрос был серьезным.

— Нет, не всюду.

Он улыбнулся — губы изогнулись, ямочки около рта стали еще глубже.

— Тогда на этом месте больше их не будет.

Честно говоря, покусывание с внутренней стороны бедра — штука хорошая, если выполняется правильно, и чуть-чуть зубов в интимных местах на меня хорошо действует, но Этана я не знаю. Мысль остаться по эту сторону риска показалась мне правильной.

— Что-нибудь еще такое, что ты хочешь, чтобы я сделал?

Я задумалась. Он вытянул мне ногу и положил себе на бок, другое мое бедро использовав как подушку. Как-то очень расслабленно.

— Постарайся не оставить следов, которые мне придется объяснять другим копам.

— Но там, где не видно, можно?

— Зависит от того, какой след. Но если я в правильном настроении, то люблю, когда они остаются.

— Что я могу сделать, чтобы привести тебя в правильное настроение?

— Ты любишь оставлять следы?

— Только если ты это любишь.

— А что любишь ты?

Настроение секса и соблазна переходило постепенно во что-то более нормальное.

Он улыбнулся почти застенчиво. Хотя это слово не совсем уместно, когда мужчина лежит щекой у тебя на бедре и смотрит на самые тайные части твоего тела, но все равно правда.

— Скажи, — потребовала я.

Он наморщил лоб и спросил:

— Тебе действительно интересно?

— Конечно.

Он погладил мне внутреннюю поверхность бедра, просто погладил.

— Почему «конечно»?

— Я хочу, чтобы тебе тоже было в радость.

Он улыбнулся, и вдруг серые глаза наполнились чем-то очень похожим на смех.

— Мне еще как в радость. Мне надо, чтобы обязательно было в радость тебе.

— Почему?

— Если тебе будет в радость, больше шансов, что ты опять со мной окажешься.

Идеальная мужская логика.

— Но я все-таки хочу знать, что тебе приятно, Этан.

У него лицо стало озадаченным:

— Люблю секс с девушками.

Я не могла не улыбнуться:

— Это, кажется, мы обеспечили.

Он снова усмехнулся, и снова лицо у него стало застенчивым.

— Я хочу трогать тебя везде, где ты позволишь. Хочу столько тебя, сколько смогу получить. Хочу всего, что ты разрешишь мне делать. — Застенчивый вид сменился несколько печальным.

— Когда я начну утолять ardeur, мы оба во многом потеряем над собой контроль.

— Я не хочу терять контроль слишком рано, — сказал он. — Я хочу подольше.

Я кивнула:

— Мне нужно напитаться и вернуться к расследованию убийства, но… давно у тебя не было?

Он покачал головой, потерся щекой о мою ногу.

— Не хочу говорить. Иначе получается секс из жалости.

Я погладила ступней его ногу и позволила себе выразить на лице, как он восхитителен, свернувшийся у моих ног. Я все еще не видела его голым целиком, но если там хоть вполовину так же красиво, как сверху, то посмотреть стоит. Я дала ему увидеть, что я его вижу, и он красив. И он желанный, и я поняла, что ardeur теперь не только к сексу имеет отношение. Он требовал все больше и больше: дать партнеру то, чего он желает в сердце своем. Этан хотел того, чего хотят многие: быть для кого-то желанным. Все мы этого хотим. И я изо всех сил постаралась ему показать, что я его желаю.

Лицо у него стало слегка удивленным, будто никто уже очень давно так на него не смотрел. Я протянула ему руку.

— Наверное, я сначала это сделаю, — сказал он.

— Поверь мне, я хочу этого, но сперва я хочу целоваться и обниматься. А после орального секса мне сразу захочется, чтобы ты мне засадил.

У него глаза открылись шире, он вздрогнул.

— Что такое?

— Твой разговор…

— Я что-то не так сказала?

— Нет, это классно. Это просто… идеально.

Он встал на четвереньки, подполз ко мне, и я впервые увидела его совершенно голым.

Лицо его было прямо над моим, и он сказал:

— Ты на мои части смотришь так, как некоторые мужчины смотрят на груди.

Я покраснела невольно, глянула сердито на него, стоящего коленями между моих раздвинутых ног, руки у меня на плечах, и оба мы совершенно голые. Я попыталась напустить на себя достоинство и позорно провалилась. Он улыбался мне, и эта широкая улыбка с ямочками сказала мне, что действительно ему хорошо.

— Я не думал, что ты покраснеешь.

Я продолжала смотреть недовольно, и краска сбежала с лица. Попыталась сложить руки на груди — но при моих размерах это не получается.

