Эдит Уортон - Торжество тьмы Страница 4

— А, у меня новый врач, он говорит, это чушь.

— Судя по вашему виду, этот новый врач ошибается, — без обиняков заявил мистер Грисбен.

Фэксон увидел, как лицо юноши снова побелело и под веселыми глазами залегли темные круги. В тот же миг дядюшка посмотрел на него пристальнее прежнего. В этом взгляде была такая забота, что между племянником хозяина дома и бестактным любопытством мистера Грисбена словно бы возник невидимый заслон.

— Мы думаем, Фрэнку гораздо лучше, — начал мистер Лавингтон. — Этот новый доктор…

Дворецкий приблизился и что-то прошептал хозяину на ухо, отчего мистер Лавингтон внезапно переменился в лице. Лицо у него от природы было таким бесцветным, что, казалось, оно не столько побледнело, сколько выцвело, скорчилось, съежилось во что-то расплывчатое и зыбкое. Он привстал, потом снова сел и оглядел собравшихся с застывшей улыбкой.

— Прошу меня извинить. Телефон. Питерс, подавайте следующее блюдо. — И с этими словами Лавингтон нарочито уверенными шажками вышел за дверь, которую открыл перед ним лакей.

Над столом ненадолго повисла тишина; затем мистер Грисбен опять обратился к Райнеру:

— Вам следовало уехать, мой мальчик, вам следовало уехать.

В глазах у юноши снова появилась тревога.

— Но дядюшка-то так не считает.

— Вы же не ребенок и не должны во всем подчиняться мнению дяди. Сегодня вы стали совершеннолетним, не так ли? Дядя вам потакает… вот в чем дело…

Очевидно, удар попал в цель, так как Райнер засмеялся и, слегка порозовев, опустил голову.

— Но доктор…

— Фрэнк, где ваш здравый смысл? Вам пришлось перебрать двадцать врачей, прежде чем отыскался такой, который сказал вам то, что вы хотели слышать.

Веселое лицо Райнера омрачила тень страха.

— Ну знаете… Честно говоря!.. А вы бы как поступили? — взорвался он.

— Я бы собрал чемодан и прыгнул в первый же поезд. Мистер Грисбен подался вперед и участливо положил руку на плечо юноши. — Послушайте, у моего племянника Джима Грисбена роскошное ранчо. Он примет вас у себя и будет счастлив вашему обществу. Вы говорите, ваш новый врач считает, что это не пойдет вам на пользу; но ведь он не станет утверждать, что это вам повредит, правда? Ну, а раз так — попробуйте. В любом случае это удержит вас от посещения душных театров и ночных ресторанов… А все остальное… А, Болч?

— Уезжайте! — глухо произнес мистер Болч. — Уезжайте немедленно! — добавил он, как будто, приглядевшись к лицу молодого человека, ощутил необходимость поддержать своего друга.

Юный Райнер стал пепельно-бледным. Все же он попытался растянуть губы в улыбке.

— Неужели я так плохо выгляжу?

Мистер Грисбен накладывал себе черепашьего мяса.

— Вы выглядите словно на следующий день после землетрясения, — сказал он.

Блюдо с черепашьим мясом обошло стол, трое гостей мистера Лавингтона успели воздать ему должное (Райнер, как заметил Фэксон, к нему не прикоснулся), и лишь тогда дверь снова распахнулась и впустила хозяина дома. Судя по виду мистера Лавингтона, самообладание к нему вернулось. Он уселся, взял салфетку и заглянул в меню с золотой монограммой.

— Нет, филе уже не приносите… черепашьего мяса? Пожалуй… — Он приветливо оглядел стол. — Извините, что покинул вас, однако из-за пурги с проводами творится не пойми что, и мне пришлось долго дожидаться хорошего соединения. Кажется, начинается настоящая буря.

— Дядя Джек, — подал голос юный Райнер. — Тут мистер Грисбен прочитал мне нотацию.

Мистер Лавингтон тем временем брал себе мяса.

— А… по какому поводу?

— Он считает, что мне стоит наведаться в Нью-Мексико.

— Я хотел, чтобы он немедленно отправился к моему племяннику в Санта-Пас[8] и оставался там до следующего дня рождения.

Мистер Лавингтон сделал дворецкому знак передать черепашье мясо мистеру Грисбену, который, накладывая вторую порцию, снова обратился к Райнеру.

— Джим сейчас в Нью-Йорке и послезавтра возвращается на личном авто Олифанта. Если вы решите ехать, я попрошу Олифанта оставить вам местечко. И когда вы проведете там неделю-другую — с утра до вечера в седле и каждую ночь не менее чем по девять часов в постели, — подозреваю, вы перестанете столь высоко ценить врача, который прописал вам Нью-Йорк.

Фэксон сам не знал, что заставило его подать голос:

— Я однажды был там — это чудесная жизнь. Я видел одного человека — он-то и вправду был очень болен, — который после этого будто заново родился.

— Да, звучит занятно, — рассмеялся Райнер, и в его голосе неожиданно прозвучало страстное желание поехать.

Дядя нежно взглянул на него.

— Вероятно, Грисбен прав. Удобный случай…

Фэксон испуганно поднял глаза: фигура, которую он едва различал в кабинете, теперь прочно заняла место позади мистера Лавингтона и стала более видимой и осязаемой.

— Правильно, Фрэнк: видите, ваш дядюшка это одобряет. К тому же ездить с Олифантом одно удовольствие. Откажитесь от нескольких дюжин званых обедов и будьте на вокзале Гранд-сентрал послезавтра в пять.

Ласковый взгляд серых глаз мистера Грисбена, словно ища поддержки, обратился к хозяину дома, и Фэксон, охваченный ледяной тревогой ожидания, неотрывно наблюдал за этим взглядом. Смотреть на мистера Лавингтона и не видеть того, кто стоял у него за спиной, было невозможно, и Фэксон ждал, что мистер Грисбен вот-вот изменится в лице, и тогда наблюдателю станет ясно, что происходит.

Однако мистер Грисбен ничуть не изменился в лице: взгляд, направленный на хозяина, остался безмятежным, и наблюдателю, к ужасу последнего, стало ясно, что никакой другой фигуры гость не видит.

Первым побуждением Фэксона было отвернуться, смотреть куда-нибудь в другое место, снова искать спасения в бокале шампанского, который дворецкий уже наполнил до краев; однако какая-то роковая сила внутри него непреодолимо, физически сопротивлялась этому, заставляя неотрывно глядеть на фигуру, которой он так боялся.

Эта фигура по-прежнему стояла за спиной у хозяина дома, еще более различимая и посему еще более похожая на него, и, когда Лавингтон продолжал с любовью смотреть на племянника, его двойник, как и раньше, не спускал с юного Райнера взгляда, полного убийственной угрозы.

Фэксон с усилием отвел глаза от этого зрелища, что потребовало от него самого настоящего напряжения мышц, и оглядел собравшихся за столом; но никто из них, судя по всему, ни в малейшей степени не сознавал того, что видел Фэксон, и его охватило ощущение смертельного одиночества.

— Это определенно стоит обдумать… — услышал он голос мистера Лавингтона; и меж тем как лицо Райнера просияло, лицо за спиной его дяди, казалось, вобрало в себя всю яростную усталость застарелой и неутоленной ненависти. С каждой мучительной минутой Фэксон чувствовал это все яснее. Соглядатай, стоявший позади хозяина дома, был уже не просто недоброжелателем; он устал, внезапно и безмерно. Его ненависть, казалось, поднялась из бездны тщетных усилий и расстроенных надежд, и от этого он начинал вызывать жалость — и одновременно еще больший страх.

Фэксон снова посмотрел на мистера Лавингтона, словно ожидая узреть в нем соответствующую перемену. Поначалу ничего не было заметно: деланая улыбка была привинчена к бесстрастному лицу, как газовый рожок к побеленной стене. Затем неподвижность этой улыбки стала зловещей: Фэксон понял, что ее носитель боится ее потушить. Сделалось очевидно, что и мистер Лавингтон тоже безмерно устал, и от этого открытия по жилам Фэксона пробежал холод. Посмотрев на свою нетронутую тарелку, он заметил манящее мерцание бокала с шампанским; однако от вида вина к горлу поступила тошнота.

— Что ж, скоро мы обсудим все детали, — услышал Фэксон голос мистера Лавингтона, который продолжал обсуждать будущее племянника. — А сначала давайте выкурим по сигаре. Нет… не здесь, Питерс. — Он обратил улыбающееся лицо к Фэксону. — После кофе я хочу показать вам картины.

— А кстати, дядя Джек, мистер Фэксон хочет спросить, нет ли у вас двойника.

— Двойника? — Мистер Лавингтон, все так же улыбаясь, по-прежнему смотрел на гостя. — Мне об этом неизвестно. Вы видели моего двойника, мистер Фэксон?

«Боже мой, — подумал Фэксон, — если я сейчас посмотрю на него, они посмотрят на меня оба сразу!»

Чтобы не поднимать глаз, он сделал вид, будто подносит к губам бокал; но сердце у него упало и остановилось, и он покосился на хозяина. Взгляд мистера Лавингтона был учтиво направлен на гостя, но волнение Фэксона несколько улеглось, когда он увидел, что фигура за креслом по-прежнему наблюдает за Райнером.

— Вы считаете, что видели моего двойника, мистер Фэксон?

Повернется ли второе лицо, если он скажет «да»? В горле у Фэксона пересохло.