Сергей Пономаренко - Колдовской круг Страница 38

— Господь учит помогать страждущим, а уж его слуг без помощи оставить — это великий грех. Но вы ошибаетесь, я не замужем. Зовите меня Мартина. Сеньор монах, вы насквозь промокли, я принесу что-нибудь, вам надо переодеться в сухое.

Еще этого не хватало! Я уже сожалею, что захотела спрятаться от дождя, забыв об угрожающей мне смертельной опасности. Мокрая одежда прилипла к телу, и стали заметны два бугорка, совсем не характерные для мужчины. Пытаясь их скрыть, горблюсь, как могу, руками оттягиваю монашескую пелерину, еще сильнее надвигаю на лицо капюшон, с которого продолжает течь вода.

— Не стоит беспокоиться, сеньорита. Я только дождусь, когда немного утихнет дождь, и отправлюсь дальше. — Сижу как на иголках. Я бы и сейчас отправилась в путь, несмотря на дождь, вот только боюсь этим вызвать у женщины подозрение.

— А-ап-чхи! — чихаю, кашляю, глаза слезятся, из носа течет.

Ругаю себя за то, что решилась спрятаться здесь. С надеждой и ожиданием смотрю в окошко, а дождь все не перестает.

— Вот видите, сеньор монах, вы уже простудились. Вам надо срочно выпить горячего вина и переодеться в сухое.

— Приор монастыря будет очень недоволен тем, что я задержался. Благодарю вас за все, сеньорита Мартина, но мне надо идти. — Я решительно поднимаюсь, но как трудно выйти из тепла под ледяные струи дождя!

— Выпейте хоть вина, раз не хотите переодеться. Простите меня великодушно, сеньор монах, но вы очень странный. Вы желаете, чтобы вас одолела хворь, лихорадка?

— Я не могу переодеться в другую одежду, разве только в монашескую, но никак не в мирскую. Я дал обет и его не нарушу.

— Судя по одежде, вы из доминиканского монастыря, а направлялись в противоположную сторону.

— У меня есть поручение от сеньора приора, после выполнения которого я вернусь в монастырь. Поэтому мне надо торопиться.

— В городе только о том и говорят, что из подвалов монастыря сбежала ведьма, обольстительная, как суккуб. Она вроде загрызла трех монахов, которых перед этим околдовала. До этого она была фрейлиной графини. Когда она была в заключении в монастыре, вам не доводилось ее видеть?

У меня мгновенно пересохло в горле, хотя дождевой воды отведала предостаточно. Как понимать ее слова: она меня подозревает или это лишь праздное любопытство?

— Нет, не доводилось. Ее не довезли до монастыря.

— То, что о ней говорят, правда? Она и в самом деле загрызла трех монахов?

— Ни к чьей смерти она не имеет отношения. Ее кто-то освободил силой.

Зачем мне ей что-либо объяснять? Встала, так уходи! Но я никак не могу отойти от теплой печки.

— Вот и вино нагрелось. Прошу вас, сеньор монах, отведайте его.

Женщина наливает напиток из стоящей на плите кастрюли в большую глиняную кружку и протягивает мне. Вино приятно пахнет и пузырится. Не могу устоять перед таким искушением, к тому же я в ответе перед Луиджиной за ее тело. Не могу же я допустить, чтобы оно простудилось! Переставляю табурет поближе к столу, на котором дымится кружка с горячим вином. Неожиданно посещает мысль: вот твое спасение, в этой женщине! Войди в нее и оставь Луиджине ее тело, и ты окажешься в безопасности, побудешь Мартиной до тех пор, пока не вернешься в свое время.

Тут же себя одергиваю: не могу я поступить так с Луиджиной, бросить бедняжку в беде.

«Опасность!» — вдруг звенит звоночек в голове, и, не до конца осознавая, что делаю, я успеваю настичь Мартину, метнувшуюся к двери, и вцепляюсь в ее одежду. Она кричит от ужаса, пытается высвободиться, но я держу ее мертвой хваткой. Визжа и крича, она все же протащила меня за собой метра два и, зацепившись за порог, рухнула на пол. Я оказалась на ней, теперь она плачет и уже не сопротивляется.

— Сеньора, прошу вас, не причиняйте мне зла! — умоляет она, дрожа крупной дрожью от страха.

Да, наивно было полагать, что под облачением монаха она не узнает во мне женщину.

— Не кричи, и я тебя не трону. Ты хотела меня запереть в кухне, чтобы передать страже?

— Нет, сеньора, я только хотела убежать! — Ее голос тоже дрожит от страха, но я не сомневаюсь, что она лжет.

— Ты хотела получить награду за меня?

— Нет! Сеньора, умоляю вас!

Понимаю, что еще немного, и у нее начнется истерика.

— Если будешь говорить правду, с тобой ничего не случится! В доме еще кто-нибудь есть?

— Никого нет, хозяин с женой уехали, они вернутся завтра. Не губите меня!

