Исход (СИ) - Цзи Александр Страница 37

Погруженный в размышления, я не заметил, что на улице нас встретили не только солнечные лучи, но и кое-кто еще. Когда Кира и Витька застыли и ощутимо напряглись, я поднял глаза.

На площади недалеко от мусоровоза гарцевали на лошадях два всадника в багровых, как у Киры, накидках с капюшонами. Под накидками безрукавки и джинсы — самые обыкновенные, с дырками на коленях и прочих местах. На мускулистых руках красовались кожаные (вроде бы) наручи и перчатки. Возможно, это были не наручи, а перчатки с длинными крагами — с такого расстояния разглядеть сложно.

— Утонуть мне в пепле! — крикнула Кира. — Борис!

В ее голове звучал не столько гнев, сколько досада и раздражение. Борис не вызывал у нее приятных чувств.

— Это кто такие? — спросил я тихо.

При виде нас всадники неспешным шагом приблизились к подножию лестницы, но остановились в трех десятках метров. Я положил руку на автомат.

У одного всадника, помоложе, было сильно обожжено лицо с одной стороны. Черты сгладились, кожа побурела, рот растянулся в кривой и зловещей ухмылке, ухо превратилось в куцый ошметок, а волосы начинали расти с середины головы. Второй, постарше, мог похвастать лысой, как яйцо, головой и короткой седой бородой. У обоих на седлах сбоку висели колчаны со стрелами, а луки они держали в руках. Возле колчанов болтались какие-то узкие чемоданчики с торчащими из них белыми трубками.

Кира резким движением (у нее все движения были резкими, она только к книгам прикасалась нежно) поправила очки и потянулась к ятагану.

— Молодой — мой брат Борис, — прошипела она, — старый — помощник нашего воеводы, Вячеслав.

Молодой улыбнулся, но красивее не стал — улыбка все еще была асимметричной и жуткой.

— Кира! — крикнул он мощным, но сорванным голосом человека, который много командует на плацу. — Вот ты где!

— Как вы меня нашли?

— Заметили дым. Ты себя выдала! Наконец-то…

Говорил он с тем же специфическим акцентом, что и Кира.

Я не поворачивался к Кире, но ощутил кожей ее испепеляющий взгляд.

— Вы что, не умеете разводить бездымные костры? — зашипела она, как рассерженная кошка, едва шевеля губами. — Я от них целый год пряталась, но приехали вы и мигом напортачили!..

— А мы знали, что ты скрываешься? — огрызнулся я. — Или вообще, что существуешь в природе?

Борис заорал:

— Возвращайся домой! Отец зовет.

— Я ему сказала, что не вернусь! — крикнула та. — Тропа Огня — не моя тропа!

— А какая твоя тропа? Над книжками зрение терять? От них одни проблемы!

В разговор вмешался молчавший доселе старик Вячеслав:

— Огонь защищает нас от ночных тварей, дарит тепло и позволяет готовить еду. А твои книги умеют только гореть!

Он поднял трубку, торчащую из чемоданчика, чем-то щелкнул, и из конца трубки вырвалась струя огня. На ярком солнечном свете это смотрелось не слишком впечатляюще, но ночью фейерверк наверняка поразил бы всех без исключения Уродов. Вероятно, в чемоданчике — вернее, баллоне — хранилась под давлением горючая смесь, а возле сопла торчала зажигалка, дающая искру. Огнепоклонники клятые!

Борис поглядел на нас с Витькой и на наши автоматы.

— Если надо, мы заберем тебя силой.

Кира выхватила ятаган. Темный металл сверкнул на солнце.

— Попробуй!

Весь этот диалог попахивал киношным пафосом, но я не сомневался, что Кира и Борис абсолютно искренни и разговаривают так, как привыкли разговаривать, никого не косплея.

Борис шлепнул пятками бока коня, и тот шагом двинулся к нам. Тогда я поднял ствол и выстрелил в небо. Автомат все еще был в режиме одиночных выстрелов.

Звук выстрела разорвал тишину, кони испуганно заржали и отпрянули, люди вздрогнули.

— Тихо-тихо! — просипел Борис, разворачивая коня.

Напоследок он злобно поглядел на меня и вместе с лысым дедом галопом унесся вдаль. Взгляд не обещал ничего хорошего. Пора сматываться.

— Надеюсь, они не обокрали нашу машину, — озабоченно пробормотал хозяйственный Витька.

