Марина Александрова - Знахарь Страница 4

— Вся деревня теперь только на тебя и надеется, — говорила Глаша, — несподручно за двадцать верст мыкаться, да и верят они тебе, как деду покойному.

— Бешеным собакам семь верст не крюк, — зло ответил Филипп; он еще помнил обиду, когда люди откровенно плевали в его сторону и чуть было не убили за смерть Василисы.

— Не говори так! Не все ж тебе враги! — убеждала его Глаша.

Филипп вздохнул. Все он понимал и помнил, как дед однажды помог старику Федору. Федор этот хитростью и обманом отнял у Игнатия справную избу, но все равно не держал зла и обиды дед. Всех лечил и говаривал:

— Они для меня перво-наперво больные и слабые люди. Когда они приходят ко мне, я для них Бог и царь, а они простые смертные. Вот в чем наша сила, внук, но ею мы должны в меру пользоваться, иначе до беды недалече…

Вечером к Филиппу пришел его постоянный и неизменный друг Кирилл Парфенов и с круглыми от удивления глазами рассказал о катастрофе в Северной Атлантике.

— Представляешь, Филипп, такой огромный корабль, кажется, «Титаник», затонул в холодном море! На нем столько народу! Все газеты об этом только и пишут. Мне крестный из Москвы привез, на вот, прочитай! — протянул он другу небольшую желтенькую газетенку, на первых страницах которой был изображен гигантский, с двумя тысячами пассажиров на борту роскошно отделанный теплоход, затонувший в этом апреле.

Филипп прочитал статью и задумался над судьбами незнакомых ему людей. Читая об этом страшном происшествии, он очень сожалел о случившемся, и внезапно осознал и свою значимость в жизни окружающих его людей.

«Если Бог есть, так почему же он допустил такое?» — спросил он сам себя, и тут же понял, что знает ответ, но просто не хочет его принимать.

Именно эта далекая и чужая трагедия закрепила его решение остаться на хуторе и продолжить дело деда Игнатия. «Если я могу помочь людям, я не должен от этого уходить! Хочется мне того или нет! Это мой долг!» Только в продолжении дедова дела он ощутил свое спасение и понял, что, помогая страждущим, он вернет себе былую славу и не запятнает память Игнатия.

И в начале лета он принял у себя первого страдальца. Молодой парень, Парфенов Максим, старший брат Кирилла, сильно покалечил себе руку, а пока до деревни дошел, истек кровью, отчего и потерял сознание. Нашли его только к вечеру.

— Спаси! — грохнулась в ноги мать Максима, — умоляю, вызволи из беды! Ничего не пожалею! — она стала вытаскивать из-за пазухи деньги и совать в руки Филиппа. Тот вернул их обратно.

— Сделаю, что смогу! — сказал он и велел всем покинуть дом. Три часа он зашивал руку Максима, от плеча до кисти распоротую острым сучком упавшего дерева, обработал рану и, напоив родниковой водой с сахаром и травами, оставил парня у себя. Еще через час заметил, что у него порозовели щеки и поднялась температура.

— Тело борется с заразой, — сказал он Ольге, незаметно появившейся в доме, — ничего, через полдня пройдет! Будет как новенький. — Он и не заметил, что место Олега заняла Ольга.

И вправду, пока он обедал у Глаши, а потом дошел до малыша, разбившего в тот день себе лоб, Максим пришел в себя и попросил у Ольги пить.

— Тихо, тихо! Ты уж помалкивай, сейчас Филипп придет и сам все сделает! — Ольга накрыла Максима одеялом. Как приятно было осознавать, что ее любимый сейчас находится под одной крышей с нею и даже немного от нее зависит.

— Ольга, — тихо позвал Максим, — Оль, долго я так?

Она лишь нежно улыбнулась. Максим подумал, что давно уже они друг другу нравятся, а слов найти не хватает разума.

— Под моей опекой ты уж час, а Филипп за тобой целый день ходит, — ответила она.

— Чем же отблагодарить тебя? — спросил Максим, даря девушке улыбку.

Она подвинулась ближе и, закусив губки, задумалась над словами Максима. И не ожидала от больного такой прыти, когда он схватил ее за руку и потянул к себе.

— Я знаю, как мне сказать тебе спасибо! — и он крепко поцеловал девушку.

— Да! Вижу, тебе уж и на работу пора! — раздался сзади голос Филиппа. Он стоял и смотрел на целующихся. Ольга поспешно вскочила и опустила голову. Хотела выйти, в дверях стоял Филипп, и она осталась около постели больного.

Максим улыбнулся:

— Ты же бить больного не станешь? — с притворным страхом спросил он.

— Да что вас бить! Люди вы взрослые, только, чую, от Павла мне достанется, коли узнает он про такие дела в моем доме! — сказал Филипп к удивлению Ольги.

