Ирина Скидневская - Фэнтези-2005 Страница 47

— Тогда еще встретимся.

Хранитель мечей кивнул и исчез.

Мужчины посмотрели друг на друга, перевели взгляды на капитана Коряцкого.

— И все же ваше Испытание… — начал Северцев хмуро.

Сундаков остановил его жестом:

— У нас был выбор?

— Разумеется, — кивнул капитан спокойно. — Вы могли бы и не рисковать, попытаться найти меня, предупредить и ждать, что выйдет.

— И все же вам надо было сразу все объяснить…

Капитан Коряцкий поиграл бровью, разглядывая смурные лица путешественников.

— Мы и так открылись вам слишком рано. Вы еще не научились решать проблемы до их возникновения. Надеюсь, научитесь. Пойдемте, я провожу вас.

— Мечи… — спохватился Сундаков.

— Замкните их.

Северцев посмотрел на лезвие своего меча, провел по нему пальцем, заметил взгляд капитана и подошел к столбику. Примерился, одним движением вогнал меч в середину столба. Столбик-орт окутался сеточкой молний, вверх поднялась струйка дыма.

— Задатки у вас есть, — усмехнулся Коряцкий. — Не каждому дано вставлять мечи в замковые орты, ведь это не простые камни, какими они кажутся, а заговоренные.

Сундаков молча нашел пустой столб, одним ударом вонзил меч Руслана в столб по самую рукоять. Вспыхнули и погасли красивые змейки молний. Виталий задумчиво постоял у столба, посмотрел на Северцева.

— Не предполагал, что мне когда-нибудь понадобятся навыки мечебоя.

— Я тоже, — криво усмехнулся Олег. — Как там говорится у классика? Не уверен — не бери в руки меч?

— Нечто вроде: не вытаскивай меч из ножен всуе.

— Идемте, экстремалы, — поторопил их капитан Коряцкий.

Они зашагали к выходу, делая вид, что не замечают Дмитрия, но вдруг остановились, ударили ладонь о ладонь и вернулись к стоявшей без движения паре. Обняли Дмитрия и Катю за плечи. Молча. И так стояли несколько мгновений, объединив мысли и чувства, желания и души, веря в себя и в то, что жизнь имеет смысл.

Наталья Осояну

ЗАВЕСА ТЕНЕЙ

Я за вами пойду, я вас в круг заведу:

Сквозь кусты, через гать буду гнать и пугать.

То прикинусь конем, то зажгусь огоньком,

Буду хрюкать и ржать, жечь, реветь и рычать,

То как пес, то как конь, то как жгучий огонь!

Едва стемнело, в большом зале трактира Старой Лисицы собралось столько народу, что не яблоку, а ореху негде было упасть, и служанкам пришлось носить кувшины и блюда на голове — на южный манер.

— Лисица сказал, вчера вполовину меньше народу было, — Клара прижала к груди тяжелый кувшин, и лицо ее приобрело мечтательное выражение. — А четыре дня назад — так и вовсе пустой зал… Правда, что он околдовывает своей музыкой и можно даже имя собственное забыть?

— Не нравится мне все это, — угрюмо пробормотала старая Эйла, повариха. — Ересью пахнет. Не дай погибнуть Единый, Изначальный… если сюда ненароком заявится церковник, нам несдобровать, помяни мое слово! Зря этот бродяга не ушел сразу — поиграл, повеселил народ, так пора и честь знать…

— Он не бродяга! — возмутилась Клара. — Он в Вальтене перед королем играл, и Его Величество…

Закончить она не успела: подкравшийся сзади трактирщик дал служанке хорошего пинка и отправил в зал, работать. Поварихе он погрозил пальцем и сказал:

— Иди-ка ты к себе на кухню, не порти людям настроение. Сама ведь лучше меня знаешь, что к чему!

Эйла покачала головой, словно говоря: «Ври, ври больше».

— Ну не колдун он, не колдун! — трактирщик перешел на громкий шепот. — А дуре этой, вертихвостке голубоглазой, скажи: еще раз назовет меня Лисицей, прогоню! Я для вас всех — господин Лисс!

— Вот сам ей и скажи, Старая Лисица! — Эйла гордо вскинула подбородок и прошествовала на кухню, словно ноблесса в свои владения. Господин Лисс, с трудом сдержав горестный вопль, поспешил в зал: людской гомон успокаивался, и это значило, что музыкант вот-вот начнет играть.

Скрипача звали Тамме. У него было круглое невыразительное лицо, усыпанное веснушками, большие светло-голубые глаза и свисавшие сосульками рыжие нечесаные волосы. Росту он был замечательного — почти касался макушкой закопченных потолочных балок, до которых сам Лисс дотянулся бы только в прыжке. Да что там рост! Руки и ноги у парня были длинные и худые; долговязый и нескладный, он напоминал голенастого птенца цапли, только-только выбравшегося из гнезда.

