Елена Коровина - Черный Дракон Страница 41

— Что ж, ему хотелось играть юного Ромео и молодого Гамлета, а не переходить на роли благородных отцов, а потом почтенных старцев. Актёрская игра — страсть неискоренимая. Ради сцены и не на такое пойдёшь.

— Всё равно же всё закончилось! И вечная жизнь оборвалась в подвале ЧК.

— Но при хорошем раскладе могла бы и не оборваться. Между прочим, перстень обычно хранит владельца. Говорила же твоя Виктория, что её прадед жил чуть не до ста лет. Но в 1921 году дубль не сохранил Орлинского. Как думаешь — почему?

— Он был ужасный тип — этот великий трагик. Перстень не хотел иметь с ним дело.

— Мимо. Вторая попытка!

— Может, дубль-Ал-Наг почувствовал, что сила и влияние Орлинского уходят в прошлое, и решил завести нового хозяина? Кому особо нужны были трагики во времена Гражданской войны? А про этого Игнатова все говорили, что он один из шишек новой власти. Вот дубль совершенно безжалостно и расстался с прежним владельцем.

— Это уже ближе. Думаю, дубль думал об этом.

— Но ведь тогда… — Ринка прижалась к Доминику, — этот дубль — злой. Он будет угрожать тебе! Может, он хочет вообще извести твой Ал-Наг? Ведь копии всегда хотят уничтожить оригинал, чтобы занять его место.

— Это спорное рассуждение. Не путай нас! Мы пока говорим о том, что ты узнала за время этого путешествия.

Ринка рывком вырвалась из рук Доминика и села на постели:

— А ведь ты прав! Это не я узнала и не меня водил на экскурсию по времени Викочкин перстень. Меня он только использовал, как дополнительную силу. А показывал он Виктории! И знаешь что? Этот жуткий рецепт — как его «кормить». Наверное, после такой кровавой «кормёжки» он обретает способность исполнять желание. Исполнил же он желание актёра о вечной сценической молодости. Интересно, какое же страстное желание есть у Виктории? И видела ли она то, что видела я? Поняла ли?

— Думаю, да. Ты просто не смотрела на неё. Скорее всего, дубль уже давно пообещал ей исполнение желания. Поэтому-то она и начала искать тебя. Он сказал ей об аграфе. Но на самом деле ему нужна была именно ты. Однако всё это складывается в одну историю. А ведь случилась и вторая. Некие люди похитили твою мать, а потом заманили тебя.

— А ты знаешь, — протянула Рина, — думаю, их тоже было двое. Один привёз маму в старый дом Беллы. Это был Орлов, который Лёнчик, который мамин… знакомый.

— Орлов — ПОЧТИ Орлинский! — проговорил Доминик.

Но Рина замотала головой:

— Ну мало ли. А вот второй… — Ринка осеклась и беспомощно воззрилась на Доминика. — Его звали… Гера… Но ведь это не могут быть одни и те же люди? Нет, это невозможно! К тому же в 1921 году Игнатов их расстрелял. Такие, как этот Убийца врагов революции, не промахиваются. Нет, нет, того Геру точно убили. А этот — просто совпадение!

— Вся наша история — игра совпадений. А истории и игры имеют свойство повторяться. Предположим, ТОГДА жили-были два друга-врага. Потом их не стало. Но родились новые два друга-врага. И СЕЙЧАС они опять нашли друг друга.

— Ты думаешь… конечно, возможно… А вдруг они проходят сквозь века?

— Вряд ли, — протянул Дракон. — Но, как и прежде, всё крутится вокруг мистического перстня. Время — вот за чем они охотятся на самом деле. И им нужно не большое общественное время, а своё — личное. А уж ради личного человек пойдёт на любую подлость.

— Но наши современники не ищут Ал-Наг. Они не знают ни про тебя, ни про Викторию. Они прицепились к аграфу.

— Просто пока узнали только о нём. Но это и плохо! Аграф — ты. Придётся тебя одну вообще никуда не выпускать.

Ринка хихикнула:

— Приковать цепями или водить на поводке? Нет, уж если кого и водить, то тебя. Помнишь старинную картину — принцесса вышла погулять с Дракончиком на поводке, а тут налетел глупый рыцарь в доспехах? И начал тыкать в бедного Дракончика дурацким копьём.

— Это Учелло.

— Как это учелло — учить, что ли?

— Глупышка! — Доминик снова чмокнул Ринку, на этот раз попав в плечо. — Паоло Учелло — живописец раннего Возрождения. Это его картина «Святой Георгий, принцесса и дракон». Изображает битву Георгия Победоносца с драконом, который захватил принцессу в плен.

— Глупости какие! Принцесса вывела Дракошу погулять. Он же маленький. Идёт на поводочке. А глупый рыцарь как выскочит на своей коняге. Жуть!

Доминик ухмыльнулся — блаженно, расслабленно. Как будто вокруг и не было страшных событий.

— Жалко Дракона?

— Конечно…

Доминик протянул руку:

— Тогда никому не отдавай поводок!

Пальцы сплелись. Рука — мост, соединяющий влюблённых. Пальцы — закрепа, скрепляющая прочнее любого аграфа.

— А знаешь, — проговорила Рина, — наши современные похитители — не враги. Напротив! Ты бы видел, как испугался тот, что в маске, Гера, когда услышал, что Лёнчик, то есть Орлов, укололся тем препаратом, который должен был убить Глеба. Думаю, если бы я отказалась помочь этому незадачливому убийце, тип в маске не остановился бы ни перед чем, чтобы меня заставить.

— Господи! — взвыл Доминик. — И ты так спокойно об этом рассказываешь?! Нет, только наручники! Никаких поводков. Они длинные. Наручники — на расстоянии вытянутой руки!

— А мама?

— При чём тут мама? На маму я не подписывался!

— Как мама переживёт то, что этот Лёнчик никогда её не любил, а просто использовал?

— Нормально переживёт. Она же экстремалка. Попробует и этот экстрим. В конце концов, все люди друг друга используют. Вот только делают это по-разному.

— Это как?

— Сейчас покажу!

И он явно не поскупился на показ.

Потом Рина смотрела на его мускулистое тело — такое красивое, но всё в синяках и шрамах. Сможет ли она хоть как-то уберечь его? Чтобы старые синяки прошли, а новые не появлялись?..

Да о чём тут думать?.. Сможет ли она удержать его хотя бы пару недель? Ведь, несмотря на шутки про поводок, он всё равно сорвётся и убежит по своим Драконьим делам.

И снова дома будет тишина. Страх. Теперь уже не за то, сможет ли она заснуть и во сне войти в метро. А за то, сможет ли она вообще заснуть, если каждую секунду думать: где он? Как? Какой? Здоровый или больной? Радостный или печальный? И что делает? И вспоминает ли её хоть иногда?..

Ринка встала. Натянула домашнее — футболку, спортивные брюки. Не нужно пока ни о чём думать. Надо посмотреть, как там мама и Виктория.

Обе ещё спали. Виктория похрапывала. Мама посвистывала. Значит, сны были тяжёлыми. Но чего ждать после таких «увеселений»?..

Хотя чего ждать и дальше? Забудет ли мама своего Лёнчика или простит его? И что решит сделать Виктория для осуществления своей мечты? И какая она — эта мечта?

Рина провела рукой над головой бывшей начальницы. В пальцах почувствовалось покалывание. По руке вверх засверкали тоненькие голубоватые искорки. Подлетели к голове. И на уже ставшем привычном внутреннем чёрном квадрате Рина увидела… своё Страшное Горе. Борис восседал рядом с Викторией и ритмично, но весьма равнодушно, стараясь, однако, чтобы та не заметила этого его равнодушия, поглаживал её бедро.

— Ну же, — уговаривал продажный Борис, — купи мне «ягуар»! Другие машины сейчас не модны. Вон актёр, который играет Шерлока Холмса в английском сериале, рекламирует именно серебристый «ягуар».

Виктория млеет, хоть и вздыхает:

— Придётся взять кредит.

— Возьми! Тебе же дадут.

Конечно дадут. Виктория качает головой.

— И пропиши меня в эту квартиру! А то соседи косятся. Вчера какая-то бабка вякнула: «А вы тут не прописаны!»

Виктория опять вздыхает. Квартира у неё одна. Обустроенная и вылизанная. И почему Боренька всё время заводит разговор о квартире? Была бы Викочка лет на двадцать моложе, не было бы таких разговоров. А теперь вот — всё плати да плати. За возраст…

Так вот в чём дело! Ринка отскочила от спящей Виктории. Проклятый Борис хочет облапошить ещё одну дурочку. Ринка расплатилась невинностью. Но откуда невинность у Виктории, на которой, небось, пробы ставить негде? Значит, той приходится платить деньгами, машиной, недвижимостью. А что будет, когда всё это перейдёт в руки ненасытного Бориса? Ясно — он её бросит. На кой чёрт ему старая кошёлка? Он и так еле скрывает, как ему противно к ней прикасаться.

Так вот зачем нужна молодость! Чтобы Боренька не бросил. Ужас какой! Да кому этот хлыщ вообще может понадобиться, чтобы ради него кропить перстень кровью?!

Ох! Ринка судорожно вздохнула. Не ей осуждать Викторию! Ведь не прошло и года с тех пор, когда она сама готова была отдать этому прохвосту всё. Да только уже ничего не оставалось. Он всё забрал — и любовь, и покой. А после того, как мать и бабушка отказали ему в прописке, ушёл окучивать очередную идиотку. Викторию.

Рина усмехнулась: надо же, она рассуждает абсолютно спокойно. Даже ревности нет. И только одного жалко — ужасно жалко! — что не Доминик оказался у неё первым мужчиной. Ну как она могла пойти в чьи-то чужие руки?! Идиотка — точно идиотка! А вдруг правду утверждают учёные — что первый мужчина навсегда оставляет на женщине свою метку?! Что у неё потом даже дети родятся, у которых присутствует набор его хромосом?! Неужели правда?!