— Когда ты позвала меня, то уже знала, кто я?

— Вначале думала, что монах, хотя удивилась, увидев, что идете под дождем без плаща. А вблизи догадалась, кто вы, и испугалась.

— Не обманывай! Ты выжидала момент, чтобы меня запереть, поэтому заговаривала зубы.

— Простите, сеньора! Что хотите, для вас сделаю!

— Мне нужна женская одежда и что-нибудь поесть. Дай мне все это, я уйду и тебя не трону! — угрожающим тоном произношу я. — Ты уверена, что никто не должен сюда прийти?

— Все так, как я сказала. Клянусь вам!

— Если не хочешь себе беды, лежи, не вставай, пока я не разрешу!

Я поднялась и первым делом заперла входную дверь на засов. По крайней мере, теперь никто не сможет войти сюда незаметно. Вооружившись ножом, я вернулась к Мартине и разрешила ей встать, чтобы она могла выполнить мои требования. Я больше ее не опасалась, она была морально сломлена и тряслась от страха, ведь я для нее была ведьмой, с которой она по неразумности связалась. Первым делом я поела и выпила немного горячего вина, что весьма подкрепило меня и вселило уверенности. Но мне еще надо было сменить свой наряд.

— Раздевайся! — приказываю Мартине.

Та с ужасом смотрит на меня.

— Сеньора, вы обещали не делать мне ничего дурного!

— Мне нужна твоя одежда, ведь моя промокла! Поживей!

Плача, Мартина мне подчинилась, и вскоре я была в сухой одежде, еще хранившей тепло прежней хозяйки, а та получила взамен мокрое монашеское одеяние.

Убедившись, что дождь прекратился и уже достаточно темно, я заперла Мартину в кухне и вышла из дома. Хотя все складывалось более-менее благополучно, было тревожно на душе, и чем ближе я подходила к месту, куда меня направил Людовико, тем больше я тревожилась. Если бы мне было где укрыться, я бы отправилась туда без колебаний. Но выбора у меня не было.

Улица темна и пустынна, мне кажется, что я иду по кругу, а улица подобна дракону, глотающему свой хвост. Окружающее дикое, безумное пространство грозит смертью, которая может ждать за каждым углом, выглянуть из окна с волчьим оскалом или предательской улыбкой Цирцеи. Тишина обманчива, она наполнена звуками, я воспринимаю их всем своим существом, словно тело превратилось в чувствительную мембрану. Быстрая ходьба вынуждает дышать полной грудью — с брезгливостью втягиваю воздух, насыщенный смрадом отбросов средневекового города. Легкий ветерок доносит запах чего-то неприятно-сладковатого и очень знакомого. От догадки вздрагиваю — недалеко расположена башня, на которой вывешивают висельников, словно знамена, и они болтаются там неделями, пока не начинают разлагаться. Надеюсь, что подобная участь меня минует, да поможет мне Пресвятая Дева!

Внутри все онемело от страха, кроме сердца, не моего, ЧУЖОГО, — оно чуть ли не выпрыгивает из груди. Иду как на костылях, не ощущая ног. Сколько времени у меня осталось и есть ли оно у меня вообще? Я так часто вторгалась в чужую жизнь, жила ею, что, возможно, лишилась своей собственной. Успею ли, смогу ли я?

Дом, в который мне нужно попасть, находится в самом конце этой улочки, и до него осталось шагов двести.

Туман, сочащийся влагой, клубится, стелется по земле, скрывая неровности брусчатки, так что надо быть осторожной. Чужое тело послушно мне, оно привычно двигается в полной темноте, легко и быстро. Я бы так не смогла. Считаю шаги, это помогает гнать прочь тревожные мысли. «Все будет хорошо! Все хорошо!» — едва слышно бормочу себе под нос.

Кажется, я пришла: угадываю по очертаниям нужный мне дом, над дверью должна висеть голова вепря. Нащупываю руками клыки и жесткую, словно проволока, щетину. «Еще немного, и все закончится!»

Толкаю дверь. Как и обещано, она не на запоре, с неприятным скрипом открывается внутрь. Встретившая тьма непроницаема, но я знаю, куда мне идти. Делаю вперед четыре уверенных шага, затем перехожу на мелкие шажки, прощупывая слепящую пустоту перед собой. Нахожу перила лестницы, ведущей на второй этаж. Внезапно наверху раздаются быстрые тяжелые шаги, я настораживаюсь: кто-то направляется к лестнице, освещая себе путь фонарем. «Меня ожидают? Друзья или враги?»

Интуиция срабатывает быстрее разума, и я бросаюсь обратно к двери, распахиваю ее. Свет факелов освещает суровые лица городских стражников, блики играют на кирасах и шлемах. Острия алебард нацелены на меня, они готовы в одно мгновение пронзить насквозь. За спиной слышится топот нескольких человек. Меня парализует страх, безнадежность положения, невозможность что-либо предпринять.