Но стоило Тамме прикоснуться смычком к струнам, как все до единой деревенские девушки готовы были отнести ему в ладонях свои сердца…

Лисс, пользуясь правом хозяина, протолкался к камину. Скрипач отчего-то был не в духе: он сидел потупившись и к еде почти не притронулся. «Устал, что ли?» — удивился трактирщик. Жаль, если сегодня люди останутся недовольны и быстро разойдутся, но… вчера он неплохо заработал. И позавчера тоже.

В глубине души Старая Лисица знал: никто не уйдет. А еще он знал, что стоит скрипачу пожелать, и он отдаст этому нескладехе всю выручку за последние три дня.

Только бы рыжий сыграл еще.

Тамме встал — Лисс опять поразился печали, что сквозила во взгляде музыканта, — взял скрипку и смычок, и в зале стало тихо.

Нежный звук кристальной чистоты тронул душу Старой Лисицы…

…и в тот же миг скрипнула входная дверь.

— Дяденька Лисс! — послышался жалобный детский голос. — Дяденька Лисс, Айлин пропала!

— Ну, как я выгляжу?

В новом платье темно-синего цвета, украшенном искусной вышивкой и серебристым кружевом, Дамиетта была, очень мила, глаза ее так и сияли. Девочка вертелась перед сестрой, выпрашивая комплимент. Кларисса не могла сдержать улыбку.

— Дай, поправлю тебе волосы, — она пригладила угольно-черные кудри Дамиетты. — Вот так. Ну, ты не очень-то хороша… а прямо-таки неотразима!

Сестра заверещала от удовольствия и бросилась ей на шею. Кларисса даже испугаться не успела, как послышался треск — и тонкое кружево, оттенок которого она подбирала к своему платью с таким трудом, порвалось.

— Ой… — Дамиетта в ужасе закрыла рот ладонью. — Ой, Клэр, что я наделала!

— Ничего, ничего, — Кларисса принялась искать иголку с ниткой. Она не знала, что на побледневшем лице улыбка выглядит гримасой. — Я сейчас всё исправлю… ты не расстраивайся!

— Я нескладёха, Клэр, я всё ломаю и порчу, — глаза девочки наполнились слезами. — Я, кажется, испортила тебе праздник…

— Так не у меня же день рождения, — Кларисса попыталась отшутиться, и в этот момент дверь в комнату отворилась.

— Вы ещё не готовы? — ноблесса Эуфемия была ослепительно прекрасна в своем белоснежном платье и как снег холодна. Под взглядом её голубых глаз Кларисса смешалась и выронила подушечку для иголок, а Дамиетта насупилась, разом превратившись из почти взрослой девушки в обиженную девчонку. — Гости собрались.

За спиной Эуфемии Альма подавала сестрам условные знаки.

— Вы идите, матушка, — Кларисса присела в реверансе. — Я должна исправить платье…

— Тебя бы следовало наказать, — рука мачехи легла на плечо Дамиетты. — Но не сегодня. Пойдем к отцу, он спрашивал о тебе…

Когда они ушли, Кларисса перевела дух. Если Альма не врет, на пиру будет нобиль Бертрам Изорский.

«Значит, сегодня все решится…»

— Я думал, этот вечер будет лучшим из всех, — трактирщик тяжело вздохнул, окинул взглядом пустой зал и вдруг спросил с надеждой: — Может, ты сыграешь для меня одного? Я заплачу, как договорились…

— Не надо денег, — тихо сказал скрипач. — А разве вы не пойдете её искать?

— А зачем? — отозвался Старая Лисица. — Бедняжка наверняка ещё днем заблудилась, когда за ягодами пошла, но ей ничего не угрожает. Хищные звери здесь не водятся, погода покамест достаточно теплая… ну, разве что поголодает чуток. Её найдут, Тамме, будь спокоен!

Скрипач нахмурился.

— Я сыграю… только скажите, господин Лисс, как она выглядит?

— Кто? — удивился трактирщик.

— Ну, пропавшая девушка… Айлин.

— А-а… такая светленькая… с голубыми глазами и пухлыми щечками. Да ты играл для неё вчера, забыл, что ли?

— Теперь вспомнил, — Тамме взял скрипку. — Надеюсь, её найдут.

…и ему во второй раз помешали.

Снаружи послышался стук копыт, потом раздалось лошадиное ржание. «Это что ещё за гости, — раздраженно пробормотал трактирщик. — Надо же, как не вовремя!»

Дверь со скрипом открылась, и вошли два человека. Первый сразу зашагал к камину, второй держался поодаль, шагах в десяти; хоть факелы и не горели, было видно, что он сильно хромает. Старая Лисица, изображая радушие, поднялся навстречу запоздалым гостям и внезапно понял, что вовсе не широкий дорожный плащ укрывает идущего впереди незнакомца, а… ряса.