Ирина Скидневская - Самая страшная книга 2014 Страница 38

Иногда я разворачиваю края, там, где находится лицо, и разговариваю с сестрой. Жаль, что она не способна ответить. По крайней мере, сейчас. Хорошо, что существует холод, который сохраняет плоть.

Внутри я нахожусь не более нескольких часов. Вполне достаточно, чтобы поспать и восстановить силы. Остальное время я брожу по улицам, доверяясь звериному чутью нищих и зная, что где-то там, в закоулках Лондона, мне встретится Эверет с матерью. Они не могут прятаться бесконечно. Разумеется, они все еще в городе; какой смысл покидать его в холодное время.

Нищенка нужна мне сильнее, чем воздух, потому что она отведет меня к НЕМУ. Тому, кто исцеляет самую безнадежную болезнь всего за десять фунтов. Настоящему джентльмену. Рано или поздно мы с ним встретимся, и Китти выздоровеет.

Днем я ищу их, а ночью собираю деньги.

Когда-нибудь я вымолю прощение за содеянное. Собирать нужную сумму подаянием слишком долго: пройдет весна, и, прежде чем я наберу достаточно денег, настанет жаркая пора. Китти не выдержит этого. Я тоже, потому что не могу представить себе лицо сестры, украшенное бутонами разложения. И не вынесу запаха…

Подаяние — слишком долгий путь. К тому же я не желаю скатываться в пропасть нищенства. Работу не найти, да и нет такой работы, где мне заплатят достаточно, чтобы воплотить в жизнь мой план. Поэтому я приношу их сюда. Людей, у которых есть деньги. Звериное чутье нищих безошибочно ведет меня к ним. Впрочем, если кто-то посторонний попадет в подвал, то никого не увидит, потому что я закапываю тела — благо, земляной пол не сильно промерз. Пока что их одиннадцать, и это плохие люди.

Они такие, потому что среди них проститутка с мужчиной, у которого, судя по одежде и кольцу на пальце, есть семья и хорошая работа. Я долго наблюдал за ними в забегаловке. Мужчина неумеренно пил, отпускал сальные шуточки и бесстыдно дотрагивался до женщины. Никто не убедит меня в том, что их жизни стоят дороже, чем жизнь Китти.

Это плохие люди, потому что там, в земле, лежит сутенер, торгующий живым товаром.

Плохие, потому что в компанию затесался мерзавец папаша, сделавший адом жизнь своей семьи.

С перерезанным горлом там лежит торговец опием, чье золото исцелит мою Китти. В Лондоне много подобного сброда, так что деньги меня уже не беспокоят.

Я молюсь, чтобы Китти выздоровела. Пусть молитвы не всегда помогают, но чутье никогда не лжет. Она будет жить.

Максим Маскаль

Старик Чельбиген

— Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?!

— Знаю, мам. Два часа ночи.

— И где ты шлялась? Мать с ума сходит! А чем от тебя разит? Ты что — курила?!

— Мам, успокойся. Я иду спать.

— Ах, успокойся?! Все! Мое терпение лопнуло! Завтра же отправлю тебя к бабушке, и будешь там жить все лето. Мать на двух работах вкалывает, а она со своими рокерами ночами пропадает. А как ты закончила десятый класс? Тройки, одни тройки!

— Две четверки, — уточнила Женя, стягивая с ног высокие черные сапоги.

— Да что ты говоришь?! Вот умница у меня дочка — две четверки! — Мать замахнулась было рукой, но лишь бессильно прислонилась к стене. — Что же с тобой творится? Я в твои годы позже девяти домой и прийти не смела, а ты… Эх, да что с тобой говорить.

— Вот и правильно, мам, к чему эти разговоры. У тебя была одна жизнь, у меня другая. Иди спать — проспишь на работу, — Женя повесила куртку на вешалку, проскользнула в свою комнату и захлопнула дверь. Через мгновение оттуда раздался грохот тяжелого рока.

— Выключи сейчас же, соседей перебудишь! — Мать стукнула в дверь. — Ох, за что мне это наказание?

В комнате Женя приглушила громкость музыкального центра, который крутил диск ее любимой группы Tiamat. Стянула короткое черное платье и, оставшись только в чулках и трусиках того же цвета, упала на кровать. Длинные рыжие волосы разметались по подушке. Из-за этих волос и черной одежды в школе ее прозвали ведьмой. Она не возражала. Уж лучше быть ведьмой, чем милой девочкой-я-все-знаю, вроде тех, что сидят на первой парте. На любой вопрос учителя у них готов ответ, домашние задания всегда сделаны, контрольные только на «пятерки». А после школы — кружок вышивания, секция бальных танцев и бегом домой делать уроки. Перед сном повздыхают над клипами Димы Билана. Тоска. Да они даже не знают, кто такой Йохан! Женя нашарила на кровати пульт от центра и выключила музыку. Хотелось курить, но мама могла почувствовать дым и проснуться. Женя выключила свет и забралась под одеяло. Завтра ее ждет интересный день, они с ребятами договорились устроить вечеринку на кладбище. Женя не считала себя настоящим готом, как ее друзья, но они слушали такую же музыку, не слишком заморачивались учебой, и с ними было о чем поговорить. А один парень ей нравился даже больше, чем просто как друг. Возможно, завтра она позволит ему поцеловать себя. Или даже… Но нет, не стоит загадывать так далеко. Женя улыбнулась и задремала.