— Они не оставят меня в покое! — выкрикнула Кира, топнув ногой в мокасине. До этого она держалась очень сдержанно, и внезапно проявившаяся страстность меня удивила.

— Почему ты не поедешь домой? — спросил я.

Вообще-то меня это мало беспокоило. Мысленно я продолжал пережевывать жвачку о своем положении в далеком будущем, где нет звездолетов, бороздящих просторы “большого театра”, нет Алис Селезневых, городов на Луне, зато есть Поганое, блин, поле, деревянные бараки и чокнутые фрики.

— Потому что наше племя — самый показательный образец социальной деградации! — как по книжке ответила Кира, хмурясь. — Они поклоняются огню, не стремятся к развитию и наукам. Учат детей не грамоте, а ритуалам поклонения Неугасимому огню, представляешь?! Строят не школы и больницы, а Храмы Огня! Наше племя обречено… И всех все устраивает. Кроме меня.

— И какие у тебя планы? — снова из вежливости спросил я.

Кира задумалась.

— Я бы отправилась к Отщепенцам, но не хочу покидать библиотеку. У них такой нет, наверное… А с собой ее в седельной сумке не прихватишь.

— Так и будешь сидеть здесь до пенсии?

— До чего? — не поняла она. Мотнула головой: дескать, неважно. — Нет, я понимаю, что надо куда-то двигаться. Рано или поздно… — Она задумалась и неожиданно сменила тему: — Хотите рыбу?

— Конечно! — хором ответили мы с Витькой.

***

Набережная города когда-то была такой же живописной и комфортабельной, как и все остальное. И до сих пор частично сохранились мощеная мостовая, хромированные перила, площадки для любования речными видами, узкий песчаный пляж (песок явно откуда-то привезли), развесистые, экзотического вида деревья, удобные лестницы, ведущие к воде, домики отдыха. Река была широкая и неспешная, до противоположной набережной насчитывалось полкилометра, выше по течению раскинулся мост, обрушенный посередине. Очевидно, он сломался от сейсмического удара после падения метеоритов.

Мы приехали на мусоровозе, Кира сидела между мной и Витькой и с любопытством оглядывала внутреннее убранство кабины.

— Вот тут, — сказала она. Я затормозил.

Витька выскочил из кабины и унесся по лестнице к пляжу. Выпрыгнув из сандалий, зашел в воду по колено. Вероятно, он был не прочь скинуть всю одежду и искупаться, но постеснялся Киру.

Кира спустилась вслед за ним, но пошла по пляжу куда-то в сторону, выдернула из песка палку, потянула из воды привязанную к палке почти невидимую леску. Я встал позади нее, наблюдая за рыболовецкими манипуляциями. Леска вытянула из воды обросшую тиной мордушку, в которой трепыхалась сверкающая чешуей рыба. Витька мгновенно потерял интерес к хождению в воде и прибежал к нам.

Кира отнесла мордушку в тень под бетонной стеной между расположенным выше тротуаром и песком пляжа, где тянулась узкая полоса глины, откопала загодя припрятанный маленький нож с удобной самодельной рукояткой, алюминиевые чашки, овальную кастрюлю и несколько жестяных банок с плотно притертыми крышками. В банках хранились соль и острые приправы. Возле тайничка в плотной глине была вырыта узкая и довольно глубокая яма, расширяющаяся книзу, как груша. На ее дне серел пепел. Возле ямы темнела еще одна нора, которая косо шла вниз и вбок и сливалась с основной ямой.

В этой грушевидной яме с поддувалом Кира разводила бездымные костры. Благодаря тяге из поддувала костер не тлел, а горел, давая минимум дыма. Пламя такого костра издали не зафиксируешь. Кроме того, “подземный” костер не распыляет энергию, жар идет строго вверх, и вскипятить чайник за считанные минуты проще простого.

Пока Кира чистила рыбу — трех сазанов и пять маринок, — мы с Витькой принесли из мусоровоза решетку для гриля, несколько луковиц, картофелин и морковок. Потом Витька бросился собирать сухие ветки.

До встречи с нами Кира обмазывала рыбу глиной и запекала в раскаленных угольях, но решетка для гриля решала много проблем. На нее можно поставить кастрюлю без опаски, что она рухнет в раскаленную печь, зажарить мясо или рыбу и запечь овощи.