Он лег рядом со мной, приподнявшись на локте, смотрел мне в лицо.

— Многого я ожидал от тебя, Анита, но не этого.

— Не чего? Что я покраснею?

— Это, и еще ты такая… — Он коснулся моих волос, осторожно, будто не зная, позволю ли я. Я не возразила, и он погладил мне щеку. — Такая милая.

— Я не милая.

Он улыбнулся:

— Трогательная?

Я нахмурилась. Он рассмеялся.

— Ты слишком недавно меня знаешь, чтобы тебе это было так забавно.

Но я сама слегка улыбнулась при этих словах.

— Ты просто не такая, как я ожидал.

— Чего ты ожидал?

— Чего-то более жесткого, сурового. — Он посмотрел на меня с головы до ног. — Ты красивая. Я пожала плечами.

— Я серьезно.

— Спасибо, ты тоже не урод.

— Ты не отвечаешь своей репутации.

— В каком смысле?

— Ходят слухи, что ты страшная соблазнительница. Что бедных маленьких тигров-оборотней ешь на завтрак, овладеваешь сперва их телами, потом их сердцем.

— Я тебе сказала, что утоление ardeur'a может сделать тебя моим рабом со всеми потрохами. Сердце включается.

— Сказала.

— И я не врала. Этан.

Я смотрела ему в лицо, пытаясь сообразить, понимает ли он до конца, что может с ним случиться. Он невероятно одинок, очень хочет быть нужным и кому-то принадлежать. Ardeur даст ему то, чего он хочет, но у «принадлежать кому-то» есть своя цена. Она в том, что этот кто-то будет тобой владеть.

— У меня дома почти дюжина любовников, Этан. Если ardeur тебя привяжет ко мне, то ты попадешь в очередь. А в ней всегда есть внеочередники: Жан-Клод, Натэниел, Мика, еще некоторые.

— Насколько часто ты бываешь с мужчинами, не возглавляющими этот список?

Я коснулась его груди, провела рукой по мускулистой выпуклости. Такой поджарый, что все мышцы напоказ. Чуть-чуть еще — и был бы тощий, а сейчас — просто такой тип тела.

Он накрыл мою руку ладонью, придержал возле груди.

— Насколько часто?

— Не веду журнала.

— В среднем?

— Дня три в неделю, наверное.

Он удивленно рассмеялся. Я посмотрела на его лицо.

— Это куда лучше, чем у меня есть сейчас.

— При условии, что ты не против других мужчин в постели со мной. Поскольку их много, мы часто организуем групповые сцены. Получается чаще для каждого.

— И ты единственная девушка на всю эту компанию?

Я подумала и ответила:

— Нет, у некоторых есть другие любовницы.

— И ты не возражаешь?

Тут уж настал мой черед удивиться.

— Смеешься? В сутках всего двадцать четыре часа, так что помощь весьма приветствуется. Особенно для мужчин, в которых я не влюблена.

Он кивнул.

— Значит, я могу завести себе девушку, если найду кого-нибудь, кто согласится?

— Я всей душой была бы за.

— Потому что в меня ты влюблена не будешь.

— Но может выйти так, что ты в меня влюбишься, это понятно?

— Понятно, — ответил он с серьезным лицом.

— И ты все равно согласен быть мне пищей?

Он поднес мою руку к губам и нежно поцеловал ладонь.

— Ты уже мне дала больше физического контакта с женщиной, чем у меня за два года было.

Я не могла сдержать удивления и ужаса, отразившихся у меня на лице.

— Боже мой, Этан, даже голые в куче не спали, как котята?

— Я отверженный, Анита, меня едва терпят. Буду у них бойцом до тех пор, пока не найдется кто-то более сильный и быстрый и меня не убьет. Только за этим я и нужен красному клану. С живым щитом по ночам не обнимаются.

— Сурово.

— Такова моя жизнь.

«Так себе жизнь», — мелькнула у меня мысль.

— Если переедешь в Сент-Луис, много с кем можно будет пообниматься — если ты не требуешь, чтобы все это были тигры.

Он переплел пальцы с моими:

— Какие у тебя маленькие ручки.

— Как и все остальное.

— Ну, не все, — улыбнулся он. — Груди у тебя восхитительные.

— Ага, ага. Занимают грудную стенку полностью.

— Нет, есть еще мышцы. Ты в поразительной форме. На тренажерах работаешь как телохранитель.

— Я с нашими охранниками занимаюсь там при любой возможности.