— Женька! Ах ты, стерва маленькая! Это что такое?!

От громких материных криков Женя проснулась.

Зевая, натянула футболку и вышла в коридор. Мать уже собралась на работу и стояла у двери в сером плаще.

— Это что такое, я тебя спрашиваю? — протянула она руку к дочери. На ладони лежала пачка сигарет и то, что Женя купила перед предстоящей вечеринкой.

Проклятье! Сигареты — ерунда. Мать все равно догадывалась, что она курит. Но какого черта она забыла вытащить из куртки презервативы? «Черные! То, что нужно для первого секса!» — весело думала вчера Женя в аптеке. Теперь было не до веселья.

— Мам, ты не думай, я…

— Не мамкай! Значит, вот чем вы занимаетесь на этих ваших тусовках?! Я тебе устрою сладкую жизнь, шалава малолетняя! Чтобы к вечеру сумку собрала. Едешь к бабушке в деревню — решено.

— Но мама!

— Никаких «но»! Бабушка за тобой присмотрит, а не будешь ее слушаться — получишь крапивой по заднице. Все поняла?

Женя знала, когда с матерью можно было спорить, а когда — нет. Когда такой тон — спорить бесполезно. Может, к вечеру она остынет?

— Поняла. — Женя сделала виноватое лицо.

— Я на работу, ключ твой забираю, чтобы сидела дома. В холодильнике борщ, разогреешь, с голоду не помрешь.

— Мне в библиотеку надо.

— Сказки своим дружкам рассказывай — Мать захлопнула за собой дверь. Ключ повернулся в замке, ознаменовав своим скрежетом начало домашнего ареста.

Полная задница.

Так Женя в самом начале летних каникул оказалась в богом забытой хакасской деревушке. Весь последний вечер в Новосибирске она ругалась с матерью, но та была непреклонна. Черные презервативы, найденные в куртке дочери-десятиклассницы, оказались последней каплей. Женщина надеялась, что несколько месяцев, проведенных вдалеке от соблазнов большого города, пойдут непутевой девчонке на пользу. Сутки в душном поезде, где мужики в затертых трико, наевшись «Доширака» и напившись «Балтики», пялились на молоденькую рыжую ведьмочку в соблазнительных черных чулках. Еще три часа в прокуренной маршрутке. И вот Женя стоит перед указателем с надписью «Абаза». Строго говоря, тут не деревня, а городок с населением в двадцать тысяч. Но это было для Жени слабым утешением. Почти каждый год мать собиралась съездить в Абазу, чтобы бабушка повидалась с внучкой, но всякий раз появлялись какие-нибудь дела. Теперь внучка приехала одна, хотя страшно этому противилась и даже мечтала взорвать вокзал, чтобы остаться дома.

— Женечка?

Девочка обернулась и увидела невысокую, крепко сложенную старушку в цветастом сарафане. Рыжие волосы были убраны в пучок, а на шее висели деревянные бусы.

— Внученька! — Старушка распахнула объятия и широкими шагами пошла к Жене.

— Привет, бабушка. — Она смущенно прижалась к пахнущему чем-то сладким плечу.

— А ты стала совсем большой. Надеюсь, что мы поладим. Ну, пошли домой?

Женя подхватила свой рюкзак и, стараясь не отставать, пошла за бабушкой. Для своих лет та оказалась весьма энергичной. Минут через пятнадцать они подошли к частному деревянному дому, вокруг которого росли березы. Ставни были выкрашены в веселенький голубенький цвет, калитку украшала металлическая табличка «Осторожно, злая собака».

— Не бойся, собаки нет. Здесь живем только я и мой кот — Бабушка подмигнула Жене.

По дороге она успела расспросить внучку о маме, школе, городе, друзьях, погоде и куче других вещей, поэтому Женя чувствовала себя, словно после допроса с пристрастием. С каким облегчением она бы сейчас залезла в горячую ванну с пеной и солью! Потом приняла бы душ и, закутавшись в полотенце, села бы перед компьютером, чтобы проверить форумы и дневники, где собирались ее виртуальные приятели. Но, конечно, ванны у бабушки не было, как и Интернета. И если вместо ванны бабушка предложила Жене сходить попариться в баню, то компьютер было заменить абсолютно нечем. «А пошло оно все в баню», — вздохнула девочка и сама пошла туда же.