Ирина Скидневская - Фэнтези-2005 Страница 42

Кожаный качок посмотрел на босса.

— Подвинься, — кивнул тот.

Дмитрий расположился посредине кабины, повернулся лицом к двери, закрыл глаза, сосредоточился. Вспомнился жест Коряцкого — ладонь вверх, пальцы на лоб. Особый знак? Мантра? Пароль?

Он повторил жест, страстно желая, чтобы включился механизм лифта, проговорил: «Поехали» — и почти не удивился, когда дверной проем превратился в колючую стенку, а в теле возникло ощущение полета.

— Святой креститель! — прошептал Евхаристий сдавленным голосом. — Заработала!

Ощущение полета усилилось, к нему добавилось чувство невесомости, будто лифт начал падать в глубокую шахту. Но вскоре невесомость прошла, некоторое время лифт мчался стрелой (это ощущение сохранилось) сквозь пространство, затем дважды содрогнулся, замедлил скорость и остановился.

— Внимание! — скрипуче-жестким голосом проговорил Евхаристий. — Стреляйте в любого, кто появится, без промедления! Кифа, будь готов к проявлению!

— Я готов, владыка, — кивнул молодой монах, стискивая рукоять посоха.

— Выходим!

Дверь растаяла.

— Ты обещал… — начал Дмитрий.

Его толкнули в спину, и он вынужден был выйти вместе со всеми в знакомый коридорчик с грубо обработанными каменными стенами, освещенный рассеянным светом невидимых светильников.

— Где вход в хранилище? — прошипел Евхаристий.

— В тупике, — помедлив, указал на дальнюю стену коридора Дмитрий. — Только вряд ли вас туда впустят.

— Это наша забота. Иди вперед!

Отряд приблизился к бугристой и слоистой стене, кажущейся твердой и монолитной.

— Что дальше?

— Вход открылся сам, мы ничего не делали.

— Ладно, проверим. — Евхаристий посмотрел на молодого спутника: — Кифа, открывай.

Монах поднял посох, загундосил что-то под нос, уколол стену острием палки.

Зашипело. Суковатая палка задымилась и вспыхнула зеленым огнем. Монах выронил ее с воплем, отскочил.

В то же мгновение стена потеряла плотность, стала зыбкой, как слой тумана, растаяла, являя взору еще один коридорчик, и навстречу взломщикам вышла тонкая высокая фигура в белой длинной рубахе, перепоясанной красным кушаком с кистями, в полосатых штанах и белых сапожках. Седой старец с посохом в руке.

Дмитрий сглотнул горькую слюну.

Перед ними стоял Хранитель мечей.

Старец посмотрел на всех прозрачно-голубыми глазами, перевел взгляд на Храброва:

— Витязь? Зачем ты привел сюда этих людей?

Дмитрий облизнул пересохшие губы.

— Они похитили мою невесту… простите, Хранитель…

— К дьяволу! — Евхаристий оттолкнул путешественника, шагнул вперед. — Отдай Чернобой, старик, и мы тебя не тронем!

Хранитель приподнял седую бровь.

— Евхаристий, сын Бориса-схимника, внук Аскольда-предателя, правнук Камилла-гонителя, потомок Чернаги-крестителя… Ты так и не успокоился, лелея мечту стать господином мира.

— Я уже господин! — оскалился Евхаристий. — Но буду Владыкой! Даже если придется…

— …уничтожить полмира?

— А хотя бы и так!

— Ты — тварь, раб, сотворенный твоим трусливым черным божком! Ты не сможешь управлять миром, даже если тебе достанется черный меч. Это под силу только богорожденным. Вот ему, — кивнул старик на Дмитрия, — его друзьям. Но не тебе.

— Это мне решать, а не ему! Отдай меч по-хорошему. Иначе я все равно возьму его, но уже по-плохому!

— Попробуй.

Хранитель поднял свой отполированный до янтарного блеска посох. Евхаристий тоже рванул вверх свой. С острых концов палок сорвались молнии — огненно-золотистая и сине-фиолетовая, столкнулись в воздухе. Раздался шипящий визг, вспыхнул клубок радужного пламени, резанувший по глазам.

Евхаристий с криком отбросил задымившийся посох, обернулся к телохранителям:

— Огонь!

Трое кожаных, придя в себя, открыли стрельбу из пистолетов, четвертый навел на Хранителя неизвестно откуда взявшийся новейший многозарядный гранатомет «Каракурт».

— Ложись!

Все попадали на пол.

Дмитрий рванулся к стрелку, но споткнулся о тело молодого монаха и упал.

Ширхнула огненная дуга, за ней другая и третья. В проеме двери лопнули три гранаты, с визгом разлетелись осколки.

Фигура Хранителя заколебалась, исчезла.

На полу, там, где он стоял, расцвели несколько капель крови.