— Не успеет! Я отсюда сразу сватов пошлю к Ольге. Да, Оль? Согласна ты замуж за меня пойти? — он посмотрел на покрасневшую девушку.

— Никуда она не денется! — смеясь, ответил за нее Филипп. — А то я не видел, как она ухаживала за тобой… Ну, Оля, ежели не согласишься, знай, Максима отсюда я не выпущу! — он пригрозил пальцем обоим и вышел.

Вечером Максим с помощью матери и младшего брата Кирилла покинул дом Филиппа, горячо поблагодарив за лечение и уход.

— Ну, это не только моя заслуга, — ответил Филипп, обнимая сестру. Он заметил, с каким обожанием и благодарностью смотрели на Ольгу мать и братья Парфеновы.

«В добрую семью попадет сестренка!», — с облегчением подумал Филипп.

И началась у Филиппа новая жизнь. Бурная, беспокойная. Столько забот сразу свалилось на него. Деревня расширялась, людей становилось все больше. Морозы, пожары, наводнения — люди всегда болеют.

Однажды к нему привезли богатого купца из Екатеринбургской губернии Емельяна Сварова. Он поранил ногу, а так как в его деревне из знахарей жила только одна повитуха, он и обратился к ней за помощью. Увы, бабка ничем ему не помогла.

— Чем, проклятая, лечила — не говорит, но результат ты видишь, — жаловался Емельян. — Мил человек, стар я стал и не хотелось бы у бабы своей старой обузой быть! Не отыми ногу, вылечи! Наслышан я о твоей силе!

— Сделаю, что смогу, — только и ответил Филипп. Дело было серьезное. Емельян, хотя нога и болела немилосердно, пытался ходить, и потому еще сильнее разбередил опасную рану. Заражение крови, возможно, уже началось, и спасти его в этом случае могла только ампутация — вот что оставалось ему, чтобы выжить.

— Старуха говорит, резать надо, в Новгород, в больницу ехать, — чуть ли не плача, говорил Емельян, пока Филипп осматривал ногу. — Не боюсь я ничего, только вот без ноги… это ж как?

— Я же сказал, сделаю что смогу. Без ноги не останешься, не боись, — уже увереннее ответил Филипп.

К тому времени у Филиппа нашлись ученики и помощники. Это был Олег — двоюродный брат и еще один молодой парень, Алексей Козлов. Они с жадностью окунулись в науку и старались ничего не упустить в рассказах и действиях Филиппа.

Месяц пробыл Емельян у Филиппа, и к лету уже на своих ногах уехал домой, щедро отблагодарив парня.

Филипп стал незаменимым в деревне. Его ценили, уважали, боготворили. В скором времени он познакомился с Пестиковым Николаем Алексеевичем, молодым студентом-медиком из Новгорода, который приезжал к родственникам в Ближний, и тот, подружившись с лекарем-самоучкой, стал помогать ему, присылая полезные книги, чертежи инструментов для операций, рецепты. И постоянно звал к себе в гости, заявляя, что считает его своим лучшим другом. Филипп лишь недоуменно пожимал плечами.

Глава 4

День выдался тяжелый. Прохор Кузьмичев обронил на себя бадью с кипящей смолой. Благо, что большая часть вылилась на землю.

Два пацана-отрока подрались и сломали друг другу ребра, а один голову расшиб. Баба Ульяна грибов объелась.

— Да что с вами сегодня? — устало, но сохраняя добродушную улыбку, спрашивал Филипп. Люди только пожимали плечами.

За полночь Филипп возвращался домой, когда заметил на дороге двух всадников.

— Ты Филипп Одинцов? — спросил один из них.

— Да, — ответил он усталым голосом, — заболел кто? — привычно спросил он, повернувшись к всадникам.

— Ага, ты! — ответил другой и выстрелил ему прямо в грудь. Всадники ускакали, взметая за собой клубы летней пыли.

Выстрел услышал Алексей, ученик Филиппа, и поспешил посмотреть, что произошло. Наутро уже вся деревня знала о постигшей всех беде.

— Изверги! Ироды! Гореть вам в аду синим пламенем! — причитала Глаша, влетев в дом племянника, где Алексей и Олег склонились над почти бездыханным телом учителя.

Ольга рыдала так сильно, что лицо ее покрылось пятнами. Павел ходил вокруг того места, где стреляли в Филиппа, и высматривал с Максимом Парфеновым следы преступников. Они вели в лес и терялись там. Вся деревня собралась на поиски убийц. Женщины караулили двери Филипповой избы в надежде, что кто-то из учеников выйдет с ободряющими вестями.

Но даже на второй день Алексей с Олегом не могли сказать ничего обнадеживающего.

Крики Глашки потихоньку затихли, слышался только ее тихий и протяжный вой. Она сидела на крыльце и утирала глаза платком. С ней сидела и Ольга в те редкие минуты отдыха, когда Олег или Алексей дежурили у постели Филиппа.