— Нет! — выдохнул Дмитрий, приподнимаясь на руках.

— Вперед, за ним! — рявкнул Евхаристий.

Дмитрия схватили за шкирку, поставили на ноги, больно пихнули в спину.

— Бегом!

Проскочили коридорчик и остановились, ошеломленные представшей перед глазами картиной. Дмитрий тоже застыл. Пещеру с десятками, если не сотнями, столбиков, из которых торчали рукояти мечей, ему довелось видеть всего один раз, но зрелище было столь необычное, что замирало сердце.

Евхаристий опомнился первым.

— Где Чернобой?!

— В другом зале, — пробормотал Дмитрий.

— Веди!

Путешественник направился в дальний конец зала, разглядывая мечи. Захотелось вытащить один из них и в несколько ударов покончить с бандитской компанией.

У стены мелькнул светлый силуэт.

Подчиненные Евхаристия отреагировали на это стрельбой, возбужденные то ли боем, то ли атмосферой зала. Их блестящие от пота лица выражали угрюмую готовность убивать, в глазах — ни проблеска мысли, ни капли интереса. По сути, это были не люди, а биороботы, запрограммированные служителем церкви Второго Пришествия на беспрекословное подчинение и выполнение его приказов.

Светлый силуэт мелькнул в другом конце зала.

Снова началась пальба.

Силуэт пропал.

Дмитрий надеялся, что Хранитель приведет в действие какую-нибудь магическую систему защиты Обители мечей, вызовет охрану или применит свою колдовскую силу, но этого не произошло. То ли он был серьезно ранен и уже не мог контролировать ситуацию, то ли чего-то ждал.

Открылся проход в соседний зал, более темный, низкий и мрачный. Здесь было душно и жарко, зал был пропитан древней злобой, содержащейся в мечах. Эта злобная энергия пропитывала все пространство пещеры и заставляла оглядываться и сжимать кулаки.

— Святой креститель! — выговорил Евхаристий, глядя на рукояти мечей разных размеров и форм, торчащие из низких столбиков; Хранитель называл их ортами. — Как долго я ждал этого момента!

Он сделал несколько быстрых шагов — по залу метнулось цокающее эхо, остановился у коричнево-багрового столба, протянул руку к рукояти меча.

— Иезек! Ты ждешь меня, друг мой!

У стены снова возник знакомый светлый силуэт.

— Не трогай, несчастный, — гулко заговорил Хранитель. — Ты обрекаешь себя на вечные муки!

— Убейте его! — прошипел монах, вздрогнув.

Кожаные парни открыли огонь, одна за другой взорвались две гранаты, породив ощутимо поколебавшую воздух вибрацию стен и пола. Хранитель исчез.

Евхаристий дотронулся посохом до столба. С кончика посоха сорвалась фиолетовая молния, растворилась в столбе, отчего он засиял, как раскаленная глыба стекла, задымился, потрескался, погас.

С отчетливым скрипом меч выдвинулся из камня вверх на два десятка сантиметров. Евхаристий схватил его за рукоять рукой в черной перчатке, вскрикнул, когда по рукояти пробежала сеточка зеленых молний, перешла на руку и разошлась по всему телу. Затем одним рывком вытащил меч из орта, поднял над собой. По блестящему дымящемуся лезвию скользнул кровавый блик.

Евхаристий обернулся к оцепеневшим зрителям, оскалился. Зубы его засияли, глаза стали черными, и в них бурлил такой жуткий огонь сумасшествия, что Дмитрия передернуло.

— Вот за чем я сюда шел! — раскатисто прорычал монах. — Чернобой — всего лишь проводник, он должен был привести меня сюда, и я здесь!

Евхаристий ударил мечом по столбу.

Грохот, взрыв свистящих осколков! Меч раздробил столб, легко развалил его на куски, будто тот был фарфоровым.

Монах захохотал.

— Он мой! Теперь весь мир у моих ног! Никто не помешает мне навести порядок! Новый порядок! На Земле будет только одна империя — моя!

Дмитрий невольно покачал головой. На Земле уже наводили свои порядки бесноватые фюреры, императоры и каганы, и все они плохо кончили.

Евхаристий заметил его жест, вытянул сверкнувший меч вперед острием.

— Иди сюда, гордец! Вытаскивай меч!

Дмитрий удивленно поднял брови:

— Что?!

Его ударили по затылку, подтолкнули. Он сделал несколько спотыкающихся шагов, остановился у столба.

— Тащи меч! — Евхаристий ткнул пальцем в рукоять меча: это был Чернобой, меч Чернаги.

— Зачем?

— Тащи, я сказал! — Острие Иезека едва не проткнуло глаз путешественника.

Помедлив немного, он с мыслью — вытащить и убить монаха! — взялся за рукоять